Из Раздумья 13

      
           БОЛЬ ДУШИ

Не могу совладать со стихами...
Бьет набатом по мысли с утра.
Строчки льются за строчками сами,
Спрыгнув с мысли на кончик пера.

Слышу трепет тревожного сердца,
Продираясь сквозь дебри глуши.
Где же эта заветная дверца,
Что откроет мне тайны души?

Слышу вопли убогого детства,
Стариков исстрадавшихся стон,
Проституток шального кокетства,
Наркоманов последний притон.

Кровь и слезы страну оросили.
Мавр ушел, чтоб родиться опять.
Возродясь, потрошитель России
Будет снова Россию терзать.

Кто предстанет пред Богом с ответом,
Пред народным предстанет судом,
Если хищника с жертвой при этом
Осеняют единым крестом.

Как дойти до замёрзшего сердца,
Достучаться до спящей души?
В лоно божье вернуть иноверца,
Разбудив его в дальней глуши?

Не могу совладать со стихами.
Крик души! Сердцем чуя добро,
Расстилаюсь я строчкой пред вами –
Мне оружием будет перо!

          РАЗДУМЬЯ

Мой Бог! Неведомы пути!
Застряв средь бездорожья,
В туннеле света не найти,
Коль вырос из безбожья.

Правдив или лукав мой крик?
Кто может то измерить?
Я не могу так сразу, в миг,
В тебя, мой Бог, поверить.

Я не  кощунствую, прося
В путь истинный наставить.
Греху, невольно, что нёс я,
Хоть тропочку оставить.

Смятенье мыслей в голове,
Что рвут и ранят душу.
И дань, отдав людской молве,
Ликую  я  и трушу.

Иной, замаливая грех,
Смердит во взгляде кротком,
Держа в руках свечу утех,
Россию продав оптом.

Другой, гляжу, скромней одет.
Молитва без подвоха.
Погибнув, выполнит обет
За Родину и Бога.

Мой Бог! Неведомы пути
От Бога до безбожья.
Мне трудно истину найти
Средь тьмы и бездорожья.

    ОМЫТАЯ НОВЬ
(У природы нет плохой погоды)

Дождик льёт, лужи взбучив,
Словно льёт из ведра.
Ввязла в изгородь туча
И нейдёт со двора.
Мокрой грудью прижалась,
Слёз не может сдержать,
Словно с сыном прощалась,
Отправляя на рать.
День и ночь лилась...лилась,
Та дождливая муть:
То ль она прохудилась,
То ли выжала грудь?!
А под вечер проснулся,
Прошумел ветерок,
Обок тучи коснулся
Со двора поволок.
Солнце, бросив в разрывы
Тучи луч золотой,
Тронув капельки нивы,
Заискрилось росой.
И омытое небо,
Пробивая туч строй,
Расплескалось вдруг следом
Голубой синевой.
А тяжелая туча,
Расплескав всю любовь,
Укатила за кручу,
К жизни вызвавши новь.

         ЗЕФИР*

Ни ночь, ни день: меж ними фронт.
Край солнца красит горизонт.
И луч, окинув небосвод,
Скользнув по сонной глади вод,
Застрял средь ёлок и берёз.
Очнулся здесь от сонных грёз
Под щебет птиц, их говорок,
Расправив крылья, ветерок
И стебли колыхнув травы,
С ней разговаривал на «Вы»,
А тихо подлетев к кусту,
Пел «баю-баюшки» листу.
Он в кроне леса трепетал –
Уроки музыки давал.
Взлетает радостный Зефир
Под облака, где бог Эфир
С седыми тучками завис,
Очередной свершив каприз.
Он, подхватив одну из них,
Прошелестев любовный стих,
По небу тучку поволок,
А та пустила слёзный ток.
Омыто поле, тёмный лес
Стыдливым дождичком с небес.
Уплыла тучка. Ветер мой
Играет с радугой-дугой…
Застывший в неге пёстрый мир
Ласкает с нежностью  Зефир. 

       *Зефир – ласковый западный ветер.

