Помнишь...

Помнишь  Рождество, нам было шесть,
Ты тогда нашел под ёлкой сани,
Предложил с тобою вместе сесть.
Как летали по сугробам, как летали!

Десять лет, второе сентября.
Прячась за букетом чахлых примул,
Мы курили приму, и, кряхтя,
Выдыхали души вместе с дымом.

За шестиэтажкой, в детсаду
Починили старые качели,
Ты толкал, и я достал луну
Кончиками пальцев, но слетели.

Мы изобрели велосипед,
Перестукиваясь шифром Морзе
Через тонкость стен. Нырнув под плед,
Я в стаканчик слушал твою прозу:

Был и черный на колёсах гроб,
Простыня, душащая во сне,
Желтых штор запрет, рояль с пятном,
Пальцы, убивавшие в огне.

Помнишь нам пятнадцать. Кока-кола.
Пал железный занавес в тот год.
Бедрами виляя, по бульвару
Пионервожатая идёт.

Ты присвистнул той девчонке вслед,
Засмеялись, только ты не знал,
Как померк перед глазами свет.
Сердце пропустило свой удар.

Понял я в тот миг, пожалуй, поздно -
Нету больше нас, лишь я и ты.
Под гитару Цой порою звездной,
Белены дурманные цветы.

За стеной, хранившей свою тонкость,
Было слышно каждый томный вздох.
Я кричал в подушку «Подлость! Подлость!»
Но при встрече не ронял зря слов.

Выпускной остался позади.
Скоро нас растащат поезда.
Вопль: «Будь со мной, не уходи»
Станет невозможным навсегда.

И решившись на безумный шаг,
Подстерёг тебя я у двери.
Впившись в плечи, как идейный враг
Целовал, кусая до крови.

Но когда слезами твой испуг
По щекам - я отстранился трезв.
Заорал, отныне бывший, друг
На весь кошками обоссаный подъезд:

«Боже, ну какой же ты болван!»
Воздух пойман пересохшим ртом,
Голову втянул я и упал,
Протащившись по стене хребтом.

Пульс стучал в раскаленных висках,
Вот и всё. Я мёртв, кляни мой труп.
Я у ног твоих мерзенный прах.
Как позволил мне коснуться губ?

«Ты дурак» - спустился он ко мне,
Выпачкав колени джинсов в грязи -
«Сколько я сгорал в этом огне,
Грезил, клял себя порочной мразью…»

Я спросил, не веря в дикий сон -
«Сможешь этот поцелуй простить?»
«Никогда» - ответил твёрдо он, -
«Никогда, я должен отомстить!»