Стара история

Сиянье рампы, блики от софитов,
не то корона иль протуберанец.
Очарованье – порох для пиитов...
Стара история, как мир и танец.

А прима, публикою оглушенная,
дыша прерывисто во чрево зала,
плыла, как в космосе, завороженная,
ни о каких поэтах не мечтала.

Но ей поэт выплескивал восторги
души своей порывистой и вьюжной,
он говорил и сбивчиво, и долго
и даже пел ей голосом простуженным.

Он говорил ей, что-то там про счастье
от одного случайного касания,
об обаянии жестокой женской власти,
и участи пройти через страдания.

Она моргала, будто изумленная:
«Оригинальна ваша рифмоплётица,
однако, юноша, я не зеленая,
любви румянец больше не зальет лица».

Рукой взмахнув классическим движением,
она нырнула в лимузин огромный,
исчезнувший эфирным испарением...
И показалась жизнь поэту сломанной.

Любви навек, известно, есть отдушина.
Оправился поэт хоть и не быстро, но...
Утешился грудастой хохотушкою,
стихи читать ей было бы бессмысленно.