Реинкарнация...

          Я вообще то не индус, но тоже верю в неизбежную   и всеобщую реинкарнацию. По крайней мере, мне в это очень хочется верить. Да и память, всё время выносит на побережье сознания, короткие обломки воспоминаний из прошлых жизней, оставшихся в безбрежной глубине веков. Но есть воплощения столь явные, что не заметить их нельзя.

          У моей матери в деревне долгое время жил кот. У многих наверно в представлении домашний кот это толстое, ленивое, неуклюжее существо. Целыми днями, валяющееся на диване и на подоконнике. Нет, кот моей мамы таким никогда не был. Я ни разу не помнил его вальяжно развалившимся на полу или на диване. Если он туда и залазил, то только затем чтобы часик чутко подремать. При этом его глаза и уши никогда не спали. Они чутко подрагивали от каждого негромкого звука и приоткрывались при каждом незначительном движении. Он не был ленивым и вальяжным, это был боец, состоящий сплошь из нервных мышц, короткой шерсти, и обострённого чувства собственного достоинства.
 
          Когда я однажды в детстве неосторожно попытался его погладить, то получил мощный удар лапой по руке. Его когти были так остры, что как бритвы оставили на моих руках раны,  почти в сантиметр глубиной. Эти раны очень долго не заживали и не затягивались, они нагнаивались и болели почти полгода, потому что маникюр и педикюр коту был неведом. Кот получил от матери жестокую выволочку кухонным полотенцем, я повязку на руку. И с тех пор мы с ним держали нейтралитет.  Я старался больше к нему не прикасаться и чувствовал, что это желание было обоюдным. Тереться об хозяйскую ногу коту было так же унизительно, как и человеку становиться перед кем-то на колени.

          Но даже не этим он был славен. Это был настоящий бойцовский кот. Всех соседских соперников он давно запугал, и при одном его приближении они удалялись стремительно или прятались под ногами у хозяек.  Так что девяносто девять процентов соседских котят могли назвать его своим папой. Такие же драчливые, но всё же до отца им было очень далеко. Особой лютой ненавистью, он почему-то ненавидел всех окрестных собак.

          Казалось,  что целью его жизни был нескончаемый бой с псами. Он рыскал по округе в тщетных поисках неосторожного простачка или новичка, который мнил себя истребителем кошек. Но почти всегда напрасно. Все окрестные кобели уже не однократно зализывали глубокие раны от когтей и поэтому предпочитали, как и я держатся нейтрально, потому что тявкнуть на кота означало нарваться на очередной крупный скандал. Было удивительно, сколько же в этом, достаточно тщедушном существе живёт лютой злобы. Вне всякого сомнения, что в прошлой жизни он был отважным львом или тигром. Он рыскал по жарким джунглям или по сухой саванне и запах крови щекотал его влажные ноздри. И может быть даже в наказание за непомерную жестокость, в следующей жизни его и поместили в столь тщедушное тело. На исправление. Но он не исправился, он предпочёл оставаться собой, а может уже и не мог он иначе.

          Однажды он ушёл из дома и не вернулся. Сначала мои родители думали, что он опять затеял очередную свадьбу с новой наэлектролизованной любовью зеленоглазой подругой. Но он не вернулся и через три дня.  И  только когда через неделю, на соседской улице обнаружился в сточной канаве его потрепанный трупик, стало понятно, что его убили. Причём, судя по разбитой в дребезги голове,  погиб он не в честной мужской схватке с бешенным псом, а от мерзких рук жестокого человека. Отец загрустил. Он был сам независимым человеком и уважал дух свободы в любом существе. Это же кому как дано! Одни умирают без страха, а другие умирают…, от  страха.

          Вот помню, однажды на день рождения мне подарили маленького серенького крольчонка. Потому что был год кролика, он же год кота, в который собственно я и родился. Я работал в ту пору художником оформителем на заводе и жил в общежитии.   Держать это лохматое существо в комнате общежития было невозможно, комната была небольшая и тесная, мне пришлось поселить его сначала в своей просторной художке, на экскаваторном заводе. Но через некоторое время я подумал, что испарения нитрокраски и ацетона не приносят пользы зверю и опять переселил его, но уже в гараж в цеху, переделанный под столярную мастерскую. Гараж был тёплый и просторный, но там был один глобальный недостаток, там водились здоровенные, как лошади крысы. Чтобы обезопасить своего мелкого питомца от неприятностей, я построил ему роскошную большую клетку и красиво, как настоящий мастер краснодеревщик оббил её решёткой из толстой оцинкованной проволоки. Я думал, теперь ему почти ничего не страшно. Кормежка у него была просто отличная – свежая капуста, морковка, даже осиновые ветки для заточки зубов. Всегда свежая вода. Но через две недели кролик умер. На ночь и на выходные он оставался один и скончался, я так думаю от обширного инфаркта, не сумев пережить вида двух злобных тварей, каждую ночь на его глазах грызущих стальные прутья решётки. Следы крысиных острых зубов остались на оцинковке металла. Казалось бы? Но вернёмся к коту.