              БОРЕЙ*

Завыл со стоном ветер бурный.
Буян. Бродяга. Как безумный
Со злобой рвёт и гонит тучи,
Гладь озера в морщины взбучив.
Как будто здесь резвятся бесы
В затеях праздного повесы.
Он нить дождя, играя, мечет,
Бросая путнику навстречу.
И хохоча  над хлебной нивой,
Как дикий конь с косматой гривой,
Брыкая, вздыбит, ржёт игриво.
На лес обрушился спесиво.
Бросает в дрожь листочки древа.
Деревья клонит вправо, влево…
Рыдает, весело гогочет,
То, вдруг, замрёт, то застрекочет
Посланник северных морей.
Холодный тешится  Борей.

       *Борей – бурный северный ветер (Др. Греция)

     *  *  *
Стонет, кочевряжится
Озорной буран.
Ветер рваный ввяжется:
Стихнет, снова  рьян.

Снежным залпом вздыбился,
Закурил сугроб.
Дол  волной  морщинился,
Как у старца лоб.

Воет жуть белёсая,
Белый свет дразня.
Наметает россыпи
Снега у плетня.

Путник запоздалый я,
Согнутый в дугу,
Тщусь походкой вялою,
Втиснутый в пургу.

А на утро солнышко
Заползло в окно.
Не колышет пёрышка
Тишь.  Белым-бело.

 ДЕРЕВЕНСКОЕ УТРО

Петушок наш поутру
Квочек водит по двору.
Ночь провёл в курином рае,
Кукарекая в сарае,
Приглашает кур гулять,
Не даёт наседкам спать.
Лапки ставит он спесиво.
Куриц бьёт крылом игриво.
На хозяйку косит глаз:
«Наведём порядок в раз!”
И неспешно, чуть вразвалку,
Прекращая перепалку,
Стаю куриц в закуток
Провожает  петушок.

Продолжает утро дуться...
Время козочкам проснуться.
Поутру вставать им лень,
Впереди ждёт длинный день.
И пока спросонья, слабо,
Тихо блеют:  “Ба-а-ба, ба-а-ба!”
Как на выкате глаза,
Где всегда видна буза.
Словно девочки-милашки.
Их красивые мордашки
Будто силятся спросить:
“Не пора ли нас доить?”

В это время кот наш – Тошка -
Плут, бродяга влез в окошко
От ночных устав утех,
Рассказав про свой успех,
Подведя итоги ночи,
Трётся мордой, что есть мочи.
Налакавшись молока,
На диване спит пока,
Под себя подмяв луч солнца,
Заглянул что к нам в оконце.

Вот и Серый наш ожил.
Ночью двор он сторожил:
Бегал он, рычал и лаял,
Словно он кого-то хаял.
Лишь под утро загрустил,
В будке сон его сморил.
Плохо спал он, бедолага,
Службу людям нёс во благо.
И теперь зевает всласть
Он во всю собачью пасть.
Тянет лапы, выгнув спинку.

Утро вновь дает живинку.
Силой жизненной могуч,
Приласкает солнца луч.
Утро, между тем, уходит.
Плавно время переводит
Солнце, севши на плетень.
Трудовой начался день...

       ПАЛАЧИ

Я могу оправдать палача,
Что главу отсекает с плеча,
Опускает стремглав гильотину
Или током убьет, как скотину,
Петлю ладит ли, мылом суча:
То работа его, палача.
Распростёрлись рвачи по-над Русью.
«Ширмачи» учат русскому. С грустью -
Не могу осудить палачей -
Надо б вычистить чистый ручей,
Этот мудрый Язык и богатый,
Голосистый - реки перекаты –
Превращают в горланящий рык.
Искажён, испоганен Язык.
Рвут культуру и душу пребольно.
Не пора ли сказать им: “Довольно!”
Их терпеть будут Россы доколь?
Сердце давит щемящая боль.
Время вычистить речь от изъяна,
Отстранить палачей от экрана.
Ты певуч, дружелюбен, суров
Для любви, для друзей, для врагов.
Им горжусь и страдаю до боли.
Палачам место в свалке историй.
Да, могуч наш Язык и богат!
Не погань его нанятый кат.
 
