ВРЕМЯ РОЗОВЫХ ПСОВ.
(роман-трилогия).
Почему так происходит: лежат два трупа, а жалко собаку?
(популярный сериал "МЕНТЫ").
ЧАСТЬ 1.
СЕНТИМЕНТАЛЬНОЕ ПУТЕШЕСТВИЕ В ЛОДКЕ БЕЛОЦВЕТОВА.
(посвящается моим друзьям).
Не все мы умрём, но все изменимся.
(ЭКЛИЗИАСТ).
- 1 -
ПОХОД.
А солнце всё припекает, и голова пуста, как наступающий день.
- Шурик, а можешь сделать так, чтобы ты был как бы дельфин, а я бы - на твоей спине... И мы бы так тут плавали?
- З-запроста! Давай, садись!
- Шурик, мир держится на одной черепахе, нескольких слонах и твоей спине.
- А я согласен!
- Посмотри на них, совсем трёкнулись!
- Что, козлы, завидуете?
- А почему меня зовут Рыба-кит? А вот поэтому!
Он окунул лицо в воду, а когда показался опять, веки его были завёрнуты, глаза закачены до белкового состояния, губы вывернуты индейским божком, и ноздрей и уголков рта били фонтаны.
- Нормально! Как ты это делаешь?
- С-сам не знаю!
- Шура-а! подползайте. Кочергин пиво привёз!
- Идём, идём, идём!
- Вчера захожу к Белоцветову, а у него на кухне верёвка натянута, а на ней, не поверите, - презервативы сушатся!
- Первый раз что ли?
- Он их ещё потом тальком пересыпает.
- Грамотно!
- А-а! Шурик, привет!
- Привет, Сан Саныч, ну где твоё пиво?
- Ка-ка-я женщина! Где ты их находишь?
- Так, Сан Саныч, с тебя стакан, бутер с килькой, и забирай её на ***!
- Изюм, вы - пошляк!
- А я не согласна. Ящик коньяку, лимон, и золотой зуб, как у Соколовой.
- Вот только на Сокоову не наезжай!
- Ну, так во-от, захожу я вчера к Белоцветову. Пивка попили. Туда-сюда, иду в сортир, по малой нужде. Заглянул в очко и, аж мне плохо стало. Там эти конфеты, "белочки", "петушки", "мишки-на-севере" бегают. И выпил-то всего две бутылки пива! Оказалось, этот наш затейник, взял фантики, сложил их как будто конфеты, засунул в каждый по таракану, прорезал дырочки для ножек, и пустил бегать по сортиру.
- Это как?
- Девушка, почему вы не пьёте пиво? Вы не любите?
- "Девушка, вы не скажете, как пройти на улицу Лизюкова?" Серёга, баба нужна?
- Изюм, уймись, надоел!
- Чё ты, как прачка!
- Девушка...
- Меня Оля зовут.
- Очень приятно! Сан Саныч, Кочергин. А почему мы с вами раньше не встречались?
- Вот уж не знаю. Наверное мы ходим в разных кругах.
- Как это в разных кругах?
- Это теория. Люди, которые ходят в одном круге, всегда встречаются, даже в самых неожиданных местах. А люди из разных кругов не встречаются, даже если живут на одной лестничной клетке.
- Но мы же встретились?
- Иногда люди меняют круги.
- Интере-есно. И чья же это теория?
- Моя.
- О-о-о! Изюм, ты не знаешь, где здесь можно коньячку купить?
- Идёшь, идёшь, идёшь, вдоль берега всё время, никуда не сворачивая. Там, на горе, торговая палатка будет. Вчера, по крайней мере, там канина была.
- Девушка...
- Оля.
- Ольга, я вас умоляю! Никуда не исчезайте. Мне так нравится ваша теория... Я скоро вернусь.
- У нашей Оли ума до ***. Ей нужно было родиться с двумя головами. В одной - не помещается.
- Изюм, какой ты всё-таки гадкий!
- Вот, Сан Саныч, послал бог братика. Прекрати харкаться, а то меня сейчас вырвет!
- Чё ты, как прачка!
- Так он вам бра-ат? Родной?
- Кузен.
- Уже легче. Так вы меня дождётесь?
- Всенипременно дождемся, - пообещал Шурик.
- Кочерга крутой, с бабками! Он всё лето сортиры чистит в Тульской губернии, потом канину ящиками жрёт. И французский одеколон на себя литрами выливает. Всё ему запах деоьма мерещится. Недавно тачку купил...
- И чего бы тебе туда не устроиться?
- Ты что? там всё замазано. Мафия!
- Ну-ну.
- Пойдём-ка в лагерь, пожрём чего-нибудь.
- Оль, ты идёшь, или Кочергу ждать будешь?
- Щас, цветов наберу.
- Догоняй!
- 1 -
В береговой траве мелькнула рыжая спина Полины. Интересно, где эта тварь таскалась всю ночь? По крайней мере в палатке её не было. Элегантная сволочь - порода этой собаки. Постепенно приближаясь, она показалась вся. Это было совершенно абстрактное существо: без названия, без дома, без хозяина, появившееся неизвестно как, и пришедшее неизвестно откуда. Кроме того, резкий тошнотворный дух, сменивший медовость незабудок, повествовал о том, что некоторую часть своего свободного времени, Полина провела за любимым своим занятием, а именно: пытаясь слиться воедино с неким существом, не так давно умершим, а потому особенно для неё привлекательным. Попросту - извалялась в падали. Судя по всему, она от него и откусывала. В общем, я молчала, с отвращением вдыхая миазмы, и с ужасом представляя, как я всё это стану отмывать. И, может быть, она меня бы и не заметила, чего я, где-то, в глубине души, искренне желала, если бы тропинка в междутравье не была такой узкой. Некоторое время она смотрела на меня, не узнавая, и мысленно вымеряя расстояние слева и справа между мною и травой, одновременно обдумывая и отступление. Она была всё ещё в мире высоких материй, в полёте. Но в другую секунду реальность, как всегда, победила. Моя собственная собака, прожившая со мною бок о бок 5 лет, слава тебе, господи, меня узнала. У неё было такое лицо, как будто она меня искала, по крайней мере, всю ночь. Намотала, по крайней мере, вёрст пятьдесят, заглядывая под каждый куст. Радости её не было предела. И, что особенно для меня приятно, она постоянно норовила задеть моё тело то одним, то другим своим зловонным боком. Я выворачивалась, как могла, но она всё-таки ухитрилась, подпрыгнув в очередной раз, лизнуть меня в нос. И меня стошнило-таки. Со стороны, впрочем, неопытному глазу сложность наших отношений была незаметна совершенно. Цветы рвать мне что-то расхотелось. Собственно говоря, мне их никогда рвать и не хочется. Это так, ради красного словца. Иногда нарвёшь букетик, но никогда радости от этого не получаешь. А, наоборот, ощущаешь себя сволочью. И по спине как-то... Неприятное чувство... Но когда хочешь из себя воздушную барышню скорчить, говоришь: я пошла рвать цветы. Или когда хочешь скорчить из себя что-то уж, совсем выдающееся, тётю Хэм, то берёшь Полину и громко объявляешь: я пошла на охоту. Многие верят. А сама - в лес и гуляешь себе, пока не надоест.
Я испытываю пиетет перед лесом. Сколько бы я по нему не ходила, я никак не могу понять, как это всё существует рядом с нами? Этот огромный мистический мир, живущий без условностей и предрассудков. Там свои вполне понятные и совершенно недоступные нам законы. Там постоянно можно черпать духовные и физические силы, находить источник вдохновения. Именно там, мне кажется, я приближаюсь к понятию бесконечности Вселенной, на чувственном уровне конечно. Мы ходим по Земле, пьём, едим, влюбляемся, считаем деньги, ничего особенного. И мы никогда не задумываемся, что эта наша так называемая реальность условна, вымышлена нами. В то время как настоящую, своими ладонями оберегает лес. И только Полина может делиться пополам. А мы уже вообще ни на что не способны...
- 1 -
- Оксана, у нас есть хозяйственное мыло?
- Откуда?
- Ну, может, кто-нибудь взял?
- Возьми туалетное. Там.
- Туалетное жалко портить.
- С ума сошла? А зачем тебе?
- А ты что? Не чувствуешь?
- Фу-у! Опять? Как ты это всё терпишь?
- Это мой крест. И потом, я её люблю. А когда любишь, прощаешь всё.
Во время мытья я опять чуть-чуть не проблевалась. Надо отдать Полине справедливость, моется она охотно. Вообще, когда она хочет слушаться, она - само послушание.
В лагере наметилось некоторое оживление. Медленно, но охотно, покидая палатки, народ сползался к костру.
И совсем с другой стороны появился пьяный в стельку Бодров. Это ему, как раз, словоохотливый Изюм недавно предлагал бабу. Но тогда он шёл ещё туда, а теперь, как раз, уже оттуда. Он с трудом пробивался сквозь заросли, ощущая, вероятно, себя вьетнамским партизаном, на коего был похож, в общем-то, и ростом и лицом, хотя совсем рядом была просторная тропинка. Казалось. ещё одно усилие, и он рухнет, так и не преодолев эти джунгли. Но фигушки! Рухнул он уже возле самого костра, и не хватило-то ему всего каких-нибудь полметра, чтобы не попасть в него мордой.
- Гуттен морген, Сенечка, - пролепетала Агапова, но он ей не ответил. Он крепко спал, и его богатырский храп уже разносился по-над лесом.
Лёлик с большим белым махровым полотенцем через плечо, зубной щёткой и пастой в одной руке и мыльницей - в другой, осторожно, по цапельи, переступил через тело, и, ни секунды не думая, произнёс с сожалением: Какое сердце биться перестало! Какой светильник разума угас!
- Нда-с, определённые люди рождают в нас определённые ассоциации...
- Оксана, ты не видела Шляхова?
- Шляхов всю ночь комаров кастрировал. Теперь отсыпается.
- Лавры Белцветова покоя не дают?
- А ты-то откуда знаешь?
- У нас же палатки рядом. Было слышно, как он с ними беседует.
- Что творится с человеком!
- Это он от неразделённой любви.
- Старый стал. А помнишь, какой он был?
- Меня интересует, кто на бутылках с тархуном все последние буквы поисправлял?
Белоцветов встал на четвереньки и прислонил ухо к тому месту, где, по его мнению, у Сеньки должно было быть сердце.
- Не дышит? - с надеждой спросила Бубнова?
Белоцветов поднял одну Сенькину руку, отпустил, она безжизненно упала, со второй было то же самое. При шевелении из внутреннего Сенькиного кармана выкатился пустой флакон из-под лосьона "СТАРТ". Слово старт было старательно зачёркнуто, и внизу написано крупно, каллиграфическим почерком "ФИНИШ". Белоцветов повертел флакон в руках.
- Семён Семёныч! - потряс он Бодровское плечо, - А-а-а! - безнадёжно махнув рукой, Белоцветов отполз от тела.
- Н-да! Есть в этом что-то пошловатое.
- Шляхов, тебя Лёлик искал.
- А где он?
- У ручья, бивни чистит.
- Лёлик - эстет!
- Ну Пашка, Пашка, маленький такой. Что не помнишь? - почти уже кричит Гунька. Шкап, вяло реагируя, всё-таки, скорее из вежливости, пытается что-то вспомнить. По его лицу пробегают клочки мыслей, целых два, вдруг, озарённое находкой, лицо его проясняется.
- Сам я Павла не видал! - кинематографирует он. И глаза его блестят от радости прервать надоевший разговор.
- Шкап, он знает что-то такое, чего не знает никто, - говорит Юрик.
И все смеются.
Поперек тропинки к импровизированному сортиру, на четвереньках, стоит Шура. Он ловко перебирает траву пальцами и мурлычет, едва слышно: время бросать бычки, время собирать бычки. Мимо, в сомнамбулическом сне проплывает Изюм.
В плане чего-нибудь пособирать Шуре вообще равных нет. Грибы, например. Для этого достаточно найти любой, поросший деревьями или кустарником участок, и запустить туда Саню, максимум на полчаса. Встав на четвереньки, он заползает в кусты и через полчаса, уже задним ходом, выползает, волоча полную корзину. Сначала появляется задница, потом - голова, а потом - корзина. Причём он собирает всё то, что простому человеку и в голову бы не пришло собирать, и что я отваживалась попробовать только опираясь на его авторитет. Кстати, готовит он их тоже сам, варварским способом, не моя, и песку в них почему-то никогда не бывает. Он ест сыроежки сырыми и готовит шикарные сэндвичи из жареных зонтиков. Этому и я, впрочем, от него научилась. Он вообще как бы олицетворяет собой часть природы. Гигантских размеров мужчина, пропорциональный, впрочем, и очень гибкий, чувствующий себя одинаково свободно и на суше, и в воде, и в воздухе. Без ущерба для собственного здоровья поедающий любую органику и пьющий всё, что горит, включая и мухаморовку, которую сам и производит. Когда он собирал поплавки, едва отличающиеся от бледных поганок, это было ещё туда-сюда, но когда они с Бикетовым зажарили и сожрали утку, забытую ими в размороженном холодильнике, вернувшись из отпуска, я окончательно потеряла интерес к Шуре, как к мужчине, но зато он начал интересовать меня как биологический объект.
Ухаживал он как-то ненавязчиво, как бы нехотя, про женщин говорил: "А-а-а, мне все нравятся!" Когда Юрик заявил как-то, что все красивые - ****и, Шура, не задумываясь сказал: "А у меня жена, хоть и некрасивая, всё равно - *****. Она переспала со всеми его друзьями, и многие из них делились с ним впечатлениями. С моей точки зрения ничего омерзительнее придумать нельзя. Но он жил с нею. И когда, по её инициативе, они всё-таки развелись, он так переживал, что даже сделал укладку в парикмахерской, с лаком. Я видела её только однажды. Это была энергичная, действительно очень некрасивая крашенная блондинка, изрядно потасканная. Она всё время хохотала и говорила: "...мой Шура, мой ура...". Хотя Шура был уже тогда женат и имел от новой жены пятилетнюю дочь.
Они со Шкапом пришли ко мне поздно вечером, и мама не пустила их, решив, что это Шкап загулял опять с очередной ****ью. И мы пили портвейн на чердаке. Интересно, есть на свете гармоничные пары? На какой помойке он её нашёл? Говорят в институте Культуры. Их туда целым МФТИшным курсом водили на случку. Шура тогда как раз чуть не повесился от несчастной любви, вот его Надин его и утешила. И, как порядочный человек, он женился. А, скорее всего, ему было всё равно. Теперь она работала контролёром в автопарке, то есть всё встало на свои места.
Этот лишённый воображения тюлень всегда внушал мне такое чувство надёжности, что я могла бы отправиться с ним куда угодно и на какой угодно срок. Никогда в своей жизни больше я не встречала таких людей. Но, к сожалению, к сексу это не имело никакого отношения. Он ухаживал за мной тоже иногда и неназойливо. Я вообще поражаюсь, как ему удавалось жениться. Невероятно приспособленный к жизни человек, он пасовал перед необходимостью проявлять инициативу с женщинами. И только когда напивался совсем уж до поросячьего визга, то мог и руку предложить, и дверь выломать, и ещё чёрти чего натворить. Впрочем, он никогда не раскаивался, просто вёл себя, как ни в чём не бывало.
