Мистер Совершенство

В детстве довелось мне провести часть каникул под наблюдением бабушки в небольшом эстонском городке…

Ну вот чего написал? «Небольшой эстонский городок». Несколько лет тому с эстонскими друзьями проезжал на машине через вот уж совсем «небольшой эстонский городок». Но друзья возразили, что это город достаточно большой – в нём не менее пяти тысяч жителей.

Ладно, продолжу. Жили мы в гостинице, обедали в гостиничном ресторане. Обслуживал нас официант, потрясший моё детское воображение. Он был высок даже по местным меркам. К тому же, учтите, я смотрел на него с низины своих десяти лет, и я сидел, а он возвышался над столом. Поскольку я был мальчиком, а не девочкой, то не могу оценить его привлекательность, но помню заметное воодушевление дам при его приближении.

Он почти не раскрывал рта, общаясь с клиентами, только сдержанно кивал, принимая заказы. Было ли это проявлением высокомерия, или презрения к «оккупантам»? Мне так не казалось, все воспринимали его надменную замкнутость, как должное. Убирая грязную посуду, он обходил чуть ли не все столы, заставлял поднос горой тарелок, заваливал кучей приборов, и, величественно воздев поднос над головой, лавировал между столами. Однажды, уже подходя к двери в кухню, он всё-таки не удержал баланс и множество тарелок эффектно заскользило с высоты под нарастающий грохот ложек и ножей и всё разлетелось по залу. Одна вилка даже залетела каким-то образом на наш, стоящий в самом центре зала, стол,  для чего ей пришлось преодолеть по воздуху немалое расстояние. Но наибольшее впечатление на меня произвела не вилка, а официант, на лице которого не дрогнул ни один мускул. Он спокойно и методично принялся собирать осколки.

Самым интригующим в нашем официанте было то, что он никогда не записывал заказы, хотя народу было много (лето, туристы) и он обслуживал одновременно большое количество столов. Если кто-то из новичков высказывал сомнение в его способности удержать в памяти кучу комбинаций и вариаций, официант с высоты своего роста и положения (напоминаю, он ведь стоял, а клиент сидел) бросал на того взгляд полный  такого чувства превосходства, что некоторые особо чувствительные персоны принимались извиняться.

Особая прелесть ситуации была в том, что он ВСЕГДА что-нибудь путал в заказе. Но! И вот это-то и потрясло мою детскую душу: никто ни разу (а я там провёл дней десять) не решился указать ему на ошибку. При этом, мне кажется, люди хлебали незаказанные ими щи, либо пережёвывали нежеланный шницель не потому, что официант как-то уж подавлял клиентов. Уверен, причина была в другом. Людям не хотелось разрушать его самоощущение, его убеждённость в собственной безупречности.