          Месяца через два у нас опять в доме появился котёнок, и внешне и характером напоминающий прежнего хозяина дома. Стыдно признаться, но мы кажется его своровали. Может, я и напрасно на себя клевещу, может котёнок был бездомным,  кто же теперь знает? Мы с отцом были в гостях у его брата дяди Ивана. Уже по пути домой, пробираясь по проходным дворам, во дворе кирпичной двухэтажки мы услышали злобное тявканье пса. У грязного подъезда бесился огромный пёс, нападая на крошечное взъерошенное существо. Котёнок стоял выгнувшись дугой, мокрая шерсть торчала во все стороны, вперёд он выставил вооружённую  острыми когтями лапу и злобно шипя отчаянно оборонялся. Отец посмотрел на котёнка и решил что это судьба. Котёнок, даже расцветкой очень напоминал храбро погибшего кота. Мы отогнали собачьего агрессора, и отец с огромным трудом сумел запихать злобно царапающегося котёнка в рукав своей широченной куртки. Котёнок с этим не смирился и всю дорогу выцарапывал свою свободу на боку моего отца. И только крепко прижав его локтём к боку можно было немного его успокоить. Ни одного жалобного писка не издал он за всю дорогу, а только агрессивно шипел, когда не мог двигаться. Он на минуту затихал приплющенный под курткой, но стоило ослабить зажим, всё начиналось снова.

          Прижился в избе он сразу. Посидев в смятых раздумьях с десяток минут в углу, отойдя от жесточайших отцовых объятий, которые тот вынужден был применять, защищаясь от острых когтей,  он с хозяйским видом пошёл осваивать уже свои собственные владения. Отец не ошибся, кот действительно и окрасом и характером очень напоминал предыдущего. Как мы все подозревали, они были близкими родственниками. Уж если не сыном, то хотя бы родным племянником прежнему коту, он точно был! Настолько он стал на того похож немного погодя. Даже кличку ему оставили прежнюю от покойного. Как дань уважения его характеру. Через некоторое время приезжая в гости, мне уже казалось, что это вернулся тот же самый ни куда не исчезнувший кот. Что и говорить, домашний пёс Ричард его признал сразу. Второй пёс, живший у нас во дворе, охотничий полукровка Джульбарс и раньше никогда не связывался со старым котом. Они друг друга злобно игнорировали. Видимо мудро понимая, что ссорится не стоит, жить то всё равно в одном дворе. И всё потекло по старому руслу. Этот кот как и прежний, так же охотился на собак. Заставляя особенно несмелых псов, искать обходные пути по огородам.

          Я приехал в деревню в отпуск. Приехал не один, а с женой и сыном. Сын в ту пору был совсем крошечным, он только-только научился бойко ползать и за ним всё время надо было следить. В таком возрасте больше всего и набивается синяков и шишек. У матери в доме не было специальной кроватки для ребёнка и обычно укладывали мы его спать на диван, стоящий на небольшой кухне. Как-то уложив сына спать, мы сели с женой тут же рядом за стол перекусить. Но спал он не долго. Проснувшись, первым кого он увидел,  был кот. Который лениво отдыхал на другом конце дивана.

          С радостной улыбкой, младенец необычайно бойко дополз до животного и с восторженным визгом, цепкими пальчиками вцепился ему в загривок. Я увидел это слишком поздно и внутренне оцепенел от ужаса. Я знал, что любое прикосновение к коту неизбежно карается глубокими, незаживающими царапинами. А не дай бог он его ударит по лицу? Где кожа особенно нежная? Я боялся резко вскочить и бросится на выручку сыну, так как это могло спровоцировать кота на ответную реакцию. К моему огромному удивлению, кот не среагировал как всегда. Он просто мгновенно вывернулся на живот, и широко расставив  лапы, запустив когти от греха подальше в одеяло, со злым видом смотрел мне в глаза. Мне казалось, он возмущённо призывал меня поскорее избавить его от нежелательного контакта. А между тем, сын уже успел его всего изрядно помять и обслюнявить. Медленно и плавно передвигаясь я приблизился к дивану и одной рукой прикрыв головку ребёнка от возможных ударов лапы, второй - я разжимая ручки по одному пальчику, с трудом отделил ребёнка от животного. И только после этого облегчённо вздохнул. Кот, наконец,  спрыгнул с дивана, и не скрывая своего раздражения и презрения к нам, удалился на улицу.

          Я оценил благородство кота. Всё же он сообразил, что это младенец на которого распространяется табу.  Возможно, от всех грудных детей исходит запах молока, по которому он и определяет степень опасности человека. Может, по каким-то другим признакам…, но он не посчитал его за ровню и не стал трогать. Я зауважал кота ещё больше! С каким царственным видом он перенёс это недоразумение. Несомненно, в прежней жизни он был африканским львом. Вождём огромного прайда.

          - Смотри Серёга, - сказал я огорчённому сыну ёрзающему у меня на руках, - лев, это очень благородное животное, потому что сегодня он явно тебя пожалел.