В его отделе все уже были кандидатами и докторами, в "ящиках" это всё было просто. И его, чуть ли не за уши, притащили на защиту, чтобы не позорил отдел. Карьеристы ему не нравились, и карьеру сделать он не стремился. Загорелый, грязный и вечно голодный, большую часть свободного времени он проводил на природе, частенько, придя с бодуна на работу, он заползал в противочумный костюм, накачивал его посильнее и спал до обеда, а после обеда вообще смывался пиво пить. Судя по всему, они там делали бак/оружие, потому что в подпитии, особенно, чтобы блеснуть перед бабами, он не раз говорил: "А я знаю государственную тайну. И завтра, по "Голосу Америки" могут объявить, что вот Иванников знает государственную тайну". Странно, что его никто не трогал. Неужели во всей нашей гопке не было ни одного стукача? Это тем более странно, что Шляхов, у которого папа работал в органах, рассказывал, как случайно видел свое собственное дело толщиной в руку. А ему было тогда только семнадцать лет. Ясно одно: кто-то из них врал, или Шляхов, или Шура. Я думаю, что Шляхов.
Ещё только один человек внушал мне такое же чувство надёжности - Женька Белоцветов. Он только никогда не мог бы катать меня на своей спине, потому что она у него была в два раза уже моей. Он даже на лодке своей не мог бы меня покатать. Она у него вечно была сломана. Он её без конца чинил, дежурил в гараже во время паводка, доставал какие-то детали. Говорил, что вот в следующие выходные все непременно поедем на "Очки", подходил следующий выходной, лодка опять была сломана. Один раз, впрочем, он дошёл-таки на ней до поймы, но обратно его тащил уже на буксире тот самый Пашка, которого никак не мог вспомнить мой брат Шкап.
- 1 -
- Шура, какого чёрта ты собираешь здесь эту гадость? Иди, лучше, за грибами сходи.
- О! Это мысль. У тебя корзина есть?
- Нет. Иди у Ксюхи пакет возьми. У неё их вечно целая куча. На все случаи жизни.
- В пакете подавятся. Ну да ладно. Хочешь пырик?
- Спятил, что ли? Ы-ы-ы! Дурак!
Кстати, с Оксанкой был один очень пикантный случай. Она действительно обожала всегда полиэтиленовые красочные пакеты. И начала их приобретать ещё в институте, у форцы. Она обращалась с ними очень бережно, если они рвались, тщательно их склеивала, причём это было её обычное состояние - клеить ручки у пакетов. Она, можно сказать, на этом собаку съела. Я когда мысленно её представляю, то в основном именно за этим занятием. Или, сидящей, нога на ногу, причём, верхняя – дрыгается, и курящей, предварительно, основательно помятую и выпотрошенную сигарету. Так вот, ей, ещё совсем юной, какой-то деятель всучил красочный пакет, с написанным латиницей словом "МИНЕТ", огромными буквами. Значения этого слова она тогда ещё не знала, и казалось ей, что она приобрела что-то сногсшибательное, потому что все прохожие не сводили с неё глаз. Потом ей, по-моему, Шляхов же и объяснил что это такое. Выбрасывать пакет она не стала, но никогда больше им не пользовалась. Шляхов же, пользуясь её нетронутостью, вечно её прикалывал. Помню, особенно меня удивил его рассказ о том, как она, зайдя в его комнату и увидев на стене портрет Хэмингуэйя, довольно часто ещё встречающийся в те времена, спросила: кто это? Мой дедушка - сказал Шляхов. Она поверила. Я и сама не раз наталкивалась на эту стену. Например однажды, когда я сказала, что Тихий океан, по-английски - Пасифик оушен, она, изучавшая в школе и в институте английский язык, очень долго смеялась, а потом иронично спросила: а Атлантический - Активик? И опять засмеялась. Я, честно говоря, не знаю как себя в таких случаях вести. У моей матери была подруга, которая с пеной у рта однажды доказывала, что солнце всходит на западе, даже поругались. Потом, через пару дней, она позвонила и сказала маме: А ты была права, я (у кого-то там) спросила, солнце действительно всходит на востоке. Я видела эту подругу. Странно, но она была даже чем-то похожа на мою Ксюху. Последний раз она меня удивила, помню, когда о, каком-то, мужчине сказала выхолощенный, имея ввиду его ухоженный вид. Когда я попыталась объяснить, что выхолощенный означает кастрированный, она, сделав напряжённое лицо, спросила недоверчиво: правда что ли? Но смеяться уже не стала. То ли чувство юмора с возрастом утратила, то ли потеряла веру в себя.
- 1 -
- Нет, она конечно симпатичная, и всё такое, только я никак не могу понять, зачем Белоцветову чужие дети?
- А я никак не могу понять какое тебе дело до чужих детей?
- Оль, приручи пчёлок!
- Щас, всё брошу!
Недалеко от костра, в овечьем тулупе и вязаной шапочке, натянутой на глаза, сидит на ватном одеяле Жилин. Он внимательно читает январскую газету. По его лицу совершенно невозможно понять снесло ли ему башню на самом деле, или он придуривается. А между тем, он работает прорабом в одной солидной фирме. Ах, нет, кажется уже главбухгом. Просто лицо такое.
- Жилин, айда купаться!
- Сейчас, дочитаю. Полабзаца осталось.
По дикому песчаному берегу, с пронзительным визгом пронеслись две ондатры, спугнув сразу трёх жирнющих лягушек, которые одна за другой пососкакивали в воду. Целый букет водяных лилий качнулся от поднятой ими волны.
- Жилин, ты похож на водоплавающую птицу. Только вот на какую?..
- На пингвина.
- Точно!
Тихое июльское утро, прозрачная река. Море всё-таки никогда не даёт такой прохлады.
- Будет зима, - шелестит старая плакучая ива у воды.
- Будет зима, - отзывается плеском вода.
- Будет зима, - шепчет огромная рыба, проводя хвостом по моей ноге.
- Будет зима, - из ракитника отзывается птица.
- Нет! - не соглашается кто-то внутри, - не будет зимы. Зимы больше вообще никогда не будет! Но откуда такая тоска?
- Жилин, как ты думаешь, будет зима?
- Ясный к-красный! Уже идёт.
Жилин всегда немного заикается, едва заметно. Остановись мгновенье!
-- 1 -
- А знаете, почему Козюлю зовут Козюлей?
- Почему?
- Да вот вытащишь из носа, катаешь, катаешь, вроде и бесполезная вещь, а выбросить жалко.
- А ты, почему Жмот? Потому что тебе даже этого жалко?
- Да нет, я тебе сколько хочешь накатать могу.
Жмот вообще никогда долго не думает. По маме он - Буре, и даже немного похож на Павла. А вот по папе - дремучий татарин. Папа даже говорит с акцентом. Но в паспорте своём Жмот всё равно написал "ФРАНЦУЗ"
Что же касается Козюли, то его просто обожал Олег Ефремов. Каждый раз, когда он приезжал к нам, они с Козюлей напивались в соплю. И однажды Ефремов даже увёз Козюлю в Симферополь, чему Козюля страшно удивился, встав с утра на работу. Они, тогда как раз снимали свой очередной шедевр - "ШОФЁР НА ОДИН РЕЙС". Что меня лично всегда потрясало в Козюле, это его способность из любого количества и качества народу, в течение часа, создать тесный сплочённый коллектив. А по профессии Козюля - сварщик.
Ещё у нас есть Лидка в баре. Она мне даже какая-то родственница, тётка жены брата, кажется. Бабища с задницей невероятного размера и тонной штукатурки на роже. Так та, говорят, очень понравилась Высоцкому в его последний приезд. Вот и пойди, разбери их!
- Ксюха, Ксюха! Да Ксюха же, бл-лин! Встань ко мне передом, к лесу задом!
Ксюха перестаёт целоваться с Лебедевым и нехотя цедит через плечо:
- А я предлагаю самого волосатого раздеть и поставить лицом к солнцу. Будет вам и лес, будет вам и зад!
- Чур не меня! - шепчет Сержик и тихо сползает к берегу, прихватив надувной матрац. У него, кажется, дядя - директором театра в Гагре, недавно даже кто-то упоминал его по телевизору. Больше ничего такого о нём сказать не могу.
Да и Ксюха с Лебедевым всю ночь "СПЯЩУЮ КРАСАВИЦУ" танцевали. Я спала, а они танцевали. Одни знаменитости кругом.
- Ксюх, давай ещё "ЩЕЛКУНЧИКА" станцуем.
- Это как?
- А вот как: Лебедев взял её на плечо, стал бегать по поляне и щёлкать зубами, сделав рот параллелепипедом. А она сидела, вытянув вперёд одну ногу, довольно изящно, и дико хохотала. А у самого жена дома, Лидкина племянница.
Кочергин вернулся с коньяком, Шура - с грибами. Полина опять куда-то смылась.
- Изюм! Изюм! Изюм! - сипит Тёма.
- Прекратите постоянно звать Изюма! - доносится из Шкаповой палатки.
- Там, если через поле идти, по просёлочной, - ни жилья, ни посадок, чуть-чуть в лесок свернуть, на тропинке, подряд - куч десять. То ли пионерский отряд срал, то ли из деревни кто-то бегает? Как думаешь?
- Даже не знаю что и сказать.
- И везде, везде, везде, даже в чистом поле, - свалки, свалочки и свалюшки.
- Сволочушки!
- И ЧУШКИ!
- Шура, вот этот гриб выброси, пожалуйста.
- Ты что? Это ж самая вкуснятина!
- Какой кошмар!
- Ножик упал коротенький, сейчас мужик придёт маленький.
- С большим огурцом.
- Огурец возьмём, мужика прогоним.
- А чё?
- Огурцов мало. Всем не хватит.
- Очень спать хочется! Недород, урод, перерод...
- Мысли об урожае?
- Ыгы! - Мальцева быстро запихивает в рот большой кусок колбасы. Мальцева всегда хочет есть. Она, хоть худая, но длинная. И в неё, в длину, хоть продуктов, хоть водки, о-го-го сколько входит.
- Шура, ну вот этот-то выкини!
- Отстань.
- Вчера на Борисовском БМВ со стрекозой столкнулся. БМВ - всмятку. Стрекоза до сих пор там валяется.
- Это какая стрекоза?
- Синяя.
- А-а!
- Утром закричала на осу, она, с перепугу упала в стакан с чаем и захлебнулась.
- Который час?
- Перестаньте постоянно спрашивать "который час"!
- Ладно.
- Мальцева, какой же всё-таки у тебя рост? Сразу после школы ты говорила 1,74, потом - 1,76... А на самом деле какой?
- 1,78.
- Брехливая ты всё-таки баба!
- Мне кажется я ещё расту.
- Шура, ну вот этот-то выкини! Ну, ради меня!
- Ладно. Ставьте сковородку!
- Ты что их варить не будешь?
- А зачем?
Шура долго с сожалением смотрит на гриб в виде куска требухи. Гриб дрожит на его ладони. Шура бросает его в кусты, поднимает, опять бросает. Побеждает, как всегда, - молодость.
- Холодное пиво, мне до тебя не дойти-и-и-и! - доносится из Шкаповой палатки.
- Шкапова пещера!
- Хы-хы-хы!
- Оль, может, потрахаемся?
- Кочергин, уйди!
- Ну, нет, так нет.
- Шкап! Шка-ап!
- Ну, чего ещё?
- Тебе Гребенщиков нужен? А то он тут всех заебал!
- Э-э-э! Поосторжнее! - Шкап налету ловит магнитофон "ВЕСНА" и бережно прижимает его к груди. Взгляд его слегка теплеет.
- Да, чё ему будет? Белоцветов им костры тушит.
- Кто чем.
- Свет, айда со мной! Я тебе что-то покажу-у.
- Шкап, иди ты к чёрту!
- Ну, идём, идём, вон туда.
- Оль, ну ты видела, а? Опять он с ней, - голос Мальцевой дрожит, - Света беременная, Света беременная... Я, можно подумать, не беременная.
- А по тебе не скажешь.
- Валюх, - Кочергин мечтательно закатывает глаза, - тебе сколько стукнуло?
- Семнадцать.
- А помнишь, у нас в отделе, шкаф такой здоровый, под лестницей?
- Ну?
- Во-от! Когда тебе восемнадцать стукнет, я тебя в этом шкафу шпилить буду.
- Кочергин, иди ты в жопу!
- Фу, грубо как!
Из кустов вышел Лебедев, на плече его сидел негритёнок лет пяти.
- Ксюх, смотри, это я из Крыма привёз(Лебедь служил в Крыму).
- Ой, ти госьподи, тебя как зовут?
- Миша. Я здесь с дедушкой. А тётя загорает?
- Угу.
Мишка съехал с Лебедевского плеча и стал моститься рядом с Оксанкой.
- Я тоже буду загорать, - пообещал он, - и стану чёрный-чёрный.
- О-опа! Ясно?
- Мишка! Мишка, ёб твою мать, я тебе сказал не отходить от палатки?
- Обычный рабоче-крестьянский дедушка.
- Среднестатистический.
- Фестивальное наследие?
- Да позже!
- Берё-озки! Я, с бодуна. сентиментальная.
- У вас чё, в Бодуне берёзок нет?
Мишка примеряет Изюмовские сланцы, входит в них почти целиком.
- Не жмут? Яблоко хочешь?
- Сладкое? Нет, не очень.
- Давай, я дедушке отнесу.
- Этот день прошё-о-о-ол! - орёт с пенька пьяный Купцов.
- Ну и *** с ним! - бодро откликаются пацаны.
- Душа. на их глядеть, радуется!
- Оль, дай кусочек колбаски.
- На, всю только не сожри...
- Будет зима! - задрожала осина.
- Будет зима! - прострекотал кузнечик.
- Будет зима! - качнулась ромашка.
- Шура!
- А-а?
- Будет зима?
- Не-а, не будет.
Вот это я понимаю! Этот монумент, если им правильно пользоваться, может служить и укрытием, и спасательной техникой, и пьедесталом, если хотите. Зацепиться бы за него и уплыть, хоть в Северный Ледовитый океан. Он здорово смахивает на инопланетянина. Что-то из ранних Стругацких. Зубки только подкачали. Он их не чистит. И, что интересно, я никак не могу понять: играет ли он с судьбой в орлянку, или для него это норма? Может действительно не будет зимы? Шура же сказал, что не будет.
- Белоцветов, что опять с твоей лодкой?
- Та-а! В моторе - трещина, может в любой момент отвалиться, на дно уйти. Менять надо.
- Да выкинь ты её!
- Не фиг! Я ещё покатаюсь.
- Ну-ну.
Полчаса назад Шляхов вытащил меня из реки. Я тонула. Даже не знаю, что произошло. Не то чтобы силы меня оставили, вовсе нет. Просто мне вдруг стало страшно. Там, на перекате, течение очень сильное. Меня стало сносить в камыши, я сразу представила себе пиявок и всплывающие трупы. Стала грести сильнее, и - ни с места. Чувствую, начинаю захлёбываться. Подплывает Шляхов, говорит: "Держись за ногу.!" "Но тебе же неудобно будет", - возражаю я. "Держись, я тебе говорю!" Я хватаюсь за его ногу. Меня сильно болтает, и мы выплываем.
- А как ты понял?
- Достаточно было взглянуть на твою рожу.
Я лежу на траве. На берегу сидят Шляхов с Мальцевой. "Ну, Ириш,"- говорит Шляхов. И они целуются. веки мои слипаются. Я уплываю в голубой тоннель. И эти двое на берегу перестают существовать навсегда, они растворяются в июльском зное и стрёкоте кузнечиков. Кстати, на прошлой неделе я видела Шляхова в сквере, на скамейке, с Никишиной. "Ну, Мариш,"- говорил Шляхов. И они целовались.
