Ем холодный рис...

               
        Ем холодный рис. То камни хрустят на зубах,
или мимо прошла повозка? Горка риса, как старый снег…
Был бы птичкой, улетел бы в Ушуайя 
смотреть, как осыпается глетчер…
       Осень собирает свои  цветастые манатки, снедь,
и,  как цыганка, уходит с табором.  Я,
эгоист, эскапист, провинциал и мудак,
прощально гляжу ей вдогонку
и  повторяю кротко: «Моя муза вышла за китайца».
        Что ж ты так, что ж ты так?  Сказать
 «бедненький», как себе другому, да боюсь, что  жалость
примешь за пчелиное жало. Твоя муза, ах,
вышла за китайца, сбежала, негодяйка! 
       Колись, Денисов,
как зовут паршивца? Мы убьём его и похороним!
        Зёрнышко,  брошенка, нива твоя осиротела,
стихи осыпаются, как колосья.
 Клюют их  сойки, козодои, синички, 
и прочая поэтическая орнитология…
        Ем холодный рис, царапаю бумагу,
вычёркиваю рифмы. Был бы газ, зажёг бы спичку.
Есть включатель, но нет электричества.
Вот и греюсь около огарочка, как старик Тао Юань-мин. 
Скажи, как спится тебе с русской музой?