Я не умею писать стихами, так чтобы ясно все было, поэтому снова пишу как выходит, пишу, как есть. Ты у меня под ребрами засела, моя ненаглядная, ты меня делаешь жалкой и выбиваешь всю спесь, и я вою, как воет собака, когда ей ошейник сдирает кожу, мечусь в четырех стенах. У меня и есть-то: школа, дом, бессонные ночи, тетради в латинице, иероглифах и стихах... А ты, моя женщина, где-то там, и у тебя свой мир, свои беды и радости; вот, даже нашла себе новую боль, новый источник своих страстей. Ты там, в своей столице, все ищешь что-то (искусственное, настоящее - я не знаю), бросаешься в такие омуты, что не собрать потом ни сердца, ни мыслей, ни даже костей. А я на своей обочине вдали от тебя смотрю на все эти метания со стороны и не понимаю, зачем. Так и хочется крикнуть: вот же я, вот она я, оглянись, посмотри, я лучше всех этих трупов, могильщиков и палачей!
Ты прости, что я так нелестно отзываюсь о мире, который тебя у меня украл. Хотя, казалось бы, как можно то украсть, чего нет? Ты ведь ушла, а я и не держала тебя, только смотрела с тоской собаки брошенной вслед... Но ведь украли же, так что осталось только сердце мое, тобой пропитанное, как дымом - не выветрится, наверное, уже никогда; и дом, где тебя пополам с моей памятью даже больше, чем всех нас, - все мое счастье и моя беда.
Глупо, как всегда, получается - что-то рву из себя, какие-то строфы слагаю, о стены какие-то бьюсь... Очень боюсь в этих сумерках зимних и жизненных потерять тебя. До смерти просто боюсь. Прости, что я все хватаюсь за край тебя в моей жизни, как нищенка, в надежде хоть бы грошик, но получить.
Я не знаю, за что тебе такая я, правда. Просто мне так болезненно необходимо тебя любить.
Мы используем файлы cookie для улучшения работы сайта. Оставаясь на сайте, вы соглашаетесь с условиями использования файлов cookies. Чтобы ознакомиться с Политикой обработки персональных данных и файлов cookie, нажмите здесь.