***

Баллада о Вили и вдове.

Куда же Вилли,
Ты идешь
О чем ты песенку
Поешь.

Иду домой
Иду к жене
Я был недавно
 На войне.

Там копья остры,
Как оса.
Смертельно жалит
Вдруг стрела.

Снимай же меч
И арбалет.
Ко мне зайди-ка
На обед.

Ты видишь
Я не так стара,
Еще к тому же
И вдова.

С тобой побудем
Мы вдвоем,
Бочонок эля
Разольем.

И сок любви
Что застоял
Взбесился в жилах
Заиграл.

И была счастлива
Вдова,
Что спала с Вили
До утра.

Какой же Вили
Молодец.
Он тайны знал
Людских сердец.

И ночь прошла,
И день настал
И Вили той
Вдове сказал:

- Иду домой,
Прощай вдова.
В коттедже  ждет
Меня жена.

Смотри налилися
Хлеба.
Не меч мне нужен,
А коса.

Пора ячмень
В полях косить,
И эль домашний
Свой варить.

Меня же, Вили
Ты прости.
Порой так хочется
Любви.

Ты ночь всего
Со мной провел,
И вновь цветок
Любви расцвел.

Казалось мчалась
На коне,
Не сорок пять,
А двадцать мне.

Прошай же
Вили навсегда,
Желаю я тебе
Добра.

Пришел домой
С войны герой.
И целовался
Он с женой.

Глядела Лиззи
На него.
Счастливей
Не было ее.

Святого долго
Он просил,
Чтоб тот грехи
Его простил.

За кровь, что
Пролил на войне,
И за любовь же
К той вдове.

Ее объятья
Словно хмель
И крепок был
Вчерашний эль.

Но вскоре Вили
Все забыл.
Трудился в поле,
Эль свой пил.

И Лизи с ним
Всегда была,
Его красавица
Жена.



Михайло Щепотьев

 
Михайло Щепотьев –
Гвардейский сержант.
Рубака он первый,
И первый талант.

Блестящей карьеры,
Служив при Петре,
Добиться бы мог
И на Свейской войне.

Был дерзкий, строптивый,
Когда пил вино.
И даже фельдмаршал
Боялся его.

Однажды царь Петр
Задание дал,
Чтоб судно шведское
В плен бы он взял.

Над морем тучи
Низко плывут.
Солдаты на лодках
Тихо гребут.

Вдруг ветер тумана
Завесу рвет.
Пред ними шведский
Вражеский бот.

Что делать? Для боя
Приказ же не дан.
Решенье Михайло
Принял сам.

В реляции царской
Историю чту:
«Сложил свой живот
В партикулярном бою».

«Сей подвиг достоин
Чести, похвал»,
В истории Свейской
Так Петр записал.

На Балтике ветер
Гонит волну.
Хоронят гвардейца
На морском берегу.

Печальной минуты
Миг тот настал,
Когда на гроб
Царь землю кидал.

И дернулись ружья
Трижды в залп.
И Петр, прощаясь
С Михайлой, сказал:

- Здесь в годы долгой
Ливонской войны
Мы к морю проложить
Путь не смогли.

Теперь оно наше:
России оплот.
Смотрите, эскадра
Наша плывет.

Был гром поражений,
Блестящих побед.
России исполнил
Я данный обет.

Державой могучей
 Стала страна.
В ней толика жизни,
Михайло, твоя.

А рядом с Петром
Генерал, адмирал.
 И кто-то слезы
Платком вытирал
,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,

И носятся чайки,
Чайки кричат.
И в волны врезаясь
Ядра шипят.

Идет абордажный
Насмерть бой.
В том времени прошлом
Михайло живой.
 

                ***
В зеленом кафтане почтовый ямщик
И даже немного пьяный
На левой руке рожок нашит,
На правой -  орел двуглавый.

Эх, тройку лихую кто не воспел -
По тракту стелятся кони.
И почт - директор  в карете храпит
Укутан в медвежьей попоне.

«Чугунку» построить люди смогли,
И почту везли паровозы.
В морях, океанах везли корабли,
Несли в облаках самолеты.

Теперь электронная почта есть.
Когда мобильник в кармане.
Но чтобы газету в деревне прочесть
Крутить должен кто – то педали.

И дождь проливной и грязь развезло.
Они сапоги не снимают.
Метель им дует прямо в лицо.
И снег на ресницах тает.

Кусать вас пытаются злые псы.
Нет сделать, чтоб цепи короче.
Когда приносите пенсию вы
В жару и при жутком морозе.

И все же есть памятник только один,
Один лишь на целом свете.
Он с краю села в Закарпатье стоит
Послу посвящен он Фекете.

От всех кто со мною рядом живет,
Большое тебе СПАСИБО.
Скромна и красива своею душой
Идет почтальон к нам Лида.


Ветеран Рено*

 


Старый, старенький Рено,
Ты стоишь в музее.
В годы первой мировой
На время был военным.

Долго думает генштаб,
Что же надо делать.
Под угрозою Париж,
Немцы под Верденом.

Мысль мнгновенная, порой
Пользу нам приносит.
Нужно тысячу такси!
И в Париже их нашли,
Чтоб дивизию смогли
На Марну перебросить.

И ударили полки
С фланга свежей силой.
И столицу так спасли
Рено-автомобили.





Был на кружке он пивной,
На марке есть почтовой.
Марнское такси теперь
Даже мне знакомо.

А в Париже есть музей,
Средь походных кухонь
Ветеран Рено стоит,
Рядом танки, пушки.

Мчатся правнуки его
По дорогам мира.
И стремительны они,
Надежны и красивы.

А прадедушка Рено,
Что стоит в музее.
Обессилел он давно,
Но слава не ржавеет.

Он в историю вошел,
Знает школьник каждый.
Славу он себе снискал
В тех боях на Марне.

                Война

 
В колосьях пшеницы цветок василька,
На каске тевтонской рогатой
По локоть засучены рукава,
Захватчик идет с автоматом.

Идет он к границе советской земли,
И влево, и вправо стреляя.
С винтовкой пред ним пограничник лежит.
Погиб он, свой долг исполняя.

А в небе сталинский  сокол погиб.
Там опытный ас из Люфтваффе.
Разделал его самолет «под орех».
Пунктиром свинцовой трассы.

Таким было первое утро войны,
Горели хлеба и хаты.
На пряжках врагов отражались огни,
Кругом бушевали пожары.

Седьмая симфония, операция «Шквал»
Так связаны тесно друг с другом.
В тот день смертоносный снарядов метал
Для немцев был увертюрой.

За пультом, с лицом потемневшим стоит
Дирижер, и слушают люди,
А ноты, словно солдаты в строю
В бессмертной ее партитуре.

