1. 24. Наважденье

В вечер, что под воскресенье,
в ночь, что сразу пред Крещеньем,
в дом ввалилось наважденье.
Шнырит, шарит по углам.
Я на лавку к образам
и не верится глазам.
А оно по дому бродит,
вдруг горшками погремит
и в углу не зримо стоит.
Вдруг заплачет, засмеётся,
о порог в дверях споткнётся.
Я молчу, ему неймётся.
Смотрит книжечки в шкафу,
что читает не пойму.
На обложку я гляжу.
Умостилось на диване,
шелестит слегка листами
и о чём-то всё вздыхает.

Книжку бросил в потолок,
кот с испуга лбом в сапог,
пёс прижался между ног.
Ухнул филином над ухом,
я на лавку от испуга,
лишь в уме назвал паскудой.
Он как будто услыхал,
или мысль мою считал.
Сам такой, вдруг мне сказал.
Хлопнул дверью сгоряча,
иль немножко осерчал.
Свет моргнул, да и пропал.
Пёс под лавкою дрожит,
а на лавке кот шипит,
да Луна в окно светит.
Я зажёг по новой свет,
за спиною дикий смех,
книжка по полу ко мне.

Оглянулся, никого,
наважденье не ушло.
Мне на ушко, ты смешён.
Кот вдруг прыгнул на диван
и давай царапать там.
Пёс рычит и стал к дверям.
Я на лавку к образам,
осенил себя я там,
заодно кота и пса.
Наважденье вновь хи-хи,
пса с дороги убери,
книжку с пола подними.
Я всего лишь наважденье,
что пришло пред воскресеньем,
в ночь, что сразу пред Рожденьем.
Я весёлый, ты не бойся,
поостынь и успокойся.
Я не бес, не чёрт какой-то.

Да сними с меня кота,
исцарапал он меня.
Наважденье мне сказал.
Я позвал друзей своих
и погладил, молча их.
Зубки дробью у троих.
Что-то встало вдруг с дивана
и затопало ногами.
Дверь открылась, пар клубами.
Дверь захлопнулась в избе,
свет опять погас везде.
Тень мелкнула вновь в окне.
Наваждение к себе,
я о нём, не о себе
и Луна серпом в окне.
Постучало мне в окошко,
лёгким вихрем по дорожке
и калиткой за прохожим.