Из цикла одесса. послевоенные годы

Троицкая 23
            Светлой памяти Анастасии Васильевны Теодориди,
                Екатерины Павловны Ганской,
                Ольги Петровны Березанцевой.

Помню, в году сорок пятом,
Может, в сорок шестом…
За руку мама когда-то,
Меня привела в этот дом.

На стенах множество фото,
Старых икон и картин,
На полках клавиры и ноты,
И дивный зеленый кувшин.

Вечернее солнце дрябло
Светило на инструмент.
Два сказочных канделябра
Встречали этот момент.

И было много студентов,
Певцов и солисты порой.
И сдержанные комплименты –
Все это осталось со мной.

И старенькое пианино
Звучало утром и днем.
И пес шевелил игриво
Пушистым рыжим хвостом.

Во двор лились из окошек,
Среди вокализов и гамм,
На головы мирных кошек,
И милых соседских дам
Мелодии арий и песни,
Романсы, дуэты порой…
И было мне интересно
И не хотелось домой.

Там жили три добрых старушки,
И их одинокий покой
Хранили три верных собаки:
Урсик, Тузик и Бой.
Четвертая старая Тюка,
Мамаша первых двоих,
Была уж слепа и глуха
И помнила только их.

Светила лампада уютно
На древние лики икон,
Рождая ежеминутно
Гармонию света и снов…

И руки Теодориди,
Ласкающие инструмент.
Я даже ребенком видел
В глазах ее ясных – свет.
Молчание тети Кати,
Картины ее фрагмент;
Улыбку Ольги Петровны,
Все помню, спустя столько лет…

Было тревожно и скудно –
Тяжелое время страны;
И детского слуха, подспудно,
Касались детали войны…

Средь общего отупенья,
Страданий, страха и слез,
Тотчас отступали сомненья,
И некий душевный наркоз,
Всегда приносил облегченье,
Входящему в этот дом…
Но все это, к сожаленью,
Я осознал лишь потом.