11 класс

Грязный звук тормозящего на перекрестке трамвая,
Размешались на рельсах подтеки ливня - идет три недели,
От себя в трехстах метрах слышу эхо звонкого лая,
Под открытыми всюду зонтами  - сплошные феи.
А я разучилась писать стихи, напрочь -
Не могу вспомнить, как их раньше мне было чувствовать,
Словно порча, или просто однажды за полночь
У меня закончились мысли, решила сменить глупость
На глупость еще большую.


У Ахматовой, наверное, также было когда-нибудь,
Она бы, может, съездила бы на Неву на месяцы,
А я учусь, у меня школа, и слякоть, и не вернуть
Мне былых возможностей, хоть и семнадцать лет лишь близятся.
Я бы выучилась играть на фортепьяно по нотам с листа
И, как сейчас, любила бы черное, риторику и бессмыслицу,
И была бы тонкой и гибкой, и знала б в Москве места,
Куда ходят подумать и поговорить, а не пожрать и выспаться.


И устраивала бы вечера, где много мужчин в мятых шляпах и девочек,
Которые на сцене сидят ногу на ногу и заламывают поэтично руки,
Забывая слова своих же стихов, потому что их появляется в день по три штуки:
Отвратительный смог от курева в затхлом воздухе клуба, гонорары мелочью.
И писала тогда б я, может быть, только односоставными предложениями эпиграммы:
«Перманентный психоз. Стрекоза на ниточке, к потолку повыше.
Одиночество. Перебьешься, реальность. Крови звон в ушах – тише, тише…» -
Покороче, не в ряд, куда более стильно - сейчас никто не читает то, что длиннее рекламы.


Ритмика слога уже давно сбита, мысли как штампованные
Изливаются из-под пальцев на вымышленную страницу,
Нанизываю на восемь строчек по двадцать четыре слова,
Потом половину стираю, рифмую слогов вереницы.
Рассказывать-то на самом деле совершенно нечего –
Все устают, всем с утра вставать невозможно плохо,
Наш выпуск, как каждый предыдущий, без планов и окон
В какое-никакое должное быть светлым будущее.


*Мск, школе