   ПОЛЯРНАЯ НОЧЬ

Сурова Заполярья ночь.
Когда пурга колючкой хлещет
И гонит всё живое прочь,
На землю белизною плещет.

Затих пурги безумный бег,
Её угомонились бесы,
Под тёмным небом плотный снег
Блестит нарядами невесты.
         
Мерцает звёздный хоровод,
Мороз в окно пахнул дыханьем,
Простор заснеженных широт
Окрашен северным сияньем.

Игристых красок перепляс
В тиши безмолвья суетится,
И цвет её холодных глаз
Над снежной тундрой золотится.

В снега закутана земля,
Сугробом снег залез под крышу,
Красой зимы любуюсь я
И шорох дивной ночи слышу.

Дудинка – малый городок.
Над крышами дымок застывший.
Ночей ещё продлится срок:
Не злобны будут, но ершисты.

       ПОЛЯРНЫЙ ДЕНЬ

По кругу солнца диск плывёт,
Ярило отдыха не знает,
Чуть-чуть заденет горизонт
И снова в небо вверх всплывает.

Просторы тундры вдаль манят
Красой лугов, озёрной глади.
Живой ковёр ласкает взгляд.
Всё расцветает жизни ради.

Могучей грудью Енисей
Торосы льда на берег вздыбил,
А курсом Северных морей
Корабль, предвестник лета, прибыл.

Сквозь льды к реке скользит тропа,
На берегу костёр пылает,
Пацан нырнул в реку, вопя,
И пулею к костру сигает.

По Енисею пароход
Спешит, винтами воду мутит.
Туда-сюда снуёт народ…
Когда ж, однако, ночь наступит?

Ночную тьму прогнавши прочь,
Без устали светило бродит.
Закрыты ставни – значит, ночь.
Открыты – значит, день приходит.

           ЕСТЬ И БЫЛО

Ну, и что?! Ну, полны магазины,
И рябит от заморских эмблем.
А хожу я по ним с кислой миной,
И витрину глазищами ем.
А. бывало, в кармане с рублёвкой,
Поворчав на Советскую власть,
Разговеешься ты стограммовкой,
А потом отобедаешь всласть.

Ну, и что?! Ну, свобода на слово,
Кровь, разврат, наркоту без границ.
Дверь металлом оделась сурово
И решетка оконных бойниц.
А, бывало, гулял до полночи,
Без боязни сидел у костра.
Ждал ты с трепетом черные очи,
Опьянев без вина до утра.

Ну, и что?! Видишь, лезут без мыла
Олигархи во власть – легче красть,
Пряча суть за улыбочкой милой,
И шакала бездонную пасть.
Не бывало бандитам спокойно
Вор сидел за решеткой в тюрьме.
И хотя бьют по прошлому больно,
Ты уверен был в завтрашнем дне!

   НА ИЗЛОМЕ ВЕКОВ

Что в ожидающий нас век
Возьмёт с собою человек?
Свою историю и память -
Потомкам будущим оставить.
И бурный свой двадцатый век,
Вписав в историю навек
Царизм, жестокость революций,
Разрух, прогрессов, эволюций,
Крутой промышленности взлёт,
Научных помыслов полет,
Рост городов и новых весей,
Ошибок, подлостей, репрессий
В треклятом том тридцать седьмом,
Фашизма в сорок пятом слом,
СССР взрастив во славе,
Народ величием прославив,
Ракетных двигателей рёв,
Хранящих мир без лишних слов,
«Поехали!» от космонавта –
Клич Юрия – привет от марта.
Ещё возьмём Афганистан,
Что подрубил России стан,
От Беловежья нам позоры,
Союза рваные просторы,
Великой Родины развал,
Чечни кровавый ветровал,
Растлённый дух, разврата нравы,
Лишив тебя достойной славы,
Россия, Родина моя!
И все же твердо верю я,
Что в новом двадцать первом веке
Мы вспомним вновь о Человеке,
Кто прославляет мир и труд.
Изгоним прочь обман и блуд.
Добром возвысится Россия
И небо снова станет синим.
Омоет грязный лик весна,
” Россия вспрянет ото сна!”