Под дробь барабанов фашисты идут.
Две сотни почти их дивизий.
Кровавое солнце июня встает.
Шаги под кларнеты их слышу.

И кровь, и железо, вой сирен
Блокадного Ленинграда.
И труп похожий на скелет
На санках везут куда-то.

А Родина-Мать с плаката зовет:
Ты встань на защиту Отчизны!
И  в бой вчерашний школьник идет,
Идут впереди коммунисты.

И Сталина будет строгий приказ:
Солдат из того батальона
Живыми в плен никого не брать
За смерть и за муки Зои.

И лопнет Блиц-криг  у стен Москвы,
Уж камни горят Сталинграда.
Солдат лишь минуты три там жил,
А ротный чуть больше часа.

Немецкой стратегии рухнет план
В битве танковой века
На Курской Дуге там в Понырях
Горели стальные «пантеры».

А до победы еще далеко,
И сил у Германии много.
И все же день, он этот придет.
Весной сорок пятого года.

Из прошлого, будто герои встают
Из Бреста, Орла, Варшавы…
Мы честь сегодня им отдаем
Им вечная Память и Слава.



Волга-матушка река.

Величава Волга
Крутые берега.
Смотрят в ее воду
деревни города.

И проходят годы
Слагаяся в века.
Сколько всего видела,
Матушка-река.

Половцы-ногайцы
Дикая орда.
Много горя приняла,
Ты Итиль-река.

Струги и насады.
В них купцы плывут.
Удалую песню
Их гребцы поют.

Он славянским штилем
Об Индии писал,
Чтоб пройти три моря
Волгой проплывал.

Вором и разбойником
Стенька Разин слыл.
Говорят под Кинешмой
Княжну он утопил.

-Эй, сарынь на кичку!
Шевелитесь там! -
Понизовой вольнице
Крикнул атаман.

Жуткая картина:
Разинцы висят.
По берегу глаголи
С трупами стоят.









Приходили ляхи
С мечом, огнем сюда.
Но воин Боборыкин
не пустил врага.

С ратью кинешемской
Град сей отстоял
Рыцарь, пан Лисовский
Здесь славу растерял.

Первым русским судном,
(Где то я прочел)
Вместо крыльев, парус
Царский был «Орел».

Много пароходов
Шло и вверх и вниз.
И плоты и баржи.
Тут кипела жизнь.

Разноцветный остров,
Как калейдоскоп.
Трехпалубный красавец
Ночью вниз плывет.

Сколько же героев
Кинешма дала.
И в трудах и в битвах
Вырастить смогла.

И любовь к отчизне
Так же ты дала.
Славься Волга-матушка,
Русская река.

Я залетной птицей
В Кинешме зажил.
Здесь бульвар и Волгу
Навечно полюбил.



Гроза

Наваждение огня и грома
Над землею туч черных навес,
И гремела, сверкала над домом.
В конуру пес дрожащий залез.

И деревья гнуло в дуги,
Ветра сила такая была.
Капли ливня стучали по крыше,
У дороги поникла трава.

Словно Зевс*– громовержец проснулся.
Он березу, что выше была.
Как мечем ей срезал макушку
Было молнии это стрела.

Все ж грозу почитаю за благо,
В ней материи скрыта борьба,
Ветер свежий сомнений и страха,
Пыль с души унесет иногда.

Вдруг унялась на небе стихия.
Света яркий хлынул поток.
И природа вся обновилась.
С головы промокнув до ног.

Гусь хрустальный

 
В стороне глухой Мещерской,
Где  болота, топь и гнус,
По дремучим диким дебрям
Протекала речка Гусь.

Еду в город Гусь Хрустальный,
Был родной когда-то мне.
Я судьбы своей изгнанник,
Блудный сын, спешу к тебе.

Я Владимир проезжаю.
Он история сама.
Золотые ворота
И звенят колокола.
Гул тревожного набата,
На валы на стены града
Лезет дикая орда.

Сзади Судогда осталась,
Но все дальше едем мы
Мимо Муромской дорожки,
Где стояли три сосны.

Мчит асфальт навстречу лентой,
А над лесом солнца круг.
Размышлений километры
За автобусом бегут.

Как в начале, в прошлом веке.
Ты историю прочти:
Из Гуся хрусталь в Париже
Удостоился Гран-при.




Многоцветьем свет играет,
И «алмазной гранью» той
Гусевской хрусталь сияет
И огранкой и резьбой.

Смотрит глаз, душа теплеет,
Ключевой он чистоты.
Он на рынках разбирался
И Китая, Бухары.

Изумительный в нем колер
Разноцветного стекла.
Глянешь, все внутри теплеет
От хрустальной табакерки
И от красного коня.

И медали, и дипломы -
Он весь мир завоевал.
Звон малиновый бокалов
Эту славу оправдал.

Вот и Баринова роща,
Сосны свечами стоят.
В гладь озерную по утру
Сотню лет они глядят.

Домик мальцевский все тот-же,
Стены крепкие его.
Старины в нем быт хранился,
Благодатное тепло

Здравствуй, здравствуй,
Гусь Хрустальный.
Ты так часто снишься мне,
Где плывет, как-будто в сказке,
Белый лебедь по реке.


***
Сварите крепкие салазки,
Подкуйте верного коня,
И словно в старой доброй сказке,
Помчитесь в добрые края.

Через леса, поля и долы
Конь быстро тот вас понесет.
Увидеть вам придется много,
Как русский наш народ живет.

Нет не прогулка то шальная,
Как с бубенцами тройка мчит,
На поворотах будут сани
Чуть не опрокинувшись скользить.

Но ты седок младой, умелый,
Перед тобой вся сторона,
Смотри на спусках и подъемах,
Чтобы не лопнула шлея.

В дорогу кнут с собой возьмите,
Сатрапа чтобы отхлестать,
Которого не чисты руки,
В казну что любит запускать.

Глядите в оба, зрите в корень,
Не мне советы вам давать.
Фасад «потемкинской» деревни
Вы постарайтесь объезжать.

Стоит в России долго холод,
Но все ж приходит и весна,
Когда от правильных законов
Снега подтают бытия.

Ну что ж, в дорогу, жму вам руку,
Пусть будет верна колея,
И пусть в пути вам ярко светит
Всегда кремлевская звезда.




***
Улетела в облака
Ласточка моя,
На прощанье мне сказав:
Там я жду тебя.

Вспомнил я былые дни,
Молодость свою,
Как любил же я её,
Девушку свою.

Бегал с нею я в лугах,
А на ней венок.
Все казалось для любви
На земле живет.

И бывало под сосной
Вместе мы сидим,
От жары мохнатый пёс
Высунет язык.

Ягод сладких и грибов
С нею наберем,
А потом, обнявшись, мы
В домик свой идем.