В детстве, на озере, я шла, шла по мелководью, и вдруг провалилась в яму. Очнулась на берегу. Лежу. прихожу в себя. Помню только выталкивающее странное чувство. Вдруг низко-низко склоняется отец, вижу крупно его лицо. Он говорит: " Всё за призраками гоняешься? - и грозит мне пальцем, - Смотри! Горячо!" И я чувствую, как жжёт, и слышу как шипит капля на раскалённой сковороде. И просыпаюсь.
- Ты что, охренела? - говорит Белоцветов, - сгоришь ведь!
Он действительно сгорел, мой папа, когда ему было 39. Газовая плита взорвалась. Довольно распространённое явление.
Шляхов что-то говорит Гуньке. Гунька идёт ко мне. В камышах качается его моторка.
- Оль, поехали, отвезу тебя.
- Ну да! А Полина где?
- Да вон твоя Полина! В кустах окопалась.
Полина вырыла огромную яму в кустах и дрыхнет в ней. Она в жару всегда так делает. На мой зов она поднимает морду, всю в земле, и пристально смотрит на меня.
- Ты что ? Оглохла что ли?
Она нехотя встаёт, отряхивается и трусит в мою сторону.
- У меня, кажется, ангина начинается.
- Давай помогу.
- Белоцветов, как ты думаешь, будет зима?
- Обязательно!
- Говнистый ты всё-таки мужик, Белоцветов.
- Женёк, может с нами?
- Не-ет! Побуду ещё чуть-чуть.
- Ну, давай.
- Давай!
Мы уходим на моторке, подминая камыши и распугивая всяческую речную живность. Полина, как дура, стоит посреди лодки, её сильно болтает, но лечь она категорически отказывается.
Я очень люблю мою Полину, хоть она уже давно умерла. У меня больше не будет такой собаки. Да и из тех, что остались на берегу, кое-кого уже нет.
Шкап выпил хлороформ вместо спирта. Сеня Бодров умер от рака желудка. И Белоцветов...
Кочергу, кстати, я недавно видела. Он совершенно не изменился.
Т Е Л Е В И З О Р .
1
Квартира Муслима Магомаева похожа на драматургию Рустама Ибрагимбекова. Потому что каждый чеовек в душе, хоть немножечко, но турок...
Ах, ну почему я не пишу по-азербайджански? Я бы непременно стала классиком азербайджанской литературы. И ихняя азербайджанская кондитерская промышленность выпустила бы конфеты, завёрнутые в иллюстрации к моим произведениям.
...Случайная любовь найти и потерять...
Если Валерию Золотухину отрубить электричество и заставить жить при керосинке, то сэкономленных средств, интересно, хватит ли ему и на керосин, и на постановку "Моцарта и Сальери"?
Я, например, считаю, что наши борзые (современные) на волка не пойдут. А Габидзашвили говорит, что всё дело в мужиках.
Он был в Португалии. Пил портвейн. И думал о Грибоедове. Впрочем, от портвейна его язва почти наверняка бы обострилась. Он не любит лошадей и женщин, которые любят его. В его манере одеваться сквозит вечный траур по утраченной невинности. Он то и дело мелькает в президиумах. И мне порой кажется, что во дни своей молодости он был лично знаком с Александром Сергеевичем. А может быть, даже, это ему самому отрезали голову в Тебризе. У личного астролога Черчилля, господина Хамона, про него ясно сказано, что ему следует иметь тяжёлую судьбу до 40-ка лет, чтобы иметь обычную - после. К сказанному он уже и сам добавил "ОЛИВЬЕ", так хорошо знакомого любому искусственному человеку.
...Там были не только чеченцы, но и арабы, и прибалты, и женщины... И какой-то негр из Серпухова, фамилию не помню.
Если даже два еврея начнут писать русского, у них всё равно получится еврей.
Ах, этот нежный шелест Цинандалских лоз! Когда-то он вновь долетит до мня? И последняя из рода князей Чавчавадзе, долговязая девица с себореей, соляными кругами под мышками и кривыми волосатыми ногами, которую я так часто встречала на школьных переменах, превратится в волоокую Нино? И разбитое стёклышко, вместе с головой, под истошные вопли муэдзина, оторвётся от клетчатого пиджака Коровьева, прыгнув в азиатскую пыль?
Тенгиз Абуладзе держал при себе целый штат юнцов, кормивших его идеями, не нужными им самим. Уж как они были ему благодарны!
Наша Леночка Коренева всегда была похожа на какую-то американскую звезду. Кончаловский спал с обеими и разницы не заметил.
Антон Павлович Чехов много чего наговорил в своей жизни. Я просто уже устала его слушать!
П О Д Р У Ж К И .
1
Мой отец спился и умер, всю жизнь страдая от того, что его никто не любил. А я уже научилась быть счастливой от этого же самого. Но иногда мне кажется, что в прошлой жизни я жила на другой планете, потому что здесь я что-то уж совсем не могу...
НИКОГДА Я ЭТО НЕ СВЯЖУ! Вообще, если сложить всё, что я за свою жизнь связала, получится расстояние от Земли до Луны и обратно. А может быть даже и до Марса! Кто мерил? И, что характерно, каждый раз долго и мучительно вспоминаю, как набираются петли. А потом каждый раз пребываю в уверенности, что это никогда е кончится.
Но, что самое интересное, полчаса назад я совершенно отчётливо видела, как Изюм вылез из автобуса. Но пошёл он в какую-то совершенно другую сторону. Что меня собственно и сбило с толку. Куда он мог пойти? Ведь я ему ясно сказала: 2 минуты - по ходу автобуса. Может всё-таки не он?
- Алексей Борисыч прибыли! Какая неожиданная приятность! Не желаете ли соломки маковой? Тут её - до чёртовой матери. Или вот ещё бузина скоро поспеет...
- А слабо ноги на потолок задрать?
- Понимал бы чего! Это - профилактика варикоза между прочим.
- Интере-есно: удобно вязать из такого положения?
- Очень даже удобно!
- А маманя где?
- В Питере. Ты чё припёрся?
- Помогать.
- Помога-ать? Скажите пожалуйста! дождалися.
- Ты давай не умничай!
- Изюм, полчаса назад я ясно видела как ты вывалился из автобуса.
- Где это ты видела?
- В окне.
- А чё, из вашего окна видно?
- Видно, Лёша, видно.
- Ну-к покаж!
- Вон!
- Надо же! а я там шёл, шёл, у всех спрашивал, никто не знает. Насилу нашёл!
- Всё-таки ты - придурок!
- Ты давай не умничай.
- Клешни иди мой. Жрать небось хочешь?
- Ну, что новенького?
- Та-а, ничего.
- Что? Совсем ничего?
- Да так, ничего интересного.
- Ясно. Садись, давай!
- Супчик! Тема! Сама варила?
- Щас тебе! Маманя уезжала, на неделю наготовила.
- Это вы всё время так питаетесь?
- Стараемся.
- Я у вас поживу недельку?
- Козёл!
- За козла ответишь!
- Водки хочешь?
- А-а! Давай!
- Митя с четвёртого этажа навернулся.
- Ты что?
- Да-а, ничего! Два шва на черепе и отпустили домой.
- Косой был? -
- В дымину.
- Ну правильно. Что пьяному будет? А ты говоришь ничего интересного.
- Давай, наливай.
- Ирка Мальцева на Мальту укатила.
- Отдыхать?
- Не-ет! Работать.
- Кем?
- А чёрт её знает! Я не вдавался.
- Сбылась мечта идиотки!
- Ну!
- А Соколова что?
- Ничего. В Альпы собиралась. На горных лыжах.
- О, молодец какая! Одна?
- Не знаю. Ноги себе там переломает.
- Лучше бы голову.
- Ты вот только на Соколову не наезжай!
- Молчу, молчу, молчу!
1
- А хорошо в деревне! Можно корешками всяческими питаться!
- Что мы, собственно, и делаем.
- Везёт вам!
- В прошлом году лук что-то не очень был...
- Удобряли плохо.
- Куда там! Главного консультанта же не было.
- Я был занят на строительстве мостов!
- Скажите пожалуйста! Ты про соколовского начальника ничего не слышал?
- Не-а.
- Что? Ни разу не обмолвилась?
- Да нет, говорила, вроде, что скоро начальник в Италию уезжает и можно будет на работу забить... А больше ничего.
- Ох Лёва, Лёва! Мне без тебя так плохо!
- Веселишься всё?
- А чё ему будет? Смотри, я ежевику посадила.
- Нда-а, впечатляет!
- Красную.
- Иди ты?
- Изюм!
- А?
- У меня книжка есть по чёрной и белой магии.
- Иди ты?
- Ну!
- Ну и что?
- Можно кого-нибудь приворожить. Ты в кого-нибудь влюблён?
- Я всегда в кого-нибудь влюблён.
- В кого?
- Не скажу тебе.
- В Сандру Буллок!
- О-о-о! Как мы отстали-то! Это было в про-ошлом месяце.
- А теперь? Ну ладно, скажи!
- В Шарон Стоун.
- Ну во-от. Можно её вызвать.
- Ну, это нереально.
- Почему? представляешь, подкатывает снежно-белый "ЯГУАР", останавливается прямо против нашей калитки. Выходит Шарон Стоун и говорит:"Ребята, очень писать хочется!"
- А мы ей - рраз - биотуалет!
- А она им и пользоваться-то не умеет.
- Ка-айф!
1
- Вон, по дороге, идёт Иванников.
- Спятил что ли ? Откуда здесь Иванников?
- А я тебе говорю, что идет Иванников, и прямо к нам.
- Шууури-ик! Ты ещё не сдох?
- Да живой пока!
- Вот это сурприз! Давай пять!
- А Шкап где?
- С четвёртого этажа упал. Очухивается.
- Что-нибудь серьёзное?
- Прям!
- Куда же ты пропал, ишак паршивый! Лет пять тебя не видела. Вроде бы друзьями были?
- Ну почему же были?
- Ты откуда?
- В Москву ездил, по делам, на обратном пути решил вас навестить. Приезжаю, а мне говорят: ты в деревню уехала. Как это тебя угораздило?
- Не знаю. Осточертело всё.
- Ясно. Изюм, ну а тебе-то как всё это?
- У нашей Оли ума до ***. Ей нужно было родиться с двумя головами. В одной не помещается.
- Шурик, я посадила баклажаны, жёлтые и белые.
- Что и такие бывают?
- Тебе как биологу стыдно этого не знать.
- Я - биофизик.
- А знаешь, какой главный вывод я изо всего этого извлекла?
- Интересно, какой же?
- Всё, что выращивают при помощи техники это - корм, а что при помощи одних только рук - еда.
- Всегда завидовал твоей способности формулировать.
1
- А помнишь тогда, на 7-е, Ленке все губы обметало, ей тогда даже кликуху кто-то дал "ГУБИЩЕВА", и я её тогда к Иванникову первый раз привёл. Он её в дверях осмотрел тогда, так внима-ательно и говорит:"Изюм, это твоя невеста что ли? Ну. я одобряю твой выбор!
- Чего-та я не помню такого.
- Ты, Шурик, старенький стал. Всё больше забываешь.
- Эх, хорошо жили! Спиртягу на шару литрами хлебали!
- Да, конечно есть о чём жалеть.
- Мы, в 7-ом корпусе, в противочумных костюмах работали. Придёшь утром, с похмела, накачаешь костюм, побольше, и спи себе до обеда.
- Вот идиоты!
- А Вальку Бакшееву помнишь? Симпатичная такая?
- А-а, - ****ь!
- Красивые все ****и!
- А у меня жена, хоть и некрасивая, всё равно - ****ь.
- Опять что ли ?
- Любишь ты их, Шурик.
- Ну вот и поговорили. Здорово вам всё-таки алкоголь мозги подсушивает.
- Оль, а вот я, например, знаю государственную тайну, и завтра, например, по "ГОЛОСУ АМЕРИКИ". могут объявить, что вот Иванников, знает государственную тайну.
- Та-ак! Какая это у нас стадия? Пятая?
- Шестая. У Шуры - шестая. Всего их - девять.
- Ну кому, скажи на милость, сейчас, на хрен, нужна твоя государственная тайна?
- Ну не скажи-и!
- Ты-то ещё куда? Простой советский безработный.
- Наша мама нам со Шкапом Шуру всегда в пример ставила. Что вот, мол, - кандидат наук, а вы, мол, все - козлы!
- А ты бы ей сказал: зато вы все дружите с кандидатом наук, а Иванников только с козлами.
- Оль, какие у вас с Изюмом зубы хорошие! Чудо просто!
- Потому что у нас с Изюмом - наследственность, а у тебя - одна изменчивость.
- Чё ты всё смеёшься? Смеяться не над чем. Смеётся, смеётся... У тебя чувство юмора гипертрофированное? Изюм, у неё чувство юмора гипертрофированное.
- Ума до ***!
- Придурки! Перепились опять, как свиньи!
- Ну не скажи! Шура, видал, какие слова выговаривает?
- Оль, а ты почему за меня замуж не вышла?
- Так ты же уехал.
- Ты бы сказала, я бы вернулся. Я, между прочим, первый раз ради тебя только и развёлся.
- А второй?
- И второй разведусь, только скажи.
- Не скажу, Шурик. Во-первых меня твой хвост не устраивает. Две жены и две дочки, согласись, многовато. А во-вторых не подойду я тебе.
- Это почему?
- Тебе душечка нужна, а я свободу люблю.
- Скажите пожалуйста!
- Пожалуйста.
- Ума до ***!
- Как это он умеет вовремя всё!
- Да уж, за словом в карман не полезет.
- А вышел-то как! Король!
- Что это там за грохот?
- Изюм с крыльца ёбнулся. Пардон! упал.
- Айда, поглядим!
1
Вот, собственно и всё. на сегодняшний день я упустила все свои шансы.
КАЖДЫЙ УПУЩЕННЫЙ ШАНС - ЭТО ДЕСЯТЬ НОВЫХ.
Не действует! А между тем, ведь именно упущенные шансы являются настоящим двигателем прогресса.
НЕ ГРЕЕТ МЕНЯ ПРОГРЕСС!
Сорок лет пролетели. Почти вся радость ушла. Я не люблю свою родину. Я не люблю своих родственников. Я не люблю детей, не люблю мужчин и женщин я тоже не люблю. И почему-то не чувствую никаких угрызений совести по этому поводу. Моя жизнь проходит. а мир не становится лучше. и я не в силах его изменить. Собственно. уже и не хочу. Возмущаюсь, впрочем, иногда. Моё основное чувство теперь - безразличие. Я - гражданин Мира. я - часть Вселенной. Я не принадлежу никому и ничему. Я сама по себе. Как первопричина. я пуста, как полиэтиленовый пакет. Новый. Даже без воздуха. я наверное могла бы одним махом переплыть океан, даже не запыхавшись. Настолько мне всё равно. Иногда мне кажется, что я уже частично из неорганики.
