Буриме

За бабищ

Одному просыпаться скверно.
А вдвоём не уснуть, пожалуй.
У меня свидание с первой,
проживающей за вокзалом.

Между нами ржавеют рельсы,
между нами чернеют шпалы,
между нами мелькают рейсы,
да рассветы искрою малой.

А соседка – моя вторая,
ну а третья моя тетрадка.
Я сегодня её мараю,
потому что на сердце гадко.

Мужики – все козлы, довольна?
Но и козы рогаты тоже!
Прочитали на парте школьной.
Кто захочет – наверно сможет.

Нас учили и наставляли
лишь учительницы по жизни.
Только в шлюх вырастали Ляли,
приносили «пользу» отчизне.

Не сказал про родную маму
(да не к ночи помянута будет),
та что в детстве всё моет раму
и ремнём не по детски судит.

Будьте счастливы, милы дамы,
как родительница христова
и потешьте народ Панамы
вашей лирикой беспонтовой.


Алкоголизм и звери

Девятнадцать строчек вопросов,
девятнадцать строчек ответов.
А как будто на небе просо.
Я люблю кулаками космос.
Он меня извиниться просит,
но врагов не прощают лоси,
но врагов не прощают медведи.
А зайчиха в автобусе едет.
В лес работы, к суркам и енотам,
у которых дела как по нотам,
ибо каждый в душе музыкант.
Но для музыки нужен талант.
А для зрителя место галёрки.
От Лермонтова до Лорки
немало пробилось поэтов,
но стих наш совсем не об этом.
Восстали вампиры из фильмов
(выглядели цивильно),
а все остальные плохо.
А белые с красными сдохнут.
Грядёт революция синих
в разорванных в клочья лосинах.
А кое-кто и в галифе
все деньги пропили в кафе.
А тара сдана за бесценок.
А осень уходит со сцены
и силиться зиму догнать.
КУДА ЖЕ ТЫ ПРЁШЬ, ТВОЮ МАТЬ?!
Стоп кадр.
Не петь, не дышать.
Здесь не растёт анаша.
Будем курить Беломор,
пить благородный кагор,
стрелять по уродам в упор,
а ещё есть в запасе топор.