      ОДА АВТОМОБИЛЮ

Мотор, взревев в начале века,
Стал лучшим другом человека.
И показало время вдруг:
Мы без мотора, как без рук.
Прогресса, техники опора
Вперёд шагает век мотора.
И наградил ум мудреца
Автомобильные сердца.
Всем хороши автомобили:
И в дождь, и в снег, в мороз, в пыли ли
Везёт всегда какой-то груз:
То уголь может, может брус.
Он давит шинами дорогу,
И поспешает на подмогу.
Везя ли воду иль бензин,
В колонне может и один.
Он служит в армии надежно.
И без него там невозможно:
То в бой с ракетой, то тягач,
То в виде штаба, то он врач,
То он в тылу, то в битву  рвется,
То кухней быть ему придётся,
И без него морфлот не тот,
Не взмоет в небо и пилот,
Не сможет стартовать ракета,
А песнь её не будет спета.
И вот за то высокий стиль
Так славит наш автомобиль.

        ВЕЧНОСТЬ

В каком году родился я,
В каком явился веке?
Душа моя и плоть моя
Срастались в Человеке.
А, может, Космос, приволок
Меня, мою частицу?
Здесь пробудила жизнь росток,
Своей, признав Землицу.
То продолжение мое,
И суть моя, и гены,
И мыслей светлых громадьё,
И злых пороков тлены.
Потомки, предки...– это я.
Плохи ли, безупречны...
А есть я или нет меня -
Устои жизни вечны.
И лишь однажды рвётся нить...
Душа клокочет болью:
Потомку невозможно быть.
Жизнь истекает кровью.
Великим Разумом дано
В законе бесконечности
Построить новое звено.
Я – промежуток Вечности!

    МОЕЙ БАБУШКЕ

Я так виновен пред тобой…
Над холмиком прошу прощенья,
Поникнув головой седой,
Но нет ответа из забвенья.

Прости! Не проводил тебя,
Не распахнул ворота рая.
Я каюсь, душу теребя,
Молюсь, молитвы слов не зная.

Я знаю: мне прощенья нет.
Ты мне всегда благоволила.
Пришла пора на склоне лет
Понять, как ты меня любила.

Как прозорлива ты была.
Предвосхитив иных сужденья,
Мне нацию свою дала –
Стал русским с самого рожденья.

Мне на судьбу сердиться грех.
Я счастлив был, и то не скрою.
Но давит юности огрех –
Я забывал тебя порою.

Как перед Богом, не таясь
Душевного греха, смятенья,
Стою, над холмиком клонясь:
Дождусь ли твоего прощенья...


АКРОСТИХ ОНЕГИНСКОЙ СТРОФОЙ

Я жду в любое время года
Вас непременно в данный час,
А любящим сама природа
Способствует в любви подчас.
Лаская девичьи ланиты,
Юнец их целовал открыто.
Безумный и ещё безус
Лелеял отрок, явно рус,
Юноны милой лик прекрасный.
Дарует прелести сполна.
Амуром вмиг поражена,
Восстав из грёз, сей образ ясный
Несёт блаженство им в ночи.
О, Бог мой, лучше помолчим!

      АКРОСТИХ

Я  вспоминаю вас,
Венера,  недотрога.
Азартен был тот час:
С  цветами у порога,
Ловя узоры губ,
Юнец неукротимый
Был околдован вдруг.
Ликует, что он люб,
Ютясь у ног любимой.

    АКРОСТИХ

Я  жажду видеть вас
В любое время года,
А любящим подчас
Сопутствует погода.
Ланиты вам ласкал
Юнец ещё безусый,
Безумно целовал,
Ловя любовный шквал…
Юн отрок светло-русый.
Дуэт сердец расцвёл.
Акын восславил очи.
Вас рок как будто вёл
Незрячую средь ночи.
О, Боже!  Страсть, нет мочи…