Человек играющий, homo ludens, - так это, кажется, называется? Это не хорошо и не плохо. Это так. То. что вчера было мистикой. служит теперь нам ковриком у порога. То, что вчера было нелюдью, завтра станет человеком. Как-то внезапно все умерли, и ветер подул нам в спины, теперь мы должны встать у него на пути. А у нас нет никаких сил. Мы их истратили на критику тех, кто закрывал нас от ветра. И самое интересное то, что мне лично - по фигу. Пусть дует. Пусть хоть всё снесёт. Вместе со мной. Мы висим в воздухе и болтаем ногами. Когда наступит новая эра, нас некому будет вспоминать. Да и незачем.
Т Е Л Е В И З О Р.
Помыла андерсон.
На одних планетах всё испаряется. на других - превращается в лёд. на третьих - вообще ни хрена нету. На нашей планете изначально всё конденсировалось, и, в конце концов, возникло это "КОМДЕССЮ". И теперь оно даёт нам денег, чтобы мы, в благодарность, продолжили жизнь на Земле: красноклювый волоклюй, жгутоногий кнутохвост, шишкомордый кайман, руконожка Ай-ай, одинокий самец и т.д.
Мне снился сон, будто бы я покупаю ночную рубашку. кожаную, отороченную куницей. Пристрелили Версаччи. Оказывается он - голубой.
В нашей деревне. практически все говорят голосом Александра Белявского. Даже грудные дети. Я даже себя не помню. Встретила бы на улице, ни за что не узнала бы.
В середине января неожиданно зацвёл жасмин. ЖАСМИН СЕМЕЙСТВА МАСЛИНОВЫХ! Какие лингвистические изыски! Особенно для дикого русского уха. Один-единственный цветок расцвёл поздно вечером, а с утра уже, на дворе, галдели какие-то полуголые загорелые девицы, и из южного окна открывался роскошный вид на песчаный средиземноморский берег.
Я очень люблю курить. Причём большие и толстые сигары. И при этом что-нибудь выпить. Не меньше 40-ка град., и всякую вкусную еду. И насколько бы мне легче жилось, если бы я не знала как это вредно! Ещё я люблю необычную изысканную одежду, и всякие красивые вещицы, и смотреть телевизор, и цветы, и борзых собак, и драгоценные камни, и интересные книги, и косметику, и всякие научные открытия, и всякую мистику. Я очень завидую людям, которые владеют своим телом, потому что я со своим даже не знакома. Ещё я хотела бы быть самой красивой и самой умной. Не для чего-нибудь, а просто так Ещё я хотела бы жить одна, в глухом месте, на берегу океана, в красивом, хорошо оснащённом доме, но чтобы меня при этом знал весь мир.
Если мы будем терпимо относиться к человеческим недостаткам, мы очень скоро превратимся в обезьян.
Я теряюсь и не знаю о чём говорить с женщинами, которые всё время сидят на диете, не курят и не пьют крепких напитков. Не люблю сильно пьющих мужчин, и когда разговаривают матом. Ещё - когда некрасиво одеваются, не умеют ходить и правильно говорить. Ненавижу тупость и жестокость. Я бы хотела поехать на псовую охоту в южные степи. Со своими собаками конечно.
Он был отличник и скрипач,
А стал придурок и трепач...
Я обожаю расти и развиваться, поэтому люблю одиночество. В одиночестве меня переполняет гордость за перспективы моего роста и развития.
Человек вышел из природы. И назад не хочет. и природу к себе не берет.
Я люблю гармонию и ненавижу энтропию. Но первое недостижимо, а второе неизбежно. Мне нравится homo ludens за то, что он всё умеет и ни в чем не нуждается, хотя, может быть это и схематично.
Я считаю, что негры значительно красивее белых. И в случае вселенской катастрофы они выживут.
У моей бабки недавно выросли усы, как у Сталина.
Наш патриарх Алексий никогда не смотрел фильм Мартина Скорсезе "Последнее искушение Христа". И не собирается после того, что ему порассказали.
А вот наш деревенский батюшка говорит, что собака животное нечистое и наиболее подвержено вселению злых духов. Когда он ночью пойдёт мимо моего дома, я калитку открою, потихоньку, и собак выпущу. За это 8 руб. штрафа положено.
У меня очень болеет собака, у неё скопилась жидкость в животе, и она еле дышит, а денег нет. Президент тоже болеет, но его почему-то не жалко.
Совсем скоро придёт весна, очень сильно зацветет сирень, и мне обязательно повезёт. Мне не может не повезти. Потому что я очень люблю всяческую жизнь. И, кажется, пользуюсь взаимностью.
Вообще сельское хозяйство это прямая связь человека с космосом.
1
П О Х О Р О Н Ы .
Он налетел на меня, когда я полезла в сумку за спичками. Я даже не сразу сообразила, что в прошлом году он умер. Мне тогда позвонила Мальцева и, захлёбываясь пьяными рыданиями, сообщила эту душераздирающую весть. Помню, мне весть не показалась такой уж неожиданной. Мальцева виделась с ним довольно редко в последние годы. Он вообще старался избегать старых друзей. Я, в отличие ото всей команды, сталкивалась с ним почти каждый день, так как жила по соседству, и, вероятно подсознательно, чего-то такого уже давно ждала.
- Допился! - только и могла сказать я.
Мальцева мой скепсис не одобрила. И, внезапно прервав разговор, положила трубку. На какое-то мгновение мне показалось, что я сделала что-то не то, и я стала набирать её номер. Но телефон, слава богу, был занят, вероятно, она обзванивала всех остальных, ища понимания. Вероятно, она его нашла, потому что на похоронах я была одна, а они - кучкой.
Я, откровенно говоря, вообще не собиралась идти на эти похороны, потому что, кроме раздражения, по поводу его смерти я ничего не испытывала, и мне казалось, что с такими чувствами не стоит соваться к людям, у которых, в общем, наверное, горе. Я боялась, что могу сделать там что-то не то, что положено делать на похоронах. Да и вообще, что положено делать на похоронах? Но мама сказала, что нужно соблюдать приличия (относительно приличий моя мама информирована значительно лучше меня), она настояла, и я пошла. "Ты ничего не делай, ни с кем не разговаривай, зайди, положи цветы и уходи". С небольшим отклонением, я так и сделала. потому что, когда я увидела его в гробу, у меня из глаз, сами собой, потекли слёзы. близко я не могла подойти из-за брезгливости. Только мельком я взглянула на его родителей: два совершенно серых старика сидели, обнявшись, абсолютно безучастные. мать, кстати, пережила его только на год. Но папа сразу же женился.
Слёзы усиливались. Грозили перейти в рыдания. Я сочла недопустимым рыдать в присутствии его родителей, и быстро ушла, не сказав ни с кем, ни слова. Выплакавшись на скамейке, я вернулась, на несколько минут к выносу тела, затем ушла домой. В общем, почти сразу, я забыла об этом событии. Дела, знаете ли... Единственным воспоминанием от похорон осталась моя сильно постаревшая тётка, которая и всегда-то была не особенно сдержанной, а к старости стала до неприличия сентиментальной. В последнее время она не пропускала ни одни похороны, и рыдала одинаково безутешно, как над людьми близкими ей, так и над совершенно посторонними. Она стояла в одиночестве, подперев косяк двери в комнату с гробом и, конечно же, была безутешна. И я почему-то вспомнила, как она билась в истерике, когда умер Брежнев. Она вообще могла позволить себе стоять там, где не решался никто. Она вообще считала, что может многое себе позволить, так как почти всю жизнь работала директором единственного в нашем городке промтоварного магазина. глупо было бы её в этом разубеждать, потому что достаточное количество людей её в этой уверенности поддерживали. А тот, кто всё-таки пытался, навсегда становился её врагом. Так пострадала её лучшая подруга, которая вздумала заявить ей, что все её друзья существуют, пока им что-то от неё надо. Так пострадала и моя мать, оказавшись в конечном итоге змеёй, пригретой у неё на груди. Наша неподражаемая бабушка, в минуты прилива вдохновения, любила рассказывать историю, как она устраивала тётку в "ПЛЕШКУ", и как хреново тётка там училась. И, с особенным смаком, как она добилась тёткиного перевода из Томска в Подмосковье, да ещё и сразу директором. "...а председатель встал и сказал: вот Виктор Николаевич племянницу жены перевёл в Протвино, да ещё и сразу директором универмага. Что у нас в Подмосковье, своих директоров нет?.." Это была кульминационная фраза. Она всегда произносилась с особым выражением, подвыванием и закатыванием глаз, поэтому я только её и запомнила. И ещё одну, повторявшуюся с такой же регулярностью, но это ещё из времен тёткиной учёбы. Бабка тогда спаивала декана. А декан (имя рек) встал и сказал:… " вот, Света, учись хорошо, чтобы тётке не приходилось такие столы накрывать". Прошло почти 50 лет, а бабка до сих пор помнит что стояло тогда на столе, и сколько всё это стоило.
Но, так или иначе, они были живы, а Белоцветов всё-таки умер. Я уже не отношусь к смерти, как к трагедии, я считаю, что это естественное состояние организма. Человек рождается и умирает и если первого можно избежать, путём аборта, то второго избежать нельзя никак, хоть ты наизнанку вывернись. У каждого из нас свой срок, которого никто не может знать. И если кому-то проломили череп, он провалялся месяц в реанимации и остался жив, значит его срок ещё не пришёл. А если кто-то, пьяный, залез в машину, включил двигатель, уснул и умер, значит это, как раз, и была его судьба, даже если он сделал то специально.
Он в последнее время так отдалился, что и на дни рождения-то нас никого не звал, а уж на похороны, доведись ему, не позвал бы и подавно. Я довольно долго наблюдала его разложение. Запои. задрипанные девицы. Сколько раз он засыпал прямо на земле, так и не сумев дойти до дома. И чувство презрения боролось во мне с чувством привязанности, причём не в пользу последнего.
И всё-таки я его любила, как можно любить кусочек своей юности. И если бы меня попросили вспомнить что-нибудь хорошее, не исключено, что я вспомнила бы именно его. Мне казалось, временами, что всё ещё можно исправить, и, стоит ему только захотеть, как он опять станет прежним Женькой Белоцветовым, балагуром и бесшабашным умником, которому до всего есть дело и который в любой компании всегда на месте. Мы, в общем, все его любили, но как некую отвлеченную идею. Мы беспардонно вмешивались в его жизнь, давали ему советы, выносили оценки его жёнам, претендуя на истину в последней инстанции. Мы не признавали за ним право на личную жизнь, на собственное мнение. Это была плата за нашу любовь. И когда он умер, для большинства его бывших друзей это был лишь повод напиться и пораспускать сопли, вспоминая свою навсегда ушедшую молодость. И никто из них так и не понял, что Женька Белоцветов умер задолго до своей физической смерти, и только случайность помогла избежать ему конца более страшного, а может и не случайность. Он был хитрый Скорпион.
Сколько раз мне казалось, что вот он едет на велосипеде, или вон валяется в кустах, опять напился. Но тут же кто-то шептал: ты что? спятила? Он же умер. Ах, да, он же умер!
Незаменимых нет только в общем смысле. Для каждого из нас есть целый ряд близких людей, с уходом которых в нашем окружении остаются как бы чёрные дыры, или белые пятна, это уж кому как нравится. Мы, время от времени, забывшись, торкаемся туда, а там пусто. И кого не всунь в это пространство, он не вмещается, то ноги торчат, то руки, то голова. С полгода назад, он, как обычно, позвонил мне, часа в три ночи и промычал что-то нечленораздельное. Я его обругала и положила трубку. А утром вспомнила, что он умер. Мне стало жутковато, но тут же я решила, что, скорее всего, мне это приснилось и успокоилась. Я вспоминаю часто нашу последнюю встречу возле магазина. Я шла туда. Он- оттуда. Он был довольно бодр, трезв и весел (только что, в третий раз, женился). В нём тоже боролись разные чувства. с одной стороны он избегал старых друзей, с другой - не хотел никого обижать.
Я сказала ему:"привет!"
Он сказал мне:"спешу, спешу, спешу!"
У меня было довольно плохое настроение, и я бросила ему, довольно грубо:"ну и спеши!"
Тут ему показалось, что он перебрал, и, чтобы загладить свою вину, он, совершенно ни к месту, ляпнул:"Увидишь Мальцеву, скажи, что я её убью, если она мне плёнку не вернёт, хоть бы моя кассета была, а то - материна!"
- Не увижу.
- Что так?
- Я с ней не общаюсь.
- Почему?
- Я от неё устала.
- Давно пора!
На этом мы с ним расстались. Следующая встреча была, когда он уже лежал в гробу. Но это уже было не обычное для него состояние, поэтому запомнила я его таким, каким видела в последний раз. Ясным морозным утром, чистого весёлого и трезвого.
Если бы я знала тогда, что вижу его в последний раз, интересно, как бы я себя повела? Скорее всего, так же.
А теперь мы стояли на том же самом месте, где виделись в последний раз, он был в точности такой же, как тогда: весёлый, чистый и трезвый. Мы курили, и он, взахлёб, рассказывал мне что-то. Я не могла понять что, но мне было хорошо, так же как и ему. Между нами не было больше стены. Мы опять были одним целым. Как люди с общим прошлым, общим настоящим и общим будущим. Он живо интересовался моими делами, чего с ним давно уже не было, он вообще давно не был таким болтливым. Мы что-то вспоминали и хохотали, а прохожие косились на нас. Я подумала: стоило ему умереть, как жизнь стала бить из него ключом. Мне всё время хотелось ему сказать: ты же умер, мне Ирка Мальцева звонила. Да я и сама была на похоронах, как же это может быть? Но я не знала, как он отреагирует, а обидеть его, это значило бы испортить настроение и ему, и себе. И я спросила только: ты звонил мне полгода назад? Нет, - сказал он. И было видно, что он врёт.
Мы договорились, что возьмём бутылочку и пойдём покалякаем где-нибудь на природе, как обычно. Он пошёл в магазин, а я осталась ждать на улице.
Прошло минут 20. Его всё не было. Я пошла за ним, думая, что может быть там очередь, или он встретил кого-нибудь знакомого. В магазине не было ни души.
Грузная, средних лет продавщица кимарила за прилавком. Выйти незамеченным он не мог, я стояла у самой двери. Я спросила: не заходил ли сюда молодой человек такой-то и такой-то. Продавщица промямлила, что тут с утра никого не было. В другой раз я бы обиделась и ушла. Но тут мне почему-то приспичило его найти. Вопрос жизни и смерти! Я метнулась в подсобку. Сзади вяло покрикивала продавщица: девушка, туда нельзя, посторонним запрещено! Я неслась по коридорам, набирая обороты, мелькали закутки с вонью, с кусками мяса, коробками, бутылками. Задыхаясь, на грани истерики, Женя! Женя! - кричала я. Вот-вот, ещё один поворот, ещё одна дверь, и я его увижу! Рванув очередную дверь, я почти полетела по тёмному коридору. Он был бесконечен этот коридор! И казалось, вёл в никуда. Разразившаяся, наконец, истерика затрудняла дыхание. Вокруг становилось всё темнее, уже почти ничего не было видно. Оступившись, я полетела куда-то вниз.
И В ЭТОТ МИГ Я ПРОСНУЛАСЬ.
1
Т Е Л Е В И З О Р .
При хорошем уходе и петух живёт как попугай.
Съела на завтрак крыло павлина с цикорием и несколько ягод фезалиса. Замерзла так, как будто ловила форель в горной речке.
КУКЛА. Ходячая Ниночка. За 19 баксов всего. Доставка по Москве бесплатно. Гадаю. Снимаю. Порчу.
Я декларирую вседозволенность: каждый человек сам себе и швец, и жнец, и ****ец!