Но однажды час настал,
Почему же Рок
От меня ее забрал,
Опустел мой кров.

Так вот бурная река
Жизни светлых дней,
Превратилась вдруг она
В маленький ручей.

Все не вечно на земле,
Высох тот ручей.
Скоро встречусь в небесах
С ласточкой своей.

Вечна лишь любовь всегда,
Знает целый свет,
Что прекрасней ничего
В этом мире нет.


***
Закрыли последнюю шахту,
И город оставил народ.
Сценарий прожитой жизни
Во мне сериалом идет.

В дивизии танковой, славной
Я года три отслужил.
Майор на лице со шрамом
Как правильно жить нас учил.

Имел он медали, раненья.
Суров, в плечах велик.
На  Курской Дуге сержантом
Шел тараном на «тигр».

Под дембель приехал вербовщик.
Он речи такие вел,
Что родине нужен уголь.
Нас с плаца на поезд повел.

Тайга сменяется тундрой.
Столбы километров мелькнут.
Вдали Уральские горы,
И поезд приехал в Инту.

Он был молодой тогда город.
По тропам люди идут.
И как в Москве, в Ленинграде
Такие же песни поют.

Артисты, поэты и воры
И разный прочий народ.
Раствор замешан на крови,
Что на фундамент идет.

Но правду о прошлом не скроешь.
Стреляли в тундре народ.
И пьяному вдрызг конвоиру
Та же участь придет.

В труде напрягались мышцы.
И уголь шел на – гора.
Из воздуха с газом и пылью
Была исходящей струя.

Порода крепче гранита,
Но квершлаг все же пробит.
Досрочно. Начальник участка
У клети с цветами стоит.

Но логика жизни такая.
Нас греет газ голубой.
А наша шахтерская слава
В забоях залита водой.

Но это меня не печалит.
Во сне попадаю туда,
Где была первая лава
И первая тонна угля.

И я вспоминаю тот город:
Огнями неона залит.
Улыбку того шахтера,
Что на Четвертом*  лежит.

С праздником вас, шахтеры!
Вы отдали все сполна.
Вербовщика вспомнил, майора.
Я ехал на Север не зря.

И я не богатый, не бедный,
И слава Богу живой.
Я был в большой переделке.
Таков эпилог будет мой.


БЫЛОЕ…

Пусть на теле много шрамов,
Ты поверь мне – я не вру,
Вспомнил год шестидесятый,
Приполярную Инту.

Был я молод, силы много –
Как невыпитый бокал,
Где ядреный хмель вскипает,
Под  землей с кайлом шагал.

И бурили, и взрывали
В чреве северной земли.
Стойки леса распрямлялись
В штреки, фланги, квершлаки.

Лампы луч шахтерский светит,
Разрезает тьму веков,
Нажимаю я на скрепер,
Что породу поволок.

У груди пласта он дышит,
То выходит газ метан.
Многотонная машинка,
Комбайнер на ней Иван.

И под лавой лес сгружает,
Лесогон его привез,
Пыль, отпал, и он чихает,
Рядом конь – электровоз.

В шахте всякое бывает:
Шутки, крепкое словцо.
План по углю выполняем,
Получай, страна, тепло.

Паровозы, и машины,
И станки, и сортамент,
Даже химии продукты –
Вот угля ассортимент.

Если б молодость вернулась,
Снова б в шахту я пошел.
С парнем тем, что создавали
Славу, мощь былых времен.

Вас, друзья, я вспоминаю,
Приполярную Инту.
Тост заздравный поднимаю
Я вас помню и люблю.


                ***

Из октябрьской все мы колыбели,
Эмка черная и наган.
О политике думал бы меньше,
Лучше б «рыкавки»  выпил стакан.

Многих кости в Соловках истлели,
Поглотил ледяной Магадан.
Даже тех, кто награды имели,
Лично Ленин кому руку жал.

От морошки желтеет тундра,
Там по людям идет стрельба.
И патронов никто не жалеет,
Конвоир расстрелял «кулака».

У него бы нам поучиться,
Как родную землю пахать.
От зари, до зари как трудиться,
Как хозяйство крепко держать.

А глаза у врага стекленеют,
Топь болотная тянет к себе.
И печатью прикончил дело
Комиссар из эНКВДэ.




















Кровь пустили «Тамбовской Вандее» .
Пролетарские наши вожди.
С пулеметов крестьян «косили».
Они падали как снопы.

До конца был Родине предан,
Не склонил солдат головы.
Он в концлагере страшном, немецком,
В варкутинском после войны.

Над тайгою яркое солнце.
Убегая, рельсы блестят.
И в карьере тачки и ведра
Поглотил давно березняк.

Все же «оттепель» вдруг наступила,
Но ГУЛАГа зловещая тень.
На дощечке с палкой осталась,
Время стерло номер на ней.

Днепрогес, на севере шахты,
Сотни строек, стальных путей.
Это ваша вечная память –
Жертвы сталинских лагерей.


***

 
Где же вы, шахтеры,
Дети подземелья.
Города России
Какие вас пригрели?

Подвигам Стаханова
Гордилась вся страна
В сплаве пятилеток
Стали и угля.

Вой сирен и холод
На Неве реке.
Легендарный город
Во вражеском кольце.

Ну еще немного –
Выживите вы.
По свирепой Ладоге
Спешат грузовики.

А в машинах золото,
Пусть черное оно.
В небе солнца яркого
Скрыто в нем тепло.

Трауром калорий -
Кузбасский антрацит.
Раскалил он домну,
В нем металл кипит.

Стрелка на пределе,
Манометр дрожит.
Паровоз «Овечка»
На всех парах летит.

Исчезает в полдень
Лет прожитых тень.
Многое я вспомнил
В этот светлый день.

Словно взрыв метана,
Раскидал по всей,
По стране великой
Всех моих друзей.

На земле Ивановской
Друг один живет,
Лампу он шахтерскую,
Как память, бережет.

С праздником, шахтеры!
Живите лет до ста.
Пусть звезды вашей славы
Не меркнут никогда.

Труд благой, горняцкий,
Под землей кипел.
Он в далеком детстве
Мне ладошки грел.

 

Волжский бульвар

 
Давно я в Кинешме не был,
Но помню ее всегда.
Порою давит на сердце
Мне ностальгия, тоска.

Вступив на асфальт кинешемский,
Сердце забилось сильней.
Еще сохранились фасады
Старых домов и церквей.

Прошли времена бесприданниц,
Драма на сцене «Грозы»,
И в прошлом гудок парохода
Над гладью великой реки.

В красивой город рекламе,
А вечером много огней.
Прохладой манят фонтаны
Немного уставших людей.

