История двоих

Их история долгая, длинная
И волнует и мысли, и кровь,
Словно сказка о жизни старинная
Про красивую очень любовь.
             Под горою село - хаты мазанки,
Ребятишки снуют тут и там,
Вдоль дороги деревья, как пасынки,
Петухи поют по утрам.
            Жил народ в том селе работящий,
Жили, сеяли, хлеб свой пекли,
Запах хлеба такой был пьянящий,
Да молочные реки текли.
            И гуляли там свадьбы по осени,
Малых деток крестили потом.
Поздравляли в одном доме с Фросею,
А с Матюшею в доме другом.
           Ребятишки росли на той улице
Год за годом своим чередом,
На завалинке кот сонно жмурился,
Детвора всё из дома да в дом.
           Парень с девушкой ладные выросли.
Фрося нежная, словно весна
Красоту на показ людям вынесла,
Теребит русу-косу она.
           И Матвей под стать девице красной-
Крепкий, сильный, как будто дубок,
А в глазах чистота, небо ясное,
Как с голубкой сидит голубок.
           И уже поговаривать стали,
Что, мол, к свадьбе там дело идёт,
Но у жизни свои планы. Знали
Наверху всё о них наперёд.
            Сорок первый, как обухом грохнул,
И слова "Я люблю" заглушил,
Соловей замолчал, только охнул,
Взрыв павлиний свой хвост распушил.
             Всё смешалось, все краски наружу
Боль и слёзы, и горечь утрат.
Затянул он ремень свой потуже
И ушёл воевать, стал солдат.
             Там Матвею было не сладко,
Отвратительный запах Войны.
И слезу вытирал он украдкой,
Говоря, что мужчины сильны.
             И терял он друзей, веру, силу,
А потом поднимался и в бой,
Да на фотку смотрел, образ милый,
Что носил постоянно с собой.
             А в село то фашисты нагрянули,
По хозяйски себя там вели,
На людей, как на скот, они глянули,
И в Германию их увезли.
             Холод, голод прошла, унижение,
На Земле Ефросинье был Ад.
А попала она в услужение
Не к фашистам, но кто будет рад?
             Там язык был чужой, всё чужое,
Лишь коровы знакомо мычат   
Она корм им задаст и подоит,
С благодарностью смотрят, молчат.
              А спала она там на подстилке,
Ела хлеб и пила молоко,
Похудела, была, как тростинка,
Жить в неволе-то, как не легко.
               У хозяев был сын, рослый вырос,
Всё смотрел на неё он тайком.
Про себя Фрося тихо молилась,
Русу-косу скрывала платком.
                В утро раннее, как-то на ферме
Он подстилку коровам менял
И не выдержал, сдали вдруг нервы-
Под себя Ефросинью подмял.
               Стыд и боль, униженье, в сознании,
В голове раскалённая печь:
"Что Матвею скажу в оправданье,
Честь свою не смогла уберечь."
                Что тут скажешь? Вот так получилось,
А к концу подходила война.
В сорок пятом  малютка родилась
И свободы катилась волна.
                Так с ребёнком уже возвратилась
Ефросинья в родное село.
Лишь могилкам она поклонилась-
Пепелище и нет никого.
                Пожалела судьба Ефросинью,
Может Ангелом глянула мать?
Но дала ей здоровье и силу,
Ну а веры не занимать.
                Поселилась в сарае с ребёнком,
Собрала, что могла там собрать,
Подобрала корову с телёнком,
Кем-то брошенную погибать.
                Собирала камыш для бурёнки,
Чтоб зимой было чем прокормить.
Слой на крышу клалА, но не тонкий,
Заодно от дождей чтоб укрыть. 
               Так и жили с крохою малой-
С верой в сердце, надеждой полны.
И село оживать уже стало,
Приходили люди с войны.         
                Возвращается всё на круги своя,
Как сказал справедливо поэт,
И на месте не может стоять Земля.
Ночь сменяет опять рассвет.
               Пережили они не сказать сколько,
Как-то в зимний, но солнечный день
Возвратился Матвей, не один только,
А в глазах его грусти тень.
                Рядом с ним была девушка в форме,
Бровь на взлёт, голубые глаза,
Губы алые, в общем всё в норме.
"Здесь я жил." - Он всего и сказал.
                "Дом сгорел, буду заново строить,
Мне другие места не снести."
А жена его: "Может не стоит?"
К Фросе с просьбой: "На ночь лишь пусти."
                Вот такие судьбы повороты!
Согласилась она, как тут быть.
Рядом с ними хоть свой будет кто-то,
Им одним тяжело было жить.
                Настоящее было и прошлое,
Но возврата к прошлому нет.
Жизнь черту подвела, подытожила,
Розовел в настоящем рассвет.
                Потихоньку село возрождалось,
Потянулись люди туда,
Стали строиться, жизнь продолжалась,
Стаей птиц полетели года.
                Понемногу все выбирались
Из разрухи, каждый как мог,
Помогали друг другу, старались,
И Матвей Ефросинье помог.
                Дом поставил и пусть не хоромы,
Не плохая избёнка была,
И сарайчик был для коровы.
Было будущее у села.
                Он не спрашивал Фросю за дочку,
А потом появились свои.
Жизнь поставила жирную точку
На их прошлом, но не на любви.
                Так соседями жили, как прежде,
Иногда в руки брал он гармонь,
И она смотрела с надеждой,
Понимая, чужое не тронь!
                И Матвей, и она понимали:
Есть черта, за неё не ступить,
И любили в душе, и страдали,
Но иначе нельзя было жить.   
                Он о прошлом не думать старался,
Но порой пред глазами тот бой,
Где снаряд рядом с ним разорвался,
Медсестра прикрыла собой.
                Сколько силы и воли в ней было,
След кровавый тянулся за ней,
Но не бросила, а потащила
За собой к санчасти своей.
                Гимнастёрка была вся с прорехами,
Зато цел был Матвей, выжил он.
А потом закружилось, поехало...
Видно зов природы силён.
                И Матвею тогда показалось:
Вот она! Без неё не прожить.
Но судьба над ним посмеялась,
Ефросинью не смог он забыть.
                Только понял насмешку он позже,
Когда Фросю уже увидал,
И тянул жизнь - лошадку за вожжи,
Но жене ничего не сказал.
                Грязи не было в их отношеньях,
Так и жили рядом, но врозь,
Ждали - дети, судьбы украшенье,
Будут вместе, раз им не пришлось.
                Видно сжалился кто-то над ними
В небесах, и случилось точь в точь-
Дети выросли и полюбили,
Сын Матвея и Фросина дочь.
                Справедливость была видно высшая,
Породнились они навсегда,
Голоса своих внуков услышали.....
А однажды явилась беда.
                Гостьей в дом постучалась не прошенной
И нельзя ничего изменить.
" Её нет! "  Он упал, как подкошенный,
Даже смерть не смогла разлучить!