Все отечественные этикетки на все отечественные бутылки клеятся соплями. В учреждении, наклеивающем этикетки, обязательно есть один очень сопливый человек, который сидит за столом, в центре зала и распускает сопли. Время от времени к нему подходят служащие, по одному, за очередной порцией. Затем каждый из них, с этой коробочкой соплей, спешит обратно, на своё место. Этот человек, соплепускатель, является наиболее ценным и высокооплачиваемым сотрудником. Вот так-то!
Оказывается только ленивцы ленивее пчелы. И в плохую погоду, она не очень-то разбежится вылететь из улья. Шмель, по всем законам термодинамики летать не может, но на погоду ему насрать. Поэтому бельгийцы шмелей дрессируют, кастрируют и продают нам по 125 баксов за семью. Может термодинамику переписать, или своих кастрировать?
В борьбе с международным терроризмом допустимо очень всё.
Анна Аркадьевна (Каренина) обучала моржей жить в Брукфилде.
Прелесть вашего безобразия он прямо-таки выставил на позор.
Он мне только высказался про забор.
Подавляющее большинство лошадей Пржевальского даже не подозревают о том, что они лошади Пржевальского.
Утром уже совсем почти всё вскрылось. И от пролитого бензина по шоссе разлились эти павлиньи побежалости. Но к вечеру опять пошёл снег величиной с голубиное яйцо. Он мягко опускался на остывший асфальт и разбивался на тысячи микроскопических метелек, едва коснувшись его поверхности. Гигантские лохматые снежинки касались губ и щёк, и волос, и от них, будто бы даже, исходило тепло. В такие минуты мне кажется, что я живу вечно.
Человек ест, пьёт, спит только для того, чтобы все знали, что он ест, как он пьёт и с кем он спит. И если, пусть даже в конце, его ждёт телевизор, он готов терпеть любые лишения.
Антонио Бандерас! Антонио Бандерас! Да в Москве бы у него через каждые 20 метров документы спрашивали.
А вот Филиппу Киркорову не стоит выступать в трениках...
Если правда, что Сталину в советском гимне принадлежит фраза "союз нерушимый республик свободных". то становится неясно, что же в таком случае написал С.Михалков, фильмы сыновей которого, являясь образцом авторского прилежания, т.е. добротным профессиональным кином, могут служить также учебным пособием для начинающих кинематографистов. Что же касаемо детишек, то их вообще никто не спрашивает.
Дело было вечером, делать было нечего.
Жарили картошку, ударили Антошку.
А Антошка побежал, полицейскому сказал.
Полицейский прибежал: В чём дело? В чём дело?
Дело было вечером, делать было нечего...
Мы должны собаку бить, кормить помоями и ни в коем случае не показывать ветеринарам, а она за это должна нас охранять.
Если взять скрипку Страдивари и плотно обмотать её автографами Пушкина, то даже Паганини на ней вряд ли сыграет.
По-моему время следует измерять в энтропах.
У меня на животе, всего только за одну ночь, вырос огромный гриб. И я теперь совершенно не знаю, что с ним делать: то ли съесть, то ли выбросить, то ли так оставить?
Изо всего мною сказанного, он не понял даже междометий.
Для достижения внутреннего комфорта мне очень не хватает способности не реагировать на реакцию окружающих на меня.
Белый медведь коллектива не любит.
Интересно для кого из жителей нашей планеты человек не является врагом №1?
Уронит ли ветер с берёзы серёжку ольховую,
Начнёт ли кукушка в лесу, как петух, куковать?
ШУРА - такой голубой певец, или всё-таки - кучка зелёных бандитов?
Если бы Кевин Костнер не дружил с Никитой Михалковым, у него практически бы не было недостатков.
Гражданин есть гражданин, несмотря на своих звездах на погонах. А режим должно осуществляться!
Хаттами встретил папу Римскго в Ватикане и не узнал его.
Это, это... это вот: башка, как лампочка, глаза на полморды, две дырочки вместо носа, - это и есть наше будущее? Ну, знаете ли! Лучше и ядерная катастрофа!
Я, знаете ли, обожаю такие книжки, в которых совершенно невозможно понять текста. который постепенно сливается в одно мегаслово и становится совсем уж невообразимой тарабарщиной.
Если высокую стройную блондинку с голубыми глазами и длинными ногами научить есть ботвинью, она вполне могла бы стать женой Макаревича. А если бы Вангу загримировать под Мерелин Монро она, интересно, смогла бы сказать Сергею михалкову, что он ещё не родился?
У нас в стране теперь есть свой плейбой. Его зовут Илья Ильич Обломов. И когда он входит в кафе, тараканы падают замертво. Этот самец ковыряет рогами в грязи на краю пруда.
За одного угнанного в Германию - 1000 дойчмарок, за двух угнанных в Германию - 2000 дойчмарок, за трёх угнанных в германию - 3000 дойчмарок... Неужели никто не откажется?
СПАСИБО ВАМ. РЕБЯТА, ЗА ВАШЕ СЧАСТЛИВОЕ ДЕТСТВО!
Светлейший князь Нарышкин изучал военное дело и стал офицером русской армии. Но по французскому у него было гораздо лучше. Поэтому теперь он работает на заводе "РЕНО" чернорабочим.
Поговаривают, что французы, в порядке гуманитарной помощи нам, собираются взорвать Нотр Дам де Пари.
Судя по зубам, у вас будет великолепная девочка, только не ездите в Тибет, Дауна подцепите.
И, если день начался, то он сразу уже как бы и кончился. Да пусть меня лучше кирпичом убьёт!
Когда питекантроп увидит телевизор, настанет конец света. Или - начало?
А если бы я жила 1000 лет, то перевернула бы мир и без точки опоры.
Моя душа паразитирует на моём теле, она выгрызает из меня мозг, как горностай из лося.
Человек кому-то должен всё уметь и всё успеть. На что бы кардинальным образом поменять свою жизнь?
Говорят, когда из мавзолея вынесут Ленина, там откроют музей фекалий известных политиков и кинозвезд.
Если бы Есенин не пил водки. Пушкин бы не гулял, а Достоевский не играл в карты, с кого бы мы брали пример?
А если бы Чехов не болел чахоткой, в Москве не осталось бы ни одного театра. "Дама с собачкой", кстати, вовсе не о любви, а о неспособности жертвовать для неё даже самым малым.
Шестёрки не имеют пола, потому что на языке маори числительное 6 звучит как "ОНО". Или имеют два пола... На выбор.
Сильный человек это тот, кто живёт в предлагаемых обстоятельствах, а слабый - тот, кто пытается их формировать.
Любой талантливый человек является проводником Высшего Разума, а, следовательно, - зомби.
Между нашими и американскими фильмами такая же разница, как между учёным и спортсменом. Нам не хватает движения, им не хватает ума.
Лимоновцы забросали тухлыми лимонами великого сына русского народа Никиту М. есть подозрение, что лимонов им натушил Боря Березовский - великий пасынок русского народа. И если на суде выяснится, что Березовский Б. и Михалков Н. всё-таки договорились, то Лимонову Э. таки удастся побывать на Колыме,и. скорее всего, там и остаться, помахивая с колокольни тем самым местом, которое, ну чего уж там греха таить. было и у Сталина, и у Берии, и. даже злые языки поговаривают, у Валентины Николаевой-Терешковой.
А Алла Борисовна Пугачёва со своим крайним мужем венчалась в Иерусалиме. А вот ели бы она там ещё и крестилась, то ей наверняка бы не хватило достроить загородный дом.
Скрестили мечи и орали.
Мой костёр в тумане светит,
Искры гаснут на лету,
Ночью нас никто не встретит.
И ту-ту, ту-ту, ту-ту...
Убеждение от предубеждения отличается как лицо от жопы. Или не отличается.
Я вышла в открытый космос. И мне оттуда видно всё, но уменьшенное до незначительности. Поразительное ощущение полной свободы. Так. вероятно должно быть после смерти. Наверное в таком состоянии любить уже нельзя.
Он говорил:"не сотвори себе кумира". Кого он имел ввиду?
И, если ты выбираешь себе роль учителя. то должен быть готов к тому, что рано или поздно тебя побьют камнями.
Толпа это КОНСТАНТА на протяжении всего существования человечества. И только отдельные выдающиеся личности. ценой неимоверных усилий. медленно, но верно двигают исторический процесс. Алла Пугачёва например...
Устремлённость самца в небо свидетельствует о его желании спарится.
В бога верят не от любви. а от ненависти.
Придя на водопой, одинокий самец почувствовал внутренний зов. Это момент его потребности.
Говорят, что программу "ВЗГЛЯД" скоро закроют. Потому что Любимов уже не помещается в экран даже боком, а Бодров берет псевдоним Кампанелла и уезжает за Полярный круг строить город будущего. Так как не приемлет дешёвой популярности.
Там, где начинается профессионализм, заканчивается талант.
Не кажется ли вам. что на Земле постоянно происходит борьба Добра и зла без учёта проживающих? Добро себе борется со злом и обратно, а нас как будто бы и нет. Не кажется ли вам это обидным?
Отчего это узоры на окнах так плотно наполнены содержанием? Не бывает так. чтобы что-нибудь не виделось нам в них.
Милосердие - это когда тебе становится лучше от того, что кому-то хуже, чем тебе.
У неё теперь такой возраст, когда уже ничего не нравится.
Вообще с мужиками хорошо только первые 2 часа, потом от них мутит.
Если, к примеру, работать водителем автобуса, и упасть вместе с ним с 13-метрового моста в воду, причём все остальные погибли бы, интересно, можно ли впоследствии умереть от насморка?
Секретарша - это тип личности. Это нечто, несомненно нужное и, в то же время, очень противное.
Если купить килограмм или полкилограмма живой рыбной мелочи, и пустить её плавать в такой большой чугунный чан, а потом, когда все сдохнут, оставшихся двух поместить на лето в 300-литровую бочку и не кормить, то к осени они непременно превратятся в дельфинов. Правда, маленьких.
П О Е З Д К А .
1
- Меня недавно в мерию вызывали.
- Зачем?
- Медаль дали.
- За очистку помоек города?
- Да пошла ты! Я тебе ничего рассказывать не буду.
- Ну, ты меня здорово накажешь.
- Вечно вы все... - всхлипнула бабка.
- Ты эти свои штучки оставь. На меня они не действуют.
- Ох, и злая ты!
- Ты - очень добрая.
- Я в своей жизни ни разу ни с кого копейки не взяла!
- Ага, всем за так помогала.
- Помогала!
- А на даче у тебя кто пахал? Ты ведь в неё ни копейки не вложила.
- Это люди в благодарность мне. я их не просила.
- Ты не просила, потому что ты вообще просить не можешь. Ты можешь только приказы отдавать.
- А Марфуша умерла, - опять всхлипнула бабка, - даже и не поболела. Поболела бы чуть-чуть, я бы за ней хоть поухаживала.
- Ты соображаешь вообще, что ты говоришь? Человек умер внезапно, лёгкой смертью. Ты за неё радоваться должна, а ты ей мучений желаешь?
- Она же мне уже как сестра была, даже как мать.
- Ага, поэтому ты её лифчиком по морде била, когда она тебя холодными руками раздевала. И умирать на улицу выгнала.
- Марфушечка моя-а! Сестричка моя дорогая-а! Да на кого ж ты меня покинула-а?! Олечка, деточка, а ты кушать не хочешь?
- Ну, ты артистка!
- А то я там картошечки почистила. Можно пожарить.
- Ага, на комбижире, который Марфуша в 68-м годе в Елисеевском покупала.
- Ты, давай, не остри!
- Норма! Что с обувью будем делать?
- С какой обувью?
- С той, которая у тебя в прихожей сложена. Горкой. метра под два высотой.
- Не вздумай выбрасывать! Это Люся приедет из Днепропетровска, я ей отдам.
- А ей зачем?
- Ну отдаст кому-нибудь. у меня ещё 6 костюмов от Хомяка, ой, то есть от дедушки, остались, почти новые. Эти продаст, может, кому?
- Костюмчики-то образца 30-х?
- Ну, так что же? Может кому надо? Теперь ведь ничего нет.
- Да ты глаза-то раззуй! Ты в магазине когда последний раз была? Сейчас всего полно!
- Ну что ж что полно? Всё дорого. Вот, может, хоть Диме подойдёт? Я так люблю Диму!
- Ну, это ты - не исключение. А костюмчик да, ты права. Митя в шоке будет.
- Олечка. деточка, может ты вот это примеришь?
- А что это?
- Это мамин салоп.
- Твоей мамы?
- Ну а чьей же? Ей папа на свадьбу дарил. А ему ещё от дедушки остался.
- Чё-та он какой-то, с бахромой...
- С какой бахромой? Ой, господи, это его моль поела!
- Ну наконец-то!
- Олечка, одевайся, поедешь сейчас на Смоленскую. Отдашь его в реставрацию.
- Ага, уже еду. А это что?
- Где?
- Вот!
- Да, ничего.
- Как это ничего?
- Ну книжки такие. Очень дорогие книжки. Сейчас таких не достать.
- А тебе зачем?
- Так. Марфуша купила по случаю. Пусть лежат. Может пригодятся?
- Брем. Жизнь животных. Про тебя что ли? Ну ничего, у тебя в гробу времени много будет. Изучишь.
- Сейчас, между прочим, дедушки старенькие больше умирают, чем бабушки. Я передачу по телевизору смотрела.
- По-всякому. Ты, я думаю. ещё поживёшь.
- Ну и слава богу! Пресвятая Богородица!
- А ты теперь в бога веруешь?
- Верую! Верую! Бог есть!
- А билет твой партийный где? Сожгла небось?
- Как это сожгла? Ничего не сожгла! Я свою родную партию, слава тебе, господи, ни на что не променяю!
- Циркачка! Бабка, тебе не на Лубянку, тебе на Мосфильм надо было идти работать. Ты ошиблась в выборе профессии.
- А это как-то в 52-ом, кажется, году, или в 58-ом, не помню сейчас, я летела в Крым с Аллой Ларионовой...
- Ага, и читала ей там лекции о морали. Я эту историю раз сто слышала. Только мама говорила, что ты на самолётах никогда в жизни не летала. Ты их, как огня, боишься.
- Твоя мама украла у меня серебряную ложку и жемчуг. Скажи, пусть вернет.
- Ещё что?
- Кто-то украл серебряную пепельницу...
- Ещё?
- Ещё Лёшка украл часы. Или Димка? Нет. Димка. Лёшка весь коньяк выпил. Он у дедушки с 42-го года хранился. Звонит кто-то.
- Там пацаны пришли. Сейчас ты им всё это и расскажешь.
- Ой. деточки мои дорогие, мальчики мои золотые! Как я по вам соскучилась! - бабка виснет на Шкапе.
- Вроде на днях виделись.
- Когда?
- Да во вторник, кажется?
- Да? Я и забыла. Старая стала. Ничего не помню. Деточки, кушать хотите? Я картошечки почистила...
- Да у нас с собой.
- А что у вас с собой?
- Сосиски, бананы... тут тебе мама передала.
- Изюм, дурак ты! Зачем отдал? Чем закусывать будем?
- Картошечкой с тараканами.
- Она же теперь всё попрячет, ни куска не даст.
- Ну, это дудки!
- Ловко!
- Деточки, вам чайку, или кофейку?
- Коньячку!
- Сейчас, сейчас, Димчик, там от дедушки остался, сейчас принесу!