Вот Волжский бульвар предо мною,
Его мне трудно узнать.
Покрыт он фигурной плитою,
По ней так легко шагать.

Чугунные лавки, ограда,
Ротонды и птичий хор
Крестом достает до неба
Красавец Успенский собор.



Художник рисует картину,
Она настоящий пленэр.
Как-будто Атлантида,
Заволжск в зеркальной воде.

Вдали виднеется нитка,
Из сталебетона она,
Что берега сроднила
Она силуэтом моста.

Зашел я на «Мирную пристань»,
О борт ее плещет волна.
За город Кинешму выпил,
И снился он мне до утра.

А утром глядишь на Волгу,
Как синий ситец вода.
Сюда приезжают туристы,
Им рады очень всегда.

Сметает золото листьев
С бульвара вей-ветерок,
Как дни моей прожитой жизни,
Которой уже не вернешь.

Прощай же юности город!
Всегда ты будешь во мне.
И радость, немного печали
С собой увезу в рюкзаке.


***
Есть бульваров в мире много.
Голубой течет Дунай
Средь костелов и каштанов.
Говорят, что жизнь там рай.

Кинешемский мне дороже.
Вдоль ограды я иду,
Вон этаж уж нижний строят,
Кран громадный на плаву.

Сколько листьев на деревьях,
Столько сказано здесь слов,
И про радость и про горе,
И конечно про любовь.


Под спокойной в Волге гладью,
Словно Китеж-град на дне,
Когда зорька золотая
У собора на кресте.

И хвалу, я не рискуя,
Словно гимн, в душе пою.
Лучше Волжского бульвара
В мире этом не найду.

И стрела пронзила сердце,
Но не болью, красотой.
Как прекрасно жить на свете,
Когда есть бульвар такой.


***
Лазарь Каганович
Из сталинских времен
МПС наркомом
Был назначен он.

Под откос летели
Составы - шпионаж,
Воровство и пьянство
Еще и саботаж.

Такова картина
На рельсовых путях.
Нету дисциплины,
Это почти крах.

Ну кого назначить
Думает Генсек.
Лазарь Каганович,
Железный человек.

Быстро шли по рельсам
Под главный аргумент.
Для врагов народа
Тюрьма иль пистолет.

Все пошло по графику
На ЖД  путях.
Поезда в коммуну
Шли на всех парах.

В мире всех красивей
Советское метро.
Долго называлось
Именем его.

Где ж из песни стрелочник,
Растаял дым фаты.
Где ж улыбки девушек,
Что были как цветы.

И в Москву из Кинешмы
Мчит локомотив.
Поздравленье с праздником
Впереди летит.


***

Месяц, как полтинник,
Над землей блестит.
Под полярным кругом
Мой барак стоит.

Здесь в шестидесятых
Жизнь я начинал.
На «Глубокой» шахте
Уголь добывал.

Пил я –сколько влезет,
Ел я –что хотел,
И застольных песен
Много перепел.

Пролетели годы,
Я – пенсионер.
Радости, невзгоды,
Где же вы теперь?

Но поверь, не плачу,
Я же оптимист,
Только незадача –
Жизнь стрелой летит

Палец оторвало
С золотым кольцом,
Печень вся раздулась
Справа под ребром.

Кашляю, хромаю,
В серебре виски
Под глазами денег
Полные мешки.

Но судьбе спасибо,
Есть ты у меня,
Ты прости за слезы,
Милая жена.

И в Собор Успенский
Завтра я пойду,
Нищим дам я денег,
В храм святой зайду.

Помолюсь я богу
Средь священных стен,
А потом в дорогу,
Буду счастлив тем,
Что не я споткнулся,
Слава Богу, жив.
И еще лет двадцать
Будет мой актив.


***
 
Быстро мчится паровоз И стучит на стыках. Его формула колес, Шлейф за ним от дыма.
Работяга «Основной»* На путях железных.
Он с высокою трубой, Он один из первых.
Бесконечна параллель Линий магистральных. Пятилеток груз возил. В век индустриальный.
Я недавно запастник Видел «Лебедянок».** Не кипят уж их котлы, Грустно ветеранам.
 
Если пар сейчас поднять, Подцепить вагоны,
Радость встреч они б везли Людям на перронах.
Как жестоки дней войны
В вас летели бомбы.
Пули вас дождем секли.
Под тревожные гудки
Все везли для фронта.
Город, бывший Сталинград На стоянке вечно
Здесь стоит стальной солдат Паровоз «Овечка».
Плавно тронулся состав. Слезы и улыбки.
И стихов фонарь погас
За вагоном в дымке.


***
Там, где летом не заходит солнце,
Где сливается с тайгою неба синь, Вдоль железной северной дороги — Безымянных тысяча могил.
И лежат под каждой черной шпалой, Вплоть до самой далекой Воркуты, Кости тех, кто с песнею, со славой Жил в эпоху сталинской страны.
Черным золотом наполнены составы, И грохочут к югу поезда.
Чей-то уголь лом расплавил в лаву, Мой-же - людям дал калорий и тепла.
Но теперь уже все это в прошлом Коми края, тундра и тайга.
Так давай-же за того шахтера,
Что остался там в могиле навсегда.
На копрах горели планов звезды,
И кого-то награждал Шахтком.
Мне в забое поломало ногу,
А тебя ударило отбойным молотком.
Ничего, что мы с тобой хромаем, Ничего, что в легких селикоз.
Вас, шахтеры, всех я поздравляю! Вашим женам - миллионы алых роз!
 

Песня о Ярославле.
 


Над Волгою рассветы алые
И вся земля опять цветет.
И образ князя Ярослава
Нетленной памятью живет.

И был ты временно столицей1.
Пожарский здесь собрал народ.
Москву спасать от супостата
С твоих посадов рать идет.

Мой край родной, моя отчизна,
Ты снишься мне, где б ни был я.
Капели звон в апрельский вечер,
Церквей старинных купола.

Пройду сквозь бури и невзгоды,
Достойно все перенесу.
О, Ярославль! Мой город детства,
Со дня рождения, тебя люблю!







И если раз своей судьбою
В чужом краю я окажусь,
Я в Ярославль, мою сторонку,
На Волгу –Матушку сюда вернусь.

Тебя, конечно, не узнаю.
Когда-то юность здесь прошла.
И только лишь слеза скупая,
Вдруг навернется на глаза.

Звезда труда и древней славы
Стоишь ты в Золотом кольце,
Как драгоценная оправа
Сияют на твоем венце.

Над Волгою зарницы плещутся.
Вот по бульвару я иду.
Цветы стихов, пусть запоздалые,
Я, Ярославль, тебе дарю!


Песня Победы.

