***