- Вы, главное не давайте ей на голову сесть.
- Бабуся у нас! Крепенькая!
- Сталинская закалка. Раритет.
- Надо было у неё ещё сигарет попросить. У неё с 40-ых годов в диване, вон, целый склад.
- Ну. Я помню, в 8-ом классе, она меня угостила "Золотым руном", 48-го года ещё, по-моему, в железной коробке. Там сигареты такие, ещё без фильтра. Сухие-сухие. А её как закуришь, в жопе - восьмёрка. вот я на танцах понтовал! Всех угощал ходил...
- Ну! Я тоже помню. А помнишь, Хомяк нас агитировал в Ветеринарку поступать? Молоко, яйца... И доярку всегда можно за сиську ущипнуть.
- Хомяк ко мне клеился. старый козёл!
- Ну, дала бы дедушке. Жалко, что ли?
- Кретин ты, Шкап, всё-таки!
- Вот. деточки, я вам коньячок принесла!
- Изюм, ты эту что ли выпил?
- Чего?
- Димочка, я там маме салоп приготовила. Отвезёшь от меня?
- А салоп это какая часть тела?
- Ну, давайте, Марфушку помянем. Царствие ей небесное! Ба, тебе налить?
- Да налей чуть-чуть.
- Ух, зараза, крепкая!
- У меня Марфушка с 42-го года. Мы ещё, когда эвакуировались, с лагерем...
- С кем, с кем вы эвакуировались?
- А что я сказала?
- С лагерем.
- Фу ты, господи, бес попутал! Ни с лагерем! Ни с лагерем. Владик маленький был. Марфушка прибежала, плачет. Зина, говорит, возьми меня с собой, а то я умру здесь! Ну, у меня место было одно, я и взяла её, Владику няней.
- Ага, а деда Николая оставила. Потом его бабка по частям из могилы выскребала. Он ведь брат был твой родной и активист. Его бы немцы уж точно не помиловали.
- Владик мой, сыночек мой! Ну, на кого ж ты меня оставил? Даже внучека мне не родил! Я бы его вырастила, воспитала!
- Ты бы воспитала!
- Димчик, хоть бы ты мне ребёночка родил, я бы его воспитала, пока ещё в силе.
- Ба, окстись! Женька скоро в 7-ой класс пойдёт.
- Ой, у меня там картошечка подгорела!
- Смотри-ка! Прям, как горная козочка!
- А чё ей будет!
- А Марфа, помните, - трэба учиться! А сама газету вверх ногами держит.
- Сука рябая! Наверняка стукачкой была.
- Владик, если бы не разбился, уже точно бы их прибил.
- А вот странно всё-таки. Марфа ведь с 42-го года в Москве, а по-русски так и не научилась.
- А мне её не жалко. По-моему они друг друга стоили.
- Барыня и собачка.
- А, может быть, они лесбиянки! Марфа - пассивная, а бабка - активная.
- Да-а-а! Это ещё мне в голову не приходило!
- Деточки, я вам картошечки принесла.
- Чем это она воняет?
- Ничем не воняет. Это сало. Марфуша в Елисеевском покупала.
- Так Марфуши уже год как нет!
- Ну что ж, я по магазинам не хожу. У меня денег нет.
- У тебя денег нет?
- Ты же дачу продала.
- Да! Продала! За 20 тысяч долларов.
- Кому ты заливаешь? 20 тысяч долларов! Я что цен не знаю? Сама недавно дом купила. Твоей даче красная цена 4 тысячи. И то если повезёт.
- Ой, что я говорю! Миллионов, миллионов. Двадцать миллионов!
- Вот. Это другой разговор.
- Ну что? Давайте вздрогнем? Ба, тебе налить?
- Чуть-чуть.
- За Хомяка! Ой, то есть за дедушку.
- 1 -
- Олечка, ты, деточка, должна выйти замуж, или хоть ребёночка родить.
- Кому?
- Что кому?
- Я должна?
- Ну, так положено.
- Алкашей плодить?
- Ну не все же алкаши.
- У нас-то? Назови хоть одного.
- Ну, у меня братья были. Они, правда, погибли все во время войны. Вот Коля, например...
- Не пили?
- Вот те крест! Не пили!
- А не твой ли это папаша напился и уснул под забором, зимой, где его и нашли перед похоронами?
- Это кто ж тебе такие гадости рассказывает? Это мать, наверное? Ты скажи ей, чтоб ложку вернула, Владикину, а то прокляну!
- Ох, и надоела же ты мне! Век бы тебя не видеть!
- А я никого и не зову.
- Хорошо, больше не приеду.
- Тебе ещё чайку подлить?
- Давай!
- Барсик скоро сдохнет. Старый уже. Тут мне соседи котёночка предлагают.
- Зачем?
- Ну, Барсик ведь умрёт скоро. А этот бы жил себе и жил.
- Да-а-а! Ну ты даёшь!
- У нас собачка была, ещё дедушка покупал, японский спаниель. Такой хороший, маленький, ушки торчком.
- Ба, ты чё-та путаешь, может лайка?
- Нет, японский спаниель.
- Спаниелей со стоячими ушами не бывает.
- А я говорю - японский спаниель! А у соседей, напротив, он раньше в Японии работал, и привёз оттуда кошку помесь с тигром, огромная такая, всё время в окне спала. Наш как увидит её в окне, лает, разрывается, а она даже не смотрит на него.
- Даже не знаю что и сказать!
- А вот ты, Олечка, собачек не любишь.
- Почему? Я люблю собак, но не всех. Я борзых люблю, русских.
- Фу-у-у! Они жрут падаль и убивают кошек.
- Они ещё валяются в падали.
- Бр-р-р-р! Какая гадость!
- Скажите пожалуйста! Ты сама-то, когда в последний раз мылась? Постель цвета цемента! Вонищща! Тараканов развела! Вон уже по столу бегают среди бела дня!
- Где бегают? У меня ни одного таракана нет!
- Очки одень!
- Тебе, Олечка, на работу надо.
- Ага, чтоб как ты, всю жизнь бумажки с места на место перекладывать. Спасибо не надо!
- Я, между прочим, знала все законы. И меня за это ценили и уважали, и до сих пор ходят ко мне советоваться.
- Ну ,ты насоветуешь! Сидишь тут одна, по уши в дерьме, ни родных, ни друзей, без копейки денег и ещё думаешь, что кому-то могут пригодиться твои советы? Кому? Что? Ты можешь посоветовать?
- Злая ты всё-таки!
- Во-во, поплачь, меньше писать будешь.
- Нас утро встречает прохладой! Тирьям - тирьям... С добрым утром, девчёнки!
- Привет!
- Лёшечка, садись с нами чаёк пить.
- Бабуся, что грустим? Жизнь прекрасна и удивительна!
- А Димчик ещё спит?
- Он, бабуся, без стакана не встанет. Ему обязательно похмелиться надо.
- Так отнеси!
- А что? Есть чего?
- А то!
- От это - кайф!
- Что же это Димчик так пьёт?
- Наследственность дурная.
- Но ведь можно и бросить? У меня сосед, вон, 20 лет пил, а потом, раз, и бросил. Сам. Без врачей.
- А только без врачей и бросают.
- Такой красивый! Вот Лёшка - губошлёп, а Димка - такой красивый!
- Ну это ненадолго. Да он уже и не такой красивый. Ты просто видишь плохо.
- Жаль!
- Сейчас Микки обещал подтянуться.
- Очухался?
- Почти.
- Сейчас я чайник разогрею, а то остыл уже, наверное? Лёшик, тебе пирожок или печенье?
- И того, и другого, бабка! И сосиску! И с хлебом!
- Ну ладно, вы берите тут всё, что хотите, а я пойду прилягу. Я что-то устала.
- Иди, бабуся, иди, милая. Да Митю пришли, а то чай стынет.
- Хорошо, Лёшик.
- Как она меня достала!
- Да, сваливать пора.
- А ты не лёт-чик, а я была так рада!
- Вадим Борисыч, присоединяйтесь!
- Закурить дайте!
- Нету. Сами бычки курим.
- А у бабуськи?
- Молчит. Сходи, тебе наверняка даст.
- Охо-хо!
- Ты совсем озверел что ли? Ты бы ещё с головой в это ведро залез!
- Может там бычки остались. Это мы как-то на Оке, на турслёте с микробами были, ну перепились, как свиньи, конечно. Утром пошёл поссать. На середине тропинки стоит Иванников на четырёх костях, меня не видит, как лунатик бормочет: время бросать бычки, время собирать бычки...
- Я была там, и всё это видела. У тебя, Лёшечка, уже глубокий маразм.
- Ты давай, не умничай!
- герцеговина флё-ор! Пли-изд! Сталинская ещё.
- О-о! Товарищ Жюкофф!
- Ты, может, теперь ведро уберёшь?
- Оф кос! Конечно!
- Изюм, давай, окучивай!
- Сей момент!
- Какой кошмар!
- А вы думали! Вот таких накуришься и айда всех сажать почём зря.
- Интересно, а кем всё-таки наша бабка работала на Лубянке?
- Да секретуткой, господи!
- Не скажи-и, у неё вон там, в шкапчике, китель с майорскими погонами валяется.
- Может не её?
- А чей?
- Дедов.
- Дед ветеринар был
- Так военный же.
- А-а-а! Будённовскую конницу пользовал?
- Вот воспитание! Всю жизнь, сколько её помню, ни секунды не молчит, а о главном - ни слова.
- Бздит до сих пор.
- Чего?
- Ну, что ОТЭЦ РОДНОЙ вернется.
- А-а-а! Ну это серьёзно! Давайте-ка выпьем!
- Шкап, посмотри-ка, там, в тумбочке, может конфеты какие есть? Коньяк всё-таки!
- Щас! Ё-о-о! это что за гадость? А вонищща!
- Это похоже на помидоры, которые я ей привозила, лимонный гигант. По 800 граммов каждый.
- Это ещё что-о-о? Я тут, ещё при Марфе, кофейку собрался попить, насыпаю в чашку, думаю: чёй-та цвет какой-то... говёный, тоже с войны что-ли? Вдруг за моей спиной кто-то как заорёт. Оказалось - прах дедушки.
- Они бы его хоть упаковали как-нибудь поприличнее.
- Ну давайте, за дядьку!
- Да, за Владика грех не выпить.
- Как он у неё родился? Вообще не понятно.
- А мы как родились? Тоже ведь не без её участия.
- И то верно! Вздрогнем!
- Тю-тю-тю-тю! Всё! Алес!
- Может хватит на сегодня?
- Не-не-не-не! Мне ещё к Мальцевой ехать. Надо хорошенько приготовиться. А то ведь не доеду. Зачем расстраивать любимую женщину? Тут - нет и тут - нет!
- Да сходи ты к ней! Она тебе не откажет.
- А вдруг спит?
- Ничего, разбудишь. Скоро уедем, отдохнёт.
- Ладно!
- А я Соколовой предложение сделал.
- В который раз?
- А седьмой.
- Ну и как?
- Обещала подумать.
- Неожиданный ответ!
- Она сказала, что денег у меня, похоже, уже никогда не будет, но со мной хоть поржать можно.
- Обнадёживает.
- А я сказал, что я ещё готовить умею.
- И стирать.
- И полы мыть.
- И огород копать.
- Шкап, ну чё там бабка? Сдохла что ли?
- Да она нас переживёт!
Его, по крайней мере, пережила.
Т Е Л Е В И З О Р .
Ольга Леонардовна хотела ребёнка. И Чехов хотел ребёнка. Оа была беременна. И Чехов...
Я хочу почистить зубы,
К самовару подбегаю...
Мишель Комдессю со Степашиным всю ночь ели, поэтому поговорить им так и не удалось. Не удалось даже, словом перемолвиться.
Как принято, история повторяется дважды: в виде трагедии и в виде фарса. Когда же был фарс? В 14-ом? В 41-ом? В 37-ом? В 47-ом? И ведь некоторым, пусть редко, но приходят в голову умные мысли. Но человечество, почему-то, их совсем не запоминает.
Или вот ещё: не бойтесь врага.... - может только убить, не бойтесь друга.... - может только предать, а бойтесь равнодушного, именно с его молчаливого согласия.... и т.д. Интересно, что же может быть хуже убийства или предательства? И что общего между равнодушным и согласием?
Анастасия Вертинская, почувствовав, наконец, философскую направленность своей мысли, сравнила своего бывшего, т.е. Михалкова Н., с кровоточащей раной. И стало наконец-то ясно за что же наш народ его всё-таки не любит. мы ведь от Голландии отстали не только по сельскохозяйственному. И для нас садомазохизм всё ещё сексопатология. А если Меньшиков и дальше будет увлекаться Михалковым, он окончательно сольётся с фоном.
НАТО совсем обнаглело. Оно зашло слишком далеко...
Через 40 дней и 40 ночей Ной высадился на горе Арарат и звали его Левон Геворкян.
Вон в том углу сада - золото Романовых, а вон в том - золото компартии... Все: где оно? Где оно? А мы: а вот оно! И нам, как нашедшим, - 25%! А на эти деньги!.. мы сможем основать новую династию Романовых, новую компартию м совершить новую революцию 1917 года. А на фига? - Просто!
Я теперь в таком возрасте, когда мало что интересно. Нет, ну интересно, конечно, например есть ли жизнь на Марсе? Причём вот это вот: есть ли жизнь на Марсе, нет ли жизни на Марсе, - меня совершенно не устраивает. Это оскорбляет моё человеческое достоинство. Я должна полететь и поглядеть. Ну и где же взять такие бабки?
На прошлом кинофестивале мы имели удовольствие видеть в Москве полуживую Софи Лорен, или скажем, едва живую от неожиданности Софи Лорен.
Жизнь - это пленительная сказка!
Президент Украины Леонид Кучма прибыл в Подмосковную резиденцию "Русь" для встречи с тенью Бориса Ельцина.
Как хочется заглянуть в будущее! Хоть краешком глаза, хоть чуть-чуть отогнуть уголок занавески. У некоторых на это уходит вся жизнь. А стоит ли оно того?
Одной рукой она даёт хлеб. Другой рукой хватает человека за горло и держит до тех пор, пока он не перестанет дышать.
С возрастом мы перестаём хотеть чего-то не потому, что мы ничего не хотим, а потому, что это способ защиты. Мы страхуемся от неудачи и обкрадываем себя.
21-й Московский кинофестиваль открыл его собственный президент Кикки Михаалков. От него несло конским потом и запахом "щеки-на-морозе". Он подарил Степашину шапочку и занялся от восторга. В разгар открытия фестиваля на сцену вывалился пьяный в стельку Василий Макарович Шукшин, оглядев сияющим взором публику и икнув, он почти внятно произнёс: "А чё это вы здесь делаете? Кино-то уже кончилось!"
Вообще в Кикки есть что-то от балалайки, подаренной иностранному туристу. А вот в братце его - что-то от имитации балалайки, подаренной иностранному туристу.
Шла Саша по шоссе и кричала громко:
"А пошли вы в пим дырявый все!"
В том числе и Петька...
А вот интересно, стал бы Черчиль целоваться с Брежневым? Вот и выходит, папаша, что либо вы не Куртис, либо эта ксива не ваша.
Или вот ещё: лучше поздно, чем никогда. Поздно - это уже не нужно. А никогда - вечный путь к совершенству.
Урбанский приехал на вокзал, чтобы лететь на съёмку. Но погода была нелётная. И ни один поезд не взлетел.