На Москву направлен цейс
Обер-лейтенанта
В окулярах церкви крест.
Раздалась команда.
И отбрасывая снег
Ринулась «Пантера»
От снаряда столб огня,
Башня отлетела.

Страна, страна,
Наша здесь граница.
Не отступим не на шаг.
Позади столица.

И под Курскою дугой,
В окопах Сталинграда.
Долг солдат исполнил свой,
До конца присягу.
И блокадный Ленинград,
На посту дни, ночи.
На дыбы Петра конь встал
Против вражьих полчищ.

Страна, страна,
Не понять до ныне,
Как могла ты устоять,
Невская твердыня.

Все для фронта тыл давал,
В строй вставали дети.
Шла Священная война
На земле и в небе.
Вехи «рельсовой» войны –
Нет врагу пощады.
И от Брянска, до Карпат
Сражались партизаны.








Страна, страна,
Горе и страданий
Сколько принесла война,
Не понять сознаньем.



Взорвалась на этаже
Последняя граната.
Водрузили красный флаг
Над куполом Рейхстага.
И парад Победы был,
Люди ликовали.
К стенам древнего Кремля
Штандарты их бросали.

Страна, страна,
Ты моя, Россия,
Слезы радости в глазах
В майский день красивый.

И пришел солдат с войны
В свое село родное.
Накосил он стог травы,
Молоко парное,
Пил, усы все обтирал,
Так отвел он душу.
Целый месяц целовал
Жену свою Катюшу.

Страна, страна,
Люди всей планеты
Не забудут никогда
Этот День Победы.



Пожары
 

Пожары, пожары, пожары…
Нерон  поджег древний Рим,
И с диким смехом актера
Смешался удушливый дым.

Пожары, пожары, пожары…
Татары грабят Москву,
И царь Иван Василич
Грустит по сгоревшему льву.

С пожарной в окрест колокольни
Несется тревожный набат.
И бешено мчатся кони,
Пожарных каски блестят.

Валдайский звенит колокольчик,
Народу кричат: «Пади!».
Пожарный рукав от помпы
Струею хлещет воды.

И мир вроде стал совершенней,
И техника - хоть куда,
Но все же бываю пожары,
Не реже, чем либо когда.

Цветов бываю пожары,
На них пчела летит.
Лесов сгорают гектары,
И где-то деревня горит.











Пожара пятая степень,
Безжалостный «красный петух»,
Кошку загнал на крышу,
Все гибнет в горящем аду.

Брандмейстер  с командой своею,
И тут же МЧС.
Из окон прыгают люди,
На сердце тяжелый стресс.

И что же такое случилось,
Пол-России в огне,
Дома укутаны дымом,
И скрыта даль в пелене.

И слезы в глазах погорельца,
От жара сохнут глаза,
Своею ценою жизни
Пожарный спасает дитя.

В глубокой скорби, печали
Беда, как клещами жмет.
Станок штампует медали,
Но многих уже не вернешь.

Огнем полыхают войны,
Об этом писать не берусь.
Пусть Бог хранит от пожаров
Святую Матушку Русь.



                ***
С портрета он смотрел сурово
Безмолвный страж глазами жег.
За черной рамою дубовой.
Он много лет свой клад берег.

И щелкнула в замке пружина,
Со скрипом дверца отошла.
Из тайника сноп света хлынул.
Жар-птица будто там жила.

В зеленом море изумрудов,
Аквамаринов цвет волны.
Углем кровавые рубины
Мерцали в недрах полутьмы.

Топазы, ониксы, бериллы,
Кошачий глаз и жемчуга.
Ну как фонарики качались,
Слепили исками глаза.

Во мраке бархатном горело
От самоцветов будто жгло.
И бриллианты излучали,
Казалось, радость и тепло.

И в блеске том все растворилось,
И кровь, проклятий всех печать
И строчки в древнем манускрипте,
Что камни могут исцелять.

Алмаз же самый драгоценный,
Что из восточных всех камней.
Порыв он сдержит сластолюбца,
Изгонит ярость, сделает добрей.

Рубин же сердце оживляет,
Огнем, что в камне этом есть.
Он бодрость, память улучшает,
Уму он силы добавляет,
Еще он в жилах очищает,
Когда испорчена там кровь.

А если кто живет в распутстве,
Есть камень – враг нечистоты.
Зеленый камень изумрудный,
Он лопнет –это знак беды.

А бирюза небесным цветом
Напомнит каждому из нас,
Что будем все мы там на небе…
Собою чтобы не гордились,
А коль беда, чтоб не  склонились,
Чтоб мир, покой и доброта.
Пусть вам сопутствует всегда.

Открывший «философский камень»,
Понявший истину его.
Он миром целым мог бы править,
Материи менять лицо.

Так в кухне дьявольской алхимик,
Над камнем этим бился он.
С лицом зловещим инквизитор.
Его отправил на костер.

Есть бриллианты исполины,
Как легендарный «Кюллинан».
Он в башне Тауэра храниться
Он в башне Тауэра хранится
И весит больше ста карат.

«Могол Великий», воды чистой,
Теперь зовется «Кохинор»,

Что в переводе – Гора света,
Описан в книгах многих он.

«Орлов» же уникум  Российский,
А знаменитый камень «Шах»
Царю за смерть посла-поэта
Прислал персидский падишах.
…………………………………

Тайник закрылся опустевший,
Картина свое место заняла,
И взгляд хозяина стал страшнее,
За ним стояла вольная хита.

Не мед конечно, это дело хита,
На тропах тайных перекупщик ждет.
Еще кистень уральского бандита:
Считай что горщик без вести пропадет.

А бриллианты красотой сияют
В коронах, скипетрах царей.
Трагедии на гранях, тайны
Навечно будут скрыты от людей.


Петербургские мотивы

 
Здравствуй, город президентов,
Адмиралтейская игла,
Медный всадник и в граните
Полноводная Нева.

Пыль истории  стирая,
На значенье дат гляжу,
Как Россия молодая
Была вверена Петру.

Очертаний византийских
Трон крепил «Всея Руси».
Город рос почти на сваях
В годы Северной войны.

И по просекам тянули
Лодки, шнявы, корабли.
Мужиков хрипели груди,
И за ними оставались
Лишь печальные кресты.

Пораженья и Победы:
Враг учил нас воевать.
В плен, что брали генералов,
Петр мог с ними пировать.

Ангальт-Цербстская принцесса
На штыках на трон взошла,
Но России свою душу
До конца всю отдала.

И победы за границей,
Просвещенье проросло,
И воспел поэт Державин
Гениальный ум ее.

Год за годом проходили,
Вырастали здесь дворцы,
Парки, статуи, каналы,
Петербургские мосты.

Филосо;фы утверждали,
От нее что свет идет.
Кто-то «Северной Пальмирой»
Петербург так назовет.

