Каторга святых

ВСТУПЛЕНИЕ

Не правда ли, ливень
совсем ни на что не похож?
Обычно его путь не длинен,
но ярок, как в блеске нож.
А если тебя заклинит
внезапно, ну что ж!
В душе твоей ливня линии
пребудут, покуда живешь.
Еще пусть с тобой пребудут
осенний обглоданный сад,
и музыка медного Будды,
и полные мглой небеса.
А также обычная капля,
ушедшего в вечность дождя,
застыв, как корабль на стапеле,
как лунная шляпка гвоздя.
Еще - этот мир обожаемый,
с лихвой наломавший дров,
да злой судьбою заржавленное
мусорное ведро.
Причудливой пляской каманчей
вам будет здесь все, полтергейстом!
Пожалуйте в наш балаганчик.
Уже начинается действо...


ЦЕПНОМУ ПСУ (КРИТИКУ)
          /СТИХИ ДЛЯ ПЬЕСЫ/
                1
Вкусы людей различны.
Одним нужен пес для охоты,
другим подойдет отлично
какой-нибудь бультерьер.
Повымерли все Дон Кихоты,
от сальмонеллы яичной,
Остались сальные фраки, пошитые в ателье.

Друзья! Коли есть таковые,
Имейте в подворье своем
не только поэзии бычьи выи,
но и меня при сём.

Я вам пригожусь, поверьте,
пусть будет лишь миска полна.
И мне аж до самой смерти
чтоб выть не нужна Луна.

Одних, как усопших, обвою.
Их, смотришь, уже несут.
Другим дам прописку в Савойю,
людской им не страшен суд.

А вдруг попадется Пушкин, Лермонтов или Ленин,
которых не старят года?
Для нас это тоже игрушки,
лишь сделайте цепь подлиннее,
я их покусаю тогда.

Кого захочу - награжу
я звонким лаем веселым,
кого-то - как дань куражу
заставлю скитаться по селам.

          2
Чего ждать от Божьей твари,
что лает, не жалуя гланд?
Собаку - не каждый ударит,
рискуя угробить талант.
               
                (Жутко и самозабвенно лает).


          ПЕС
А, появились!.. (Не прошло полдня!)
ничтожные обмылки мироздания:
друг другу полоумная родня
ведь вы же все обречены заранее!

О, мать-природа! Сколь ты велика,
но здесь тобой допущена ошибка:
(Я скромно справедливости взалкал) –
так не годится ошибаться шибко.

Лист-доходяга, маргинал-бычок,
И капля дождевая – потаскуха!
О чем вы жалко блеете, о чем?!
Вас услыхало лишь мое чувствительное ухо!
Два мужика. И девка с ними…
Вот стыд и срам! Сплошная групповуха.
Ух, как бы я вас – ам! Да времени отнимет
и третий день побаливает брюхо.

Заткните рты и сдохните скорей
надежды нет. Клянуся шерстью сальной:
и участь решена – сгорите на костре.
Существовать не должен элемент асоциальный.

Органику отжившую – долой!
Туда же пусть пойдут и брызги.
Вы станете зловонною золой
пустых забот несчастные огрызки…
Чем побираться, лучше воровать.
Хозяин! Прикажи: я буду рвать.
Свою луженую надраенную глотку,
на поэтессах тонкие колготки.
Цифирь фальшивую квитанций разных сборов,
афиши липкие со спин кривых заборов,
и пиджачишки графоманов кротких.
В грызне имеется нужда большая:
давно пора загрызть погрязнувших во лжи.
Но цепь короткая существовать мешает,
и, более того, мешает жить!
   
                (Заходится злобным лаем)


Песня листа

В шевелюрах из веток
одноногих гигантов
был я ветра приметой,
звоном лунного тракта.
Осень лес подпалила.
Пал харизмой валета
на дорогу к трактиру
под подошвы бессмертных.
Связкой прутьев подобран,
заселён в царство урны.
Что за мерзкий подонок
мою долю задумал?!
В окруженьи отходов
я гнию под плевками
красным сердцем погоды.
В горле крики комками.
Этих криков так много,
что во рту вязнут кляпом.
Мой отец одноногий,
что ж ты бросил беднягу?
Отрекаюсь стократно
от тебя, мой создатель!
Антиклятв Гиппократа
для тебя прорицатель!


Песня капли

Меня не замечали никогда – 
таков мой путь из взлётов и падений.
Я чистая без примесей вода,
я магистраль животных и растений.
Круговорот всего. И в этом мне
отводится малюсенькое место.
Я в море и в отборнейшем вине,
в моче телесной, в молнии небесной.
Душа моя построена из чувств,
прозрачна. Часто в белой я снежинке,
пусть падая, но всё-таки лечу.
Я лёд и пар, но чаще просто жидкость.
Я обласкаю семя для ростка.
Я укрощаю жажду утоленьем.
В дожде неразличима, и пускай,
зато неразделима с наводненьем.
И примеси идут из вида в вид,
но я лишь чистотой обогащаюсь.
Сменяет индивида индивид,
свой рацион пополнив овощами
и фруктами, и формами души.
Не вспомнит моё подлинное имя:
ни тот из них кто беспардонно жив,
ни тот из них кто безвозвратно вымер.


Песня окурка

Ничем не выделяюсь я, как все.
Во мне листков загубленные души.
А дым моих прожилок и костей
остался с пеплом где-то там снаружи.
Я фильтр и потухший огонёк
в одёжке обгоревшей целлюлозы.
Пусть тоже архаично одинок,
но не транжирю возгласы и слёзы.
На лёгких мной оставлена печать
тяжелым отравляющим загаром.
Зачем изобразительно кричать,
когда я всем курящим дар И( )кара?
Мой дым вдыхали в нервной робости,
стрельнув у пробегавшего Минздрава,
и выдыхали на избытке сил
туберкулёзным хрипом перегара.
Потом небрежно сплюнули в ведро,
поклявшись бросить вредную привычку.
Но чует моё жалкое нутро,
что клясться – умирающим типично.
Хотя ещё возможно пригожусь
бычком оздоровительной затяжки
какому-нибудь старому бомжу
с тяжелой ношей пасмурного кашля.


Песня взаимосвязи листа

Нет, не сгореть и не промокнуть
листу меж каплей и окурком.
Лишь тлеть. И боги не помогут.
Весь мир помойка вящее урны.
Герой меж счастьем и свободой,
между спокойствием и правдой,
блаженной ленью и работой
тлеть обречён душевной травмой.
И деньги, что всегда фальшивы,
способствуют такому тленью.
Все наши души задушили.
Мы отсыревшие поленья.
Листок меж каплей и окурком –
он в обстоятельства закован.
И нет спасения, покуда
над ним вселенские законы.
Утопленник своих утопий,
борец за право быть собою –
он с жаром бьётся, будь он проклят,
за все свои мечты о погань.
Как счастлив был Джордано Бруно,
что бог дождями не заплакал!
И Джо сгорел в свободе бунта
всем своим брутто забесплатно.
И не за деньги, не за веру,
одной лишь крайности в угоду.
Дымится лист своим примером
безвыходным и безысходным.