Вот интересно, никого, например, не волнует, что я не знаю математики, но если я начну неграмотно говорить, меня перестанут воспринимать всерьёз. Не это ли причина неуспеха нашего телевидения?
Актёры, в силу выбранной ими профессии, должны развлекать нас, а не нагружать своими проблемами.
Тут муха взлетела с пепельницы и взмахом крыльев раздула весь пепел. ДОЖИЛИ!
Счастье, сейчас. участь, часть... Счастье: сейчас моя участь - часть мирозданья. КРУТО!
Если бог решает кого-то наказать. он отнимает у того разум. И тот, у кого бог отнял разум, сразу становится угодным ему, т.е. божьим человеком. СОВСЕМ КУ-КУ!
Напоминаю: Алексей Вронский был невысокий коренастый мужчина с крупными чертами и красной шеей, лысоватый. Он был русский аристократ, а не украинский крестьянин. И уж тем более не белорус. Так что на эту роль кроме Армена Джигарханяна никто не подходит. А лысину можно наклеить.
Актер должен пить, курить, развратничать, а не бегать в трусах по набережной. А что рожа такая, так это известно, по специальности.
Я сделала гигантский круг и вернулась в ту же самую точку. Но теперь меня с неё фиг сдвинешь. Я буду стоять на месте, пока не увижу новой орбиты.
Когда Жоклин Бисет увидела Митю Диброва, она не смогла справиться со своими чувствами и упала в обморок. но он и бровью не повёл. На хрена ему, скажите, нужна эта залежалая тыква?
Я МЕЧТАЮ ДОЖИТЬ ДО ТОГО ВРЕМЕНИ, КОГДА КРОВЬ, СМЕРТЬ И НАСИЛИЕ ПЕРЕСТАНУТ БЫТЬ ПРЕДМЕТОМ ИСКУССТВА.
Роджер Менерс или Лиза Синди, или, может, сам старик Синди, или Бэкон, или. даже. королева Елизавета. или всё-таки граф Рэдланд? Ё-моё! Пусть последний закроет дверь. А то - сквозняк. НАС СДУВАЕТ УЖЕ!
Филипп Янковский выше Леонарда ди Каприо на головку, а вот Александр Абдулов выше его папаши на целый член.
Одномандатный округ - это где мало женщин.
У нас шуга - это такая каша из воды и кусочком льда, у них - мужское имя. Но это далеко не все различия.
Если сойдутся боксёры тяжеловес и легковес, то легковес конечно может измотать тяжеловеса, но если тяжеловес, хотя бы раз. попадёт, он конечно убьёт легковеса. Хотя я лично спорт ненавижу. даже не знаю почему.
Как встретишь тысячелетие, так его и проведёшь.
Когда я итожу то, что прожил,
Я вижу Ленина лысую рожу.
Актриса должна быть маленькой, страшненькой, глупой и благодарной. А режиссёр должен быть талантливым. А то что это. ей-богу, эти бабы озверели совсем!
Погибло ряд людей близких ему. и только память о нём горит, как свеча на ветру. Хотя свеча на ветру вообще-то гаснет, не касаясь уже мелочей.
Ближится - Рушайло.
Жиждится - Я.
Никита Высоцкий. Вино переходит в уксус, Мюнхгаузен в Феофила.
Цветы заброшены к нам из космоса. Мы заброшены из космоса. Кто ж местный-то? Вы заметили - никто не хочет быть местным. Надо их отравить в их любимый космос. Пусть там покувыркаются. Посмотрим, что тогда запоют?
В городе Кимры живут одни кикиморы.
Иосиф Давидович Кобзон обожает всякие приколы. Недавно по телевизору он рассказывал про одного своего приятеля по кличке КАРБЫШЕВ - за чрезвычайное пристрастие к пищевому льду, и очень сам хохотал. Если бы я была мужчиной, обязательно бы набила ему рожу.
Чего я совершенно не понимаю и никогда понять не смогу, так это - что же мы, в конце концов, делим? Несчастные голландцы ценой неимоверных усилий отвоёвывают у моря жалкие куски суши. Японцы чуть ли не по головам друг друга ходят. А мы сидим на таких просторах, засрали уже всё, что только можно было засрать и не собираемся уступать. Зачем изгаживать и укорачивать свою и без того короткую и некрасивую жизнь? Кому нужны эти дополнительные трудности: политика, границы, сверхдержавы, войны? Жизнь - это короткое мгновение и в ней достаточно настоящих серьёзных проблем, а не этого смеха-на-верёвочке. Это когда мне нужно, скажем, копать огород, а мне не хочется, и я сажусь вязать, чтобы была отмазка - иллюзия занятости. Хотя пример не совсем удачный, ведь вязание тоже занятие полезное, если заниматься им вовремя. Но вот зато иллюзия занятости - это основная иллюзия человечества. И до тех пор, пока оно этого не поймёт, оно так и будет лететь в пропасть.
О Х О Т А .
- 1 -
Катя напряглась, поставила уши и рванула куда-то в сторону. Я её такой злой никогда не видела. Повернувшись, я заметила, очень далеко впрочем, какое-то тёмное, движущееся с трудом по сугробам, пятно. По тропинке, через аэродром, шли деревенские мужики и громко орали. Я не только не понимала, что именно они орут, но и вообще, что происходит. Из леса выскочила Аська и тоже ринулась в сторону пятна. И в это же самое мгновение, туда же, ринулась Офелия. Дурдом! Постепенно приближаясь, вопли мужиков обретали некоторый смысл. И среди почти сплошного мата, заблудившееся требование забрать собак достигло, наконец, моего слуха. Но мне и в голову тогда не могло придти, что они просто напросто боятся. Я-то думала, что это из-за лисы, я уже поняла, что за пятно привлекло моих собак. Что они просто струсили до меня дошло уже потом, когда всё было позади. Никак не могу привыкнуть к сочетанию слов "трусливый мужик", хотя видела в своей жизни в основном именно таких, а мне всё кажется, что это исключения. Как и всегда, когда мои собачки начинали кого-нибудь драть, меня охватило смешанное чувство вины, жалости и полной своей бесполезности, почти лишившее меня возможности соображать. Мне казалось, что мужики орут из-за лисы, что они сейчас сообщат в милицию, и меня таки посадят, чего я боюсь больше всего на свете. Панически боюсь уголовников. Я побежала к собакам, снег был глубокий, и пока я добежала, всё уже было кончено. Упав на снег, чтобы отдышаться, я смотрела на довольно пушистого, этого года, лисёнка, и мне всё казалось, что он, вроде как, дышит. Катя и Ася стояли по разные стороны от добычи, к ней задом и смотрели каждая в свою даль, и это был верный признак того, что уже никто не дышит. Офелия продолжала трепать лису за хвост. Я дала ей в лоб, и она отстала. Какой дурак придумал, что южнорусские овчарки пастушьи собаки? Моя Офелия, в плане кого задрать, всю жизнь не отставала от борзых, и при этом отличалась особой жестокостью. Один раз в ночном лесу она обставила всех, поймав зайчонка, другой - чуть ли не с дерева сняла белку, а однажды нашла гнездо и передавила всех птенцов, и меня чуть не вырвало.
Я взяла лису и пошла домой. Мне хотелось плакать, и я плакала.. Собаки спокойно тащились сзади. Весь пар они уже выпустили. По дороге нам встретился какой-то папик на лыжах. Он спросил чего я реву? Я сказала, что собаки поймали лису, что мужики орали. что меня теперь наверное арестуют, и бросить я её тоже не могу. И вообще мне её жалко. Он сказал, чтобы я не валяла дурака и никого не слушала, а тащила бы лису скорей домой, потому что это редкая удача и надо не плакать, а радоваться, и что охота на лис уже давно безлицензионная, потому что развелось их уже до чёртовой матери, и от них одно бешенство. Не могу сказать, чтобы его слова совсем меня не успокоили.
Ещё мне попалась небольшая кучка туристов у костра. Они с большим интересом стали меня разглядывать, как только я появилась в их поле зрения. даже шли за мной некоторое время после того как я мимо них прошла, забыв про костёр. но я гордо сказала, что здесь им не цирк. и нечего за мной таскаться, а будут продолжать, я их собаками покусаю. Они обиделись и ушли к своему костру. Вечером Катьке раздуло морду. прямо с хорошего бультерьера. Я от страха напилась водки и стала, хвастаясь, обзванивать всех знакомых. По своим экстерьерным данным Катя - самая лучшая моя собака, даже лучше Полины. Как теперь выяснилось, по рабочим - тоже. Но ведёт она себя, с самого рождения, как в гостях. Мало того, что она постоянно убегает и пытается жить у кого-нибудь ещё, что ей, впрочем, ни разу не удалось, но она ещё и постоянно же нагуливает ублюдочков. Вот тут, как раз, у неё всё в порядке. А нам постоянно приходится живодёрствовать.
Лиса тогда пролежала несколько дней на балконе, пока мы выясняли как её ободрать. потом мы почти весь день её обдирали (в основном - мама, она - медработник). Ну и занятие, скажу я вам! Потом, пока мы искали скорняка, шкура лежала свёрнутая и, конечно, подпрела. но скорняк был опытный и сумел таки привести её в порядок. Лису мы пытались варить, вонь стояла страшная! Собаки жрать её отказались, как сырую, так и варёную. И только когда я вылила котёл, с двумя килограммами овсянки, между прочим, в унитаз, знакомый охотник рассказал маме, что лису вообще никто не ест.
С Катиной мордой всё обошлось, а шкура до сих пор где-то валяется, если моль не сожрала, конечно. Мы тогда жили в городе и были моложе.
- 1 -
Сначала пронзительно заорала кошка, потом пронзительно завизжала Машка, потом взвизгнула Зойка. Треск, шипение.. И через минуту, на фоне тёмных силуэтов растений, показались два светлых пятна. Всё больше и больше выделяясь и обретая контуры, они, наконец, приблизились, выписывая, как две цирковые лошади, плечо в плечо, не сбиваясь с такта. В зубах они несли совершенно уже мёртвую кошку. Причём Зойка держала её по месту, а Машка - чуть выше хвоста. Хорошая всё-таки собака Зойка, хоть и просрала вчера зайца, - подумалось мне.
- Я не ем кошек, да вы и сами жрать её не станете. Я вот сейчас возьму палку побольше и так вам дам, что вы своих не узнаете! Они, виляя хвостами и не выпуская кошку из зубов, преданно заглядывали мне в глаза. я подхватила какую-то дубину и замахнулась на них, - а ну бросьте кошку, я вам сказала!
Ждать чем кончится они, конечно, не стали, бросились наутёк. Причём кошку из зубов так и не выпустили.
Нужно было уходить. Всё равно теперь, пока они не натешатся, их не дозовёшься. Будут её таскать, трепать, просто стоять над ней. Будут звонко лаять и тихо рычать, толкая носом, бездыханное тело и требуя, чтобы оно побежало.
Слишком уже было поздно, нужно было идти домой. Сами придут, никуда не денутся. и потом, если эта кошка не бродячая, то завтра наверняка придут скандалить. Нужно было разработать тактику поведения. Странно. но при нашей всеобщей грамотности, ни один человек почему-то не знает законов природы. И всё время выискивает этот человек в поведении, особенно собак, некую предумышленность. Может быть потому, что он сам их боится? Должен же быть кто-то в этом виноват?
Вот и хорошие же собаки! Поймали быстро, принесли сами. А радости нет. Не может быть радости то смерти. Смерть омерзительна. Тем более такая - бессмысленная и бесполезная.
Интересно, а с точки зрения эзотерики оказывает ли какое-нибудь действие на людей то, что на экранах у нас теперь одни трупы? Какой фильм не покажут, половина актёров уже умерли. Если экстрасенс по фотографии может определить жив человек, или уже умер, значит изображение что-то излучает, что-то отличное от изображения живого? Вероятно что-то разрушительное? Может быть, в этом тоже причина многих наших бед?
Сзади послышалось прерывистое дыхание. - Что? Невкусный кошак попался? Две здоровенные половые суки, полукровки, Катины, между прочим, усердно виляя хвостами, пытались забежать вперёд и заглянуть мне в глаза своими печальными огромными борзячьими глазами. В смысле чего-нибудь разодрать им не было равных. Причём боль их не останавливала, они от этого только ещё больше зверели. Поэтому морды у них были вечно разодраны. И. если Маша была просто подсералой. то уж Зойка, не только по характеру, но и внешне. была настоящая волчица. Ей ничего не стоило перегрызть горло вполне приличной овчарке, или перемахнуть через двухметровый забор. Она, кстати, с самого начала невзлюбила мою Офелию и загрызла таки её в конце концов. В ней было что-то ото всех диких хищников, даже от пумы. И в то же время более кроткое существо в доме трудно было себе представить. Она ластилась. как кошка, могла часами кого-нибудь вылизывать, как будто это её кутёнок, слушалась с первого раза и никогда, не то чтобы не огрызалась, но даже не играла со мной, чтобы, не дай бог, не навредить. Если я сама начинала с ней заигрывать, она вся сжималась в комок и сидела, точно каменная, никак не реагируя на заигрывания. Или совсем уходила.
Как-то раз, я даже специально устроили провокацию. Я очень тихо подкралась к Зойке, когда она спала, и, громко крикнув, вцепилась ей в задницу, чуть повыше хвоста. Рукой конечно. Это был такой ужас! всё произошло так быстро, что казалось нереальным. Вся шерсть на Зойке мгновенно поднялась дыбом, нос ушёл куда-то к самым глазам, открыв самый натуральный волчий оскал, она взревела, как раненый медведь. И всё. Так же мгновенно сообразив. что это я, она легко перешла в прежнее состояние и сразу же уснула. Мне иногда кажется, что, если я начну вдруг тихо отрезать от Зойки по кусочку, то и тогда Зойка будет молча, преданно смотреть мне в глаза и виновато вилять хвостом. И вот эта-то собака, выйдя на улицу, совершенно теряет тормоза.
Не только среди собак, но и среди людей бывают братья наши меньшие. не только среди людей, но и среди собак бывают равные нам существа. Но только среди собак бывают существа высшие, исполненные такого достоинства, которое людям и не снилось, и жизненной силы, достойной всякого уважения. я всегда как-то одинаково любила всех своих собак, ну, может, Полину чуть больше, потому что она была первая и самая красивая. Но в то же время, я прекрасно понимаю. что такие как Зойка рождаются одна на миллион, а может быть и не на один. ещё только она появилась из утробы матери, уже было ясно, что это не просто так. Сам собой напрашивает вывод, что абсолютный, непререкаемый. всеми чувствуемый и признаваемый авторитет - есть качество врождённое, которое ни развить, ни привить, ни тем более, насадить, нельзя. Потому что оно имеет статус жизненно важного органа. Я хоть и не могла найти Зойке достойного применения, всё-таки гордилась, что именно у меня есть такая собака, я прекрасно понимала, что такое бывает только раз в жизни, да и то не у каждого.
