Горбатые души

               
                стихотворение в прозе

                Мне ж в перепонки колотятся звуки
                Те же, что слышимы будут в Аду.

                Александр Казанцев

  Идут по жизни горбатые души. Что их сгорбило так, что не смогли они разогнуться? Отцовская оплеуха в раннем детстве? Материнское безразличие в ранней юности? Или насмешки сверстников над бедной, хотя и чистой, одеждой? Или родное наше государство – за то, что честнее власти быть захотел? Или всё это вместе – и многое другое? Откуда приходит к людям желание быть первым любой ценой? Отомстить – ну хоть кому-нибудь?
  Но скажут  горбатые души:
- Попал в волчью стаю – вой по-волчьи!
А когда завоете – если завоете:
- Ну вот! А то ишь какой красивый да правильный выискался! Побудь-ка теперь, как мы…
  А выпрямляться-то надо!  Пока еще не поздно выпрямиться. Пока не прикрылась душа горбом, как черепаха панцирем:
- Ну и что? Зато – спокойней!

  Идут по жизни горбатые души. И не разглядишь их горбы под парадной одеждой тела. И не считают они сами свои горбы – горбами, называя их: «целеустремлённостью», «бескомпромиссностью», «заряженностью на успех» и разными другими красивыми словами. Но как заканчивается жизнь любой одежды, так же заканчивается жизнь тела. И приходит душа на суд – голой. И там, на суде, горб называется только горбом.
 
  Давно уже не кипит в Аду смола в огромных котлах. Не снуют и бравые рогатые истопники, подбрасывая дрова и переворачивая грешные души на сковородках. И не только потому, что Ад изменяется вместе с изменяющимся миром. А потому, что всё много проще  и страшнее.
  Темнота абсолютная, как в забое угольной шахты, когда выключишь фонарь «шахтёрки». Но там хотя бы, в этой темноте, слышна капель с кровли, да осторожный топоток крысиных лапок можно услышать, если долго сидеть без света. А здесь – такая же абсолютная – тишина. И в этой темноте, и в этой тишине начнётся немое кино. Только для тебя одного. И только – про тебя. Оно начнётся с твоей самой первой, ещё полудетской, но уже и полувзрослой, лжи во спасение самого себя. С первой осмысленной подножки сопернику. С первого грязного анекдота, в котором ты особо выразительно просмакуешь самую похабную деталь. Потом будет первый выставленный локоть: не тронь, моё! Первое предательство. Друга или доверившейся тебе девушки. Первая чужая голова под твоей ногой.
  И так далее, кадр за кадром, день за днём, год за годом – до последнего, за секунду до конца, тяжёлого взгляда на этих ненавистных живых, остающихся жить дальше.
  И снова, кадр за кадром, от этой – самой первой – лжи.  До этого – самого последнего –  взгляда.
И снова!
Снова!!
Снова!!!
  Не пропуская ничего, безжалостно и подробно. И ты уже знаешь, что так будет – вечно. И тогда ты услышишь вой. Твой собственный вой отчаяния – от безнадёжности, от абсолютной и вечной невозможности  вернуть назад и прожить заново, по-иному, хотя бы один кадр этого страшного кино!
  И больше ничего, кроме этого фильма, в абсолютной темноте. И больше ничего, кроме этого воя, в абсолютной тишине. Вот это и есть – Ад.
 
  А пока – идут по жизни горбатые души. И хотя они уже горбаты, это всё ещё души. Значит, не всё потеряно, пока не потеряна надежда выпрямиться. А горб растёт, поедая душу, капля за каплей. И когда последняя капля души съедена,  дальше идёт по жизни, разбрасывая вокруг  метастазы – Горб!