Разбудили декабристы
Русь дремучую от сна.
Подхватил их факел Герцен,
Всходит новая заря.

Народовольцы и марксисты,
Покушенье на царя.
Век двадцатый наступает -
День кровавый января.

Петроград. С Авроры выстрел.
В колыбели Октября -
Революция и Ленин
И гражданская война.

НЭП, аресты, тень ГУЛАГа,
Мчится поезд в Магадан,
Лозунг есть: «Соединяйтесь
Пролетарии всех стран».

В звуках строек пятилеток
Наш народ о счастье пел.
Стала мощная держава
Под названьем СССР.

Затаил весь мир дыханье:
Кто кого же победит.
Но предчувствием победы
Здесь симфония звучит.

И под звуки нежной флейты
Барабаны шепчут в такт -
Это смерть с свинцовой мордой
Свой печатает уж шаг.

Вы еще не понимаете,
Что война – она идет,
Будет холод, страшный голод,
В клещи город враг возьмет.

В память павших всех героев
Реквием оркестр играл,
Но глаза людей сухие,
Потрясенный зал молчал.

Прелесть музыки такая,
Что понятна и ясна.
И по праву, что седьмая
«Ленинградской» названа.

И окопы Сталинграда,
Танки – Курская дуга.
И сирень после блокады
В Ленинграде зацвела.

Но спираль вдруг надломилась
Лет советских бытия,
И в бандитский превратился
Город бывший Ильича.

Но в лучах Великой Славы
Гений, что зажег Петра.
В них Россия, но другая,
Новый статус обрела.

Петербургские мотивы,
Адмиралтейская игла,
Медный всадник и в граните
Полноводная Нева.


***
Смотрю на вечернее небо,
В ночи увидав звезду,
Понять бесконечность вселенной
Умом никак не могу.

Тьма ночи – это незнанье,
А звезды – познания путь.
Есть плюс, есть знак отрицания,
Такая материи суть.

Газеты, книги читаем,
Глаза режет телеэкран,
Порою не понимаем,
Что правда, а что есть обман.

Во многом чтоб разобраться,
На Землю сверху взглянуть,
По лестнице надо взобраться,
Которую ЗНАНИЕМ зовут.

А знание – это же сила!
Создать могут бомбу, комбайн
От первой только могилы,
Второй жнет пшеничные нивы,
Чтоб был на столе каравай.

Вращается, крутится глобус,
Земную ось наклоняя,
Истина, разум и совесть –
Надежнее нет рычага.

Учитель первый и школа,
Как было это давно!
Красивые Венские вальсы
В старом добром кино.

Никак не решу уравненья,
Как жизнь свою я прожил,
А все познается в сравнении,
Да в знаньях, что накопил.

Смотрите всегда вперед,
А то окажетесь сзади.
Ты эти слова запиши
В школьной своей тетради.


***

Нажми, водитель, на тормоз поскорей,
Давно когда-то в старой песне пелось,
И заменили моторы лошадей,
И мне шофером тоже стать хотелось.

Завода АМО не видел и не знал,
Но в кузове на АМО я катался.
Вручную делали коленчатый там вал,
А дядя Сэм над нами насмехался.

Шарапов Костя – двадцатых инженер –
Создал машину, что назвали «НАМИ».
В музее Политехники в Москве
Увидеть «Примус» сможете вы сами.

Машина ЗИС – трехтонкой названа.
«Трудяга» сделана из дерева и стали,
Прошла Варшаву и в Берлин вошла.
Я видел где-то ее на пьедестале.

Над Ладогою «Юнкерс» обстрелял
Колонну, что спешила к Ленинграду,
А за баранкою полуторки – пацан,
Посмертно был отмечен он наградой.

Машина «неудачников» была.
О ней стихи и песенки слагали.
В Детройте сделана в компании «Форда»,
«Жестянкой Лиззи» в штатах называли.

Вот «самый королевский» - «Дюзенберг».
Фронтон от хрома весь его сияет,
А под капотом триста «лошадей».
И гангстер деньги пачками считает.

Года идут – стремителен их бег.
В кабине суперМАЗа – дальнобойщик,
С ним автомат, к нему боекомплект,
А за спиной храпит его помощник.

А на дорогах тысячи машин,
Мчит по асфальту много разных марок,
А я, как бывший советский гражданин,
Имею старого надежного «Захара».

Шлю шоферам горячий я привет!
И чтоб в глазах дорога не двоилась,
Не заносило чтобы вас в кювет,
И чтоб в пути ГАИ не тормозило.

Ревет мотор, вращается кардан,
Вы сбавьте газ, когда проходят дети!
Стрелой промчался японский джип «Нисан»,
А я скучаю по Горьковской «Победе».



Синие фиалки

 
Синие фиалки,
Я на вас гляжу.
Раскричались галки
Что-то поутру

Узкая тропинка
Вьется вдоль ручья.
Девушка с корзиной
Чистого белья.

Мы разговорились,
С глаз людских ушли.
Синие фиалки –
Предвестники любви.

Простыней была нам
Зеленая трава.
Белым одеялом -
Черемуха цвела.

Чашу пригубили
Любовного вина.
Не успели выпить
Всю ее до дна.

Солнышко погасло
На краю земли,
Замолчали галки:
Так расстались мы.

Где бы не носила
Долюшка-судьба,
Девушку я помнил
С корзиною белья.

Узкая тропинка
Вьется вдоль ручья.
Рвет траву пустырник
Бабушка одна.

На меня взглянула:
«Господи, прости!»
У меня правнучек
Ну, вылитый, как ты.

Подошли мы к дому
(сердце так стучит).
Та, что краше солнца,
На крыльце стоит.

С нею мы обнялись.
«Я тебя ждала», -
Тихо мне сказала,
А в глазах слеза.

Бабушка стояла,
Качала головой,
Нас благословляла
старческой рукой.

Пролетели годы.
Дети подросли.
Где росли фиалки,
Там лишь сорняки.

Заросла крапивой
Узкая тропа.
Гнус кружит болотный
над водами ручья.

Спилены опоры,
Исчезли провода.
Улетели галки,
как юности года.

Синие фиалки –
Память прошлых лет.
С кем я был счастливым,
Многих уже нет.

Я склонился долу,
Я цветок сорвал.
Белую ромашку
К сердцу прижимал.



Первый концерт  П.И.Чайковского


Какое величье и радость
Я вдруг в себе испытал,
Когда услышал в эфире:
Чайковского первый звучал.

Вдруг вешние воды взбесились,
В потоках неслись глыбы льда,
И ноты в аккорды сложились,
По ним шагала весна!

Земля от сна просыпалась,
И мальчик стоял у ручья.
На солнце сосульки сверкали.
Словно стекло хрусталя.