А кому из нас удавалось найти даже и себе достойное применение? Иногда возникает такое чувство, что жизнь это наказание. ради двух-трёх мгновений человек тяжело и бездарно порой проживает десятилетия. Жизнь это борьба. Жестокая и абсолютно бессмысленная. "Я подумаю об этом завтра", - постоянно повторяет Скарлетт О"Хара. Можно было больше ничего не писать. Пахать, пахать, пахать, загружаться, загружаться, загружаться. Только чтобы не думать. Иначе - смерть! Человек так устроен, что ему непременно нужен смысл. А вот его-то как раз и не существует. Нет его! И ничего нельзя сделать. Когда за какие-то бумажки, только вдумайтесь! - обыкновенная бумага, - люди готовы даже убивать. Когда более или менее прозрачные куски земной коры становятся предметом вожделений. Когда кто-то хорохорится, представляясь супергероем, а его в принципе можно уничтожить одним прикосновением. Разве это смешно? Разве это не страшно? Когда бумажка, которую можно легко порвать. сжечь, наконец просто подтереться ею, служит человеку иллюзией смысла, которого на самом деле нет. разве это не обидно вдвойне? Когда любое ничтожество может отнять у вас эту жизнь без особых усилий, разве это справедливо ? Когда жизнь настолько коротка, что человек едва успевает опомниться от рождения, и уж редко-редко кто успевает, случайно впрочем, сделать малюсенький шажок вперед. чем это оправдано? Неужели Разум это такой же орган, как и любой другой, даже не жизненно важный, потому что лишённый разума человек продолжает жить? За каким же фигом нужно было так усложняться? сконструировать мозг, для которого нет ничего недоступного, и посадить его на тело, для которого нет ничего доступного? Зачем человечеству все эти знания, если по космическому счёту уже через, даже не мгновение. оно погибнет? И эти знания абсолютно никому не пригодятся? Что за бред? Мы летим сквозь космическое пространство одни, с кошмарной скоростью, и самое основное наше занятие при этом - уничтожение всего живого на Земле, включая и себе подобных. ЗАЧЕМ ЖЕ ТАК СТАРАТЬСЯ, ГОСПОДА? Пройдёт совсем немного времени, и все мы расплавимся в лучах нашего великолепного светила. Зачем гробить свою, и без того короткую жизнь, на то, что и так неизбежно? Не лучше ли заняться чем-нибудь приятным? Увы, бога нет, и никто нас не спасёт. А Высший Разум - это лишь мировой порядок, который существует, пока существует мир. И мы можем нарожать ещё очень много детей. но это будет лишь незначительная отсрочка, среди звёзд совершенно незаметная. Мы все умрём, и это единственная абсолютная истина. И большинство из наших жизней и наших знаний никогда и никому не пригодятся. а в конечном итоге, и все. Не лучше и хотя бы жить достойно. без абсурда? Уверяю вас, это несложно. Гораздо легче, чем давиться за бумажки и камешки.
Кончается 20-й век. Его ещё назовут временем наивысшей духовности. его ещё вспомнят, и не раз. И станут недоумевать: ну как же это можно убивать людей из идейных соображений, или поклоняться писакам? И уж конечно. под танк за Родину никто не полезет. Душа, духовность отходят на второй план. На первом утверждается Разум. Это не хорошо и не плохо. Это так. И так же как нам не понять их стремления разложить всё на составляющие, так и они всю свою жизнь будут пребывать в недоумении от наших бредовых затей. И кто знает, может их система ценностей окажется более совершенной? Даже наверняка.
От дома отделился тёмный силуэт. Кого это чёрт принёс? Но в следующее мгновение я уже поняла кого.
- 1 -
- Давай рассуждать логически.
- Давай.
- Мы с тобой два немолодых и почти незнакомых человека. Так?
- Видимо так.
- Сколько мы не встречались? Лет семь?
- Шесть.
- Непринципиально. В недолгий период нашего общения ничего кроме оскорблений я от тебя не видела. Так?
- Вероятно, раз ты так считаешь.
- Да не я так считаю, а так всё и было. Субъективно ты избавлялся от комплексов, а объективно любыми способами пытался уничтожить окружающих. Кстати, за что ты уволил Соколову? Уж не за то ли, что она стала невольным свидетелем твоего унижения?
- Она сама ушла.
- А-а-а-а! Ну-ну. Вот так всё это и выглядит.
- Я исправлюсь.
- Да не исправишься ты! Горбатого могила... Ты и сейчас претворяешься только для того, чтобы добиться своего. я представляю как внутри у тебя всё кипит. Если бы ты мог, хотя бы на минутку отбросить свой заскорузлый инфантилизм, и понять наконец... Впрочем, это уже ничего не изменит. В наших отношениях по крайней мере. Увы!
- Ты никогда не задумывалась как это бывает? что ты выдёргиваешь из толпы какого-то одного человека, и все остальные перестают для тебя существовать? И время как бы останавливается, его как бы не существует вовсе?
- Это для тебя. А для того человека? Когда ты, наконец подумаешь о том человеке, которого ты произвольно выдернул из толпы и пытаешься в безвременье навязать ему свои идеалы? Любовь это только биологическое состояние, зависящее от биоритмов данного конкретного субъекта. это уже потом, для того, чтобы объяснить его как-то, люди напридумывали всякие красивые слова. Эти слова, кстати, тоже известны, из них уже можно целый словарь составить, может уже и есть? Только цели своей они всё равно не достигнут. поэтому ни литература, ни искусство никогда не сравняются с жизнью.
- Как же можно жить с такими мыслями?
- А что, я плохо выгляжу?
- Да я бы не сказал. Просто если так всё раскладывать...
- Именно так всё и раскладывать. Это прерогатива человека разумного. А романтизма больше всего знаешь у кого?
- У кого же?
- У шизофреников. Только и ты, я думаю, не считаешь их полноценными людьми.
- Грустно!
- Грустно. Знание умножает скорбь, но дает силу, самодостаточность, а значит и уважение. Никогда не задумывался, как уродливо выглядит несамодостаточный лидер? Он стремится к общению, и в то же время топчет вех, с кем общается. Он не может держать дистанцию и от этого становится ещё хуже.
- Честно говоря, нет.
- Задумайся. Потому что это и твой портрет.
- А как быть с твоим?
- Ну-ну! Любопытно?
- Ты не боишься, что от сознания собственной исключительности тебя когда-нибудь разорвёт?
- Не боюсь. Мы все когда-нибудь плохо кончим. И потом, ты забываешь, что я тебя сюда не звала. И даже если я пройду голая по Пятницкой, лично к тебе это уже не будет иметь никакого отношения.
- Ну и дура! - И он стремительно вышел.
Вот и поговорили! Всё-таки правда, из того, что я говорю, он не понимает даже междометий. А с виду вроде всё так стройно. Не то чтобы он не хочет понять, он просто не в состоянии этого сделать. Мы как будто говорим на разных зыках. может именно эта непонятность и манит его сюда годами, от целой обоймы баб, воспринимающих его всерьёз, хрен знает зачем, добирать комплексов? Тогда есть перспектива, что к 90-та годам он разовьётся в гармоническую личность. Поскольку в известном выборе между синицей и журавлём, он по-прежнему выбирает журавля, что впрочем, не мешает ему впоследствии неизменно укорачивать его до синицы, запирая в малогабаритную клетку. Но журавль никогда не сможет стать синицей. Он просто умрёт. Получается ни себе, ни людям. Так может лучше уж, пусть его, летает, украшает природу хотя бы. Тоже немаловажно. И этот хренов Гамлет в поисках смысла конечно ещё не раз забредёт сюда. Только вот какая печаль: мне-то это уже теперь безразлично. Потому что я очень хорошо знаю, как это бывает, когда вырываешь человека из толпы и все остальные перестают для тебя существовать, и ты навязываешь и навязываешь ему свои идеалы, плавая в безвременье. Но я так же хорошо знаю, как это всё может рухнуть в одно мгновение, когда вдруг поймёшь, что до установленной тобой планки, он не дотягивается даже подпрыгнув. И он всё оттягивает и оттягивает момент встречи, добирая солидности с другими, теми, которые не существуют. и никак не может понять, что даже, не вдаваясь в высокие материи, этим можно просто брезговать. И что же всё-таки лучше: взять шест и перепрыгнуть планку, или поползти под ней? Кому как! Мне лично по фигу. Потому что я уже давно в открытом космосе.
Возле котла на кафеле сидели два таракана. Я взяла баллон с "РАПТОРОМ", сняла крышку и направила струю прямо на эту парочку. Говно всё-таки этот "РАПТОР" - думала я наблюдая за тем. как тараканы не дохнут. Один стремительно убегал в щель между досками пола, а другой, добежав уже до половой тряпки, как-то замешкался, затем медленно развернулся на 180 градусов, встал на задние ноги и помахал передними, как бы прощаясь с кем-то незримым, плавно опрокинулся на спину и замер. Приятель его, между тем, скрылся в щели.
На веранде взвизгнула крыса. И собаки, обгоняясь и толкаясь, ринулись её ловить. Не поймали. смылась.
- Ничего! В НАШЕМ ДОМЕ ДОЛГО НЕ ПРОЖИВЁШЬ! - Громко сказала я и сама удивилась собственному голосу. мне показалось, что я потихоньку схожу с ума. Как будто что-то щёлкнуло, как в будильнике, заведённом на 7 утра в 7 вечера. И началось другое время, другой отсчёт, даже как будто другое измерение. Вещи знакомые и привычные слегка изменили цвет, и даже как будто очертания. Самый свет казалось, льётся уже по-другому. Что же такое случилось? Что-то непоправимое, но, вместе, нестрашное. Я попыталась понять и поняла. Это началась другая жизнь. В которой всё не в первый и даже не третий, а как раз в самый последний раз. В которой уже ничего нельзя исправить, ничего нельзя переписать набело. Необратимость. НЕТ ТАКОЙ ОШИБКИ, КОТОРУЮ НЕЛЬЗЯ БЫЛО БЫ ИСПРАВИТЬ, - громко произнесла я одну из самых любимых моих фраз. Получилась лажа. КАЖДЫЙ УПУЩЕННЫЙ ШАНС РОЖДАЕТ ДЕСЯТЬ НОВЫХ, - опять сказала я громко и разрыдалась.
Я плакала и отчаяние всё больше охватывало меня, оно накатывало волной, сжимало горло и не давало глубоко вздохнуть. Я захлёбывалась рыданиями и не могла остановиться. Оттого что я уже никогда больше не буду Лёлькой, а только Ольгой Васильевной, оттого что друзья все стали такими убогими, и общаюсь я с ними уже давно по инерции, и никакого интереса у меня к ним давно уже нет. Оттого, что мама больна и неизвестно ещё чем всё это кончится, оттого что собаки передрали всех соседских кур, и это тоже неизвестно ещё чем кончится, оттого что охотничий сезон уже давно начался, а мне не хватает ни времени, ни сил выйти в поле, и вот это уже наверняка старость, оттого что папа умер такой молодой, хотя и спился к тому времени уже окончательно, оттого что этот мужчина, который только что вышел, мне совершенно не нужен, а тот. который перед этим вошёл, уже никогда не вернётся, оттого что уж точно нет любви на белом свете, но теперь даже и искать её нет желания, оттого что жизнь такая короткая и совершенно бессмысленная, крыша течёт, забор завалился, из пяти лотерейных билетов ни один не выиграл. От промозглой серости за окном, да ещё оттого что всё меньше и меньше нравится просыпаться по утрам. И много ещё отчего. Отчаяние то отступало, то накатывало с новой силой, и тогда с новой силой начинали литься слёзы из глаз, и рыдания становились громкими. Постепенно паузы между волнами становились всё длиннее. И когда наконец наступила одна большая пауза, в смысле бесконечная, я мысленно процитировала библию в том плане, что отчаяние - смертный грех, вытерла слёзы и окончательно успокоилась.
Нельзя сказать, чтобы я верила в бога, но и чтобы вообще ни во что не верила тоже сказать нельзя. Особенно мне нравилось всегда гадать по книге Перемен. И зачастую бывало так, что эта книга была моим единственным советчиком и опорой. Но бывало и так, что я на полном серьёзе грозилась сжечь книгу, если та, несколько раз кряду, предсказывала то, что мне не нравилось. И всё-таки не сжигала. Даже тогда, когда книга начала совсем уж безбожно врать.
Я взяла со стола книгу, прижала её к груди и легла на диван. Было не очень-то уютно, но за пледом вставать мне не хотелось, и я начала постепенно подтягивать ноги, всё больше и больше съёживаясь.
- 1 -
В дверь постучали. Я пошла открывать. На пороге стоял сияющий Белоцветов.
- У тебя что? Бессонница?
- Одевайся! Поехали!
- С ума сошёл? Куда?
- Я лодку отремонтировал. Поехали!
- А-а-а! Ну тогда подожди. Сейчас!
- Давай-давай, не задерживай!
- Жень, там холодно?
- Ну так... Не жарко.
- Ясно.
Мы шли по высоковольтке. Почти нам по плечи всё было затянуто густым туманом. Из магнитофона "ВЕСНА" из-под Белоцветовской мышки вопил "Ю РАЙ ХИП", идеально вписываясь в обстановку. Фантастика! Мы всё шли и шли и вышли прямо к лодочным гаражам. Белцветовская лодка покачивалась на воде. Кажется её действительно отремонтировали, потому что в таком виде я её раньше никогда не видела. В ней появилось что-то неуловимо солидное. Что-то от чугунной скамейки. Ладно скроена, крепко сбита. Белоцветов гордо сошёл в лодку, элегантно подал мне руку, стремительно отдал конец и ловко завёл мотор.
Мы мчались буквально как птицы. Здесь всё было знакомо с детства. Каждый кустик, каждая травинка. Здесь прошли наши лучшие годы. Здесь мы были по-настоящему счастливы, потому что всё у нас здесь было впервые. И я всё ждала, когда сердце ёкнет, а оно всё не ёкало. И только уже у самой Оки, оно как-то неприятно пошевелилось, и по спине как будто провели холодную полосу. Куда это я еду?
- Останови лодку, - машинально прошептала я, едва разжимая губы. Он сидел ко мне спиной. Волосы его развевал ветер. Он естественно ничего не слышал.
- Останови лодку, - сказала я громче.
- Что? - переспросил он, - ты что-то сказала?
- Останови лодку! - заорала я на всю реку.
- Ты что? Ошалела? Зачем?
- Останови лодку! - орала я, - мне надо домой!
- Ну вот опять, как срать, так разуваться! Что на тебя наехало?
- Мне нужно домой!
- За-че-ем?
- Я совсем забыла, мне сегодня на охоту. Я договаривалась. Ещё месяц назад. За мной приедут. Из Тулы. Уже наверное приехали. Останови лодку.
- Ну, как скажешь.
Он заглушил мотор и врезался носом в прибрежные камыши. Он больше не помогал мне, и мне пришлось выбираться самой. И я таки зачерпнула осенней водицы. Я ступила на берег и стремительно пошла в сторону дома. Я не оглядывалась. Туман быстро рассеивался. В ботинках хлюпало. Только один раз, перед самым лесом, я оглянулась.
Лодка стояла на том же самом месте, тихо покачиваясь на воде. Белоцветов стоял посреди лодки, безвольно опустив руки. Лицо его было белым-белым и только огромные карие глаза сильно выделялись на нём.
Я попыталась вздохнуть и почувствовала, что воздух не идет в лёгкие. Я сделала ещё одну попытку, - с тем же успехом. Мне стало страшно.
Я попыталась сосредоточиться, сконцентрироваться, и, собрав все свои силы, сделала глубокий вдох.
И в этот миг я проснулась.
1980 - 2000г.г. ПРОТВИНО - БУТУРЛИНО. КОНЕЦ.
Часть 1
© Copyright: Мина Минакова, 2011
Свидетельство о публикации №111011405718
Свидетельство о публикации №111011405718
Рецензии