В полях хлеба колосились,
Их ветер волнами гнал,
И жнец, уставший, счастливый,
Он пот с лица вытирал.

В сплетении светлых мыслей
К прекрасному рвалась душа.
Мне кажется: стал я чище,
И смерть бы меня не взяла.

Я это сказал в экстазе.
Таков вдохновения ключ,
Но разве можно иначе
Всю гамму выразить чувств.
А музыка все нарастала,
Как-будто гремела гроза.
Борьбу стихий оборвала
Внезапно дирижера рука.

Оркестра почти не слышно,
На клавишах  пальцев игра
В огонь и страсть превратилась.
Она сжигала меня.

И будто птица Феникс,
Из пепла я снова восстал.
За пультом стоял Голованов ,
А Рихтер  за роялем играл.

Я слышал, что впервые
Чайковского первый звучал
В Америке, но не в России
Фон Бюлов  его исполнял.

Концерт на стихи перевел я,
За это меня не суди.
Наверно об этом кто-то
Лучше напишет стихи.


Ленинград

Я видел этот сериал,
Войну, советского солдата.
Под танк гранату он бросал,
Что рвался к стенам Ленинграда.

Любовь – она всегда живет
К Отчизне, утверждать я смею,
Метель войны когда метет,
Когда петлю накинули на шею.

Ох, эти милые глаза,
Они сверкают грозным взглядом.
В кармане есть патрона два:
В одном - свинец, в другом – помада.

По Ладоге разведчики идут,
«Дорогу жизни» кровью отмечая,
И Юнкерсы на бреющем лету
Огнем смертельным героев поливают

Художник неизвестный рисовал
В венке лавровом памятную дату.
Внизу всего лишь строчку написал,
Где было слово страшное: БЛОКАДА.

На Пискаревском есть плита,
Под нею прах покоится Цветковой,
Здесь в двадцать восемь лет она
Войны жестоким ветром унесена.

Как жил, боролся Ленинград
Душой и сердцем не поверить.
На свете нет таких наград,
Что подвиг можно ими тот измерить.

А ветераны, будто на плацу,
В воспоминаньях радости и боли,
А выше Медный всадник на скаку,
То памятник великому Петру,
Он был все время с ними на посту –
Великое творение Фальконе.


Ночь любви

Ночь одну мне, хотя подари,
Искупаемся в речке любви,
Буду нежно тебя я ласкать
Горячо, горячо целовать.

А на утро при свете зари,
Когда вспыхнут солнца лучи,
Во хмелю я уйду от тебя,
Ночь любви опьянила меня,

О как сладок любовный дурман,
Помахает хвостом мне Буян,
Я калитку твою затворю,
Я уйду в предрассветную мглу.

Сколько радости, сколько же грез:
Подарю миллион алых роз,
Их, конечно же, нет у меня,
Но пойду я в поля и луга,

Где приволье и солнечный свет.
Я нарву ромашек букет.
Они - прелесть, дыханье земли,
Ночь любви мне еще подари.

Наливается колосом рожь,
Ты со мной по тропинке идешь,
А на ней растут васильки,
На глаза так похожи твои.

С неба молнии пала стрела
Начинается будто гроза,
Но с тобой мне не страшно ничто,
Ты любовь, ты счастье мое.



Бабочка

Меж рам оконных летала
бабочка, крыл красота.
Ее девочка вдруг увидала,
Малюткой была она.

«Бабушка!» - она закричала,-
«Дай табуреточку мне».
И долго, долго стояла,
Ручки держа на стекле.

Светило яркое солнце,
Деревьев шумела листва,
И в радостных глазках ребенка
Всплыли весны облака.

И майский зной ароматом
Черемух стоял в садах,
Огнем сплошным одуванчик
Желтел в зеленых коврах.

Пчела по делам летела,
У будки дремал пес цепной,
А девочка все глядела
На мир непонятный такой.

А мир вот так  познается:
В игрушках и струйке песка,
Как на землю дождик прольется,
Над радугой солнце зажжется
И небо в бутоне цветка.

И вспыхнули на небе звезды,
В ночи день уставший пропал,
Над сладко спящим ребенком
Той бабочки образ витал.

Во сне она улыбалась,
А щечки - яблочка два,
Наверно, ей бабочка снилась –
Крыльев ее красота.


Кузбасс

 
Не плачьте, вдовы Кузбасса
И матери тех сыновей,
Теперь что живут в альбомах
Да в памяти верных друзей.

Простите за грустные сроки,
Они - как ленты венка.
Скорбил с вами  «папа» Тулеев,
Скорбила вся наша страна.

Сияют снега Кузбасса
В мартовский солнечный день,
И звезды шахтерской славы
Затмят пусть траура тень.

Но в жизни все проходит,
Растает печали лед,
И солнышко чаще восходит,
Грея души небосвод.

А уголь идет рекою,
В вагонах блестит антрацит,
Покрепче крупповской стали
Металл на нем будет отлит.
Здравствуй, шахтерское племя!
Навстречу сиянию дня
Из клети вышла смена,
Другая под землю ушла.

Прохожий стоял у дороги
И слезы в глазах утирал,
В последний путь шахтеру
Молитву он тихо шептал.

Подземных бойцы горизонтов
Проститься домой не зашли,
Отрядом прошли по небу,
В заоблачной скрывшись дали.

Не надо грусти, печали
От них еще будет больней,
я тоже шахтером когда-то
воскрес после сорока дней.
                ………
С праздником Вас, шахтеры,
Инта, Воркута и Донбасс!
Тебя, горняк Сахалина,
Тебя, Сибирский Кузбасс!
 


«Не смотрите долго на солнце»

Не смотрите долго на солнце,
А иначе ослепнете вы
Вот прошла она мимо окон –
Свет и радость моей мечты.

Все в округе по ней страдают,
Все ребята в нее влюблены.
Губы – цвета спелой малины,
Красной розы они лепестки.

И под гордою той осанкой
В ней какая-то тайна души.
Ничего мне от жизни не надо,
На меня ты только взгляни.

Как свиданье тебе мне назначить,
Как не знаю к тебе подойти,
Но я видел, что ты улыбнулась
Поворотом слегка головы.

Нету девушек русских краше,
И в гареме восточный сатрап
Все лелеет красавицу Машу,
Больше жен других он ей рад.

На свиданье под вечной луною
Все, что хочешь, тебе бы отдал,
И, конечно, златые горы,
О которых я в песне слыхал.

По дороге жизни шагаем
Мы с тобою какой уже год,
Как и раньше люблю, дорогая,
Мимо окон когда ты идешь.

Не смотрите долго на солнце,
А иначе ослепнете вы.
Но смотрю на тебя я подолгу
Лишь теперь, одевая очки.


Лес

К бабушке в деревню поеду в гости я,
Ей куплю в подарок сок «Моя семья»,
Блинчики, сметана, творог, молоко.
Я туда приехал - деревни нет давно.

Было много ягод, белые грибы.
Лес стоял чудесный - взяли подожгли.
И квартал «крутые» вырубили весь.
Лишь плакат остался «Берегите лес!»

А внизу плаката нарисован лось.
Кажется он плачет, а может это дождь.
И в зеленой тине рана – колея,
Лес наш уплывает в заморские края.

Стало так обидно, сердце сжала грусть:
Неужели скоро вырубят всю Русь?
Пластика - бутылок больше год от год.
Словно где-то рядом построен пивзавод.

Вот стоит березка, качаясь на ветру,
Ей так одиноко, на нее смотрю.
И на ней насильник одежду изорвал.
Плачет сладким соком, я ее обнял.

Ты не плачь, подружка белая моя.
Вновь весна наступит, талые снега
Землю напитают, силы ей дадут,
Новые березки рядом подрастут.

Защебечут птички из далеких стран.
Пусть же будет вечен зеленый океан,
А плакат, где надпись «Берегите лес»,
Будет грозным стражем - вот и отпуск весь.

И еще рекламы продолженье есть,
Если в лес пойдете, поедете ли вы
Собирать там травы, ягоды, грибы,
Чтобы не сорили и не жгли огняr,
А с собой возьмите сок «Моя семья».



Разное

 
Проходят века столетий,
Меняется мир только так,
Под куполом ярких созвездий,
В вечном вращении земля.

И войны, как ураганы,
Идиллий сметают покров,
В живую мишень из нагана
Стрелял чекист Иванов.

Враги улыбаются в касках,
В титрах фильма «Штрафбат»,
И горько плакал в ладони
Пленный советский солдат.

А слово острее кинжала
Нас ранит порою. Итог –
На кладбище сером унылом Положен прощальный венок.

В душе неспокойно что-то,
На юг стая птиц летит,
Сырая сегодня погода
И пью я нитросорбит.

Но!...Ткет пожилая ткачиха
Ситца какой километр,
С того ситца яркий платочек,
На землю бы можно одеть.
Идет и смеется из школы,
Беспечная то детвора,
В осеннем гуляет парке,
Дама с собачкой одна.

От прошлого в ней осталось,
Глаз слезящихся взор,
И мудрость Фаины Раневской,
И от  чеховских что-то сестер.

По волнам дороги длинной,
Словно счастливый пловец,
Парень с девицей красивой
Черный ведет «Мерседес».

А вечером после газеты,
Свой телевизор включу,
Их всех передач, конечно,
«Серебряный шар» посмотрю.

Другой завтра день настанет,
Взгляну я на мир в окно,
И что бы не было в жизни,
А все же жить хорошо.

И вот из таких ипостасей,
Наша жизнь состоит,
Кого - то везут на Корбу,
А кто-то на свадьбу спешит.
 

                Мамашка


 
Русская мамашка –
Горе и беда,
Пьяный бьет папашка
Деток и тебя.

На руке наколка –
Прошлого то шик –
«Буду до могилы
Я тебя любить».

Охает с похмелья
Утром за столом,
Просит на фанфурик
Кухонный боксер.

А в консервной банке
Чинариков костер,
Сколько горя мыкать?
До каких же пор?

Русская мамашка,
Где ж твоя краса?
Рано ты поблекла
От мужа алкаша.

Вспомнила, как было:
На солнечный закат
Приходил он, милый,
В отчий палисад.

В розовом все цвете
Жизнь казалась мне.
Холодно и тесно
В хрущевской конуре.

Обещал квартиру
Местный депутат,
Но забыл он слово,
Получив мандат.

Русская мамашка
Пашет за двоих.
Ей детей, папашку
Надо накормить.

Коротко, не ясно,
Взгляд куда не кинь,
Пишутся законы.
Жизнь - какой-то клин.

Но однажды «киллер»,
Расплаты час настал,
У мамашки мужа
На прицел поймал.

Боже мой, мамашка,
Помер от вина
Пьяница-папашка,
Осталась ты одна.

Время лечит раны,
Ты уж мне поверь,
У мамашки новый
Муж – миллионер.

Терпеливей, краше
Русских женщин нет,
И горжусь я вами,
Неведомый поэт.

 

Ушел из жизни последний герой.

Ушел из жизни
Последний герой.
Земли родной
Кинешемской.
Звездою героя
Он был награжден
За подвиг ратный
Военный.

Война ни библейский
Конечно же ад.
Когда много
Льется крови.
Когда осколки
От бом визжат,
В глазах когда
Меркнет от боли.

С чем мужество ваше
Можно сравнить
Нам людям
Войны не знавшим.
Когда пулемет
Беспощадно строчит.
Снаряд разорвался
Фугасный.

И бой беспощадный,
И зной и снега
В землянке
Тальянка-гармошка.
Напомнила милые
Эти глаза.
От белой березы
Сережки.







В аллеях и парках
Мира стоят
И бюсты стоят,
Обелиски.
Вас памяти греет
Пусть вечный огонь.
Солдаты
Великой Отчизны.

На Красной площади
Будет парад.
Но меньше придет
Ветеранов.
Сегодня оденут
Они ордена,
На время забудут
О ранах.

Поверженный вспомнит
Кто-то Рейстаг,
А кто Бухарест
Или Вену.
И майские звезды
Пусть ярче горят
В священную
Дату эту.

А жизнь скоротечна
Рекою бежит.
Ни что под луною
Не вечно.
Ушел из жизни
Последний герой.
Сын земли
Кинешемской.


                ***
( на музыку Г. Уоррона.)

Ты сегодня мне опять приснилась
Юною, красивой, молодой.
Почему, не знаю, я не понимаю,
Что случилось снова, вдруг со мной.

Догорают дней прожитых свечи,
Годы как умчались облака.
Почему, не знаю, я не понимаю,
Быстро жизнь уже прошла моя.

Дым в саду цветами кружит в мае,
Мне напомнил образ дорогой.
Почему, не знаю, я не понимаю,
Навернулось прошлое слезой.

Под холодным солнцем снег сияет,
Но не стынут чувства никогда,
И теперь я знаю, значит понимаю,
Что одну любил тебя всегда.

Не страшны мне бури и невзгоды,
Радость я с тобою разделю.
И теперь я знаю, значит понимаю,
Без тебя прожить я не смогу.

Припев:
Ты мне вспомнилась
Из давней той мечты.
На льду в вальсе кружится,
На коньках, это Соня Хени.

Серенаду солнечной долины
Я как память в сердце берегу.
М теперь, я  знаю, значит  понимаю,
Почему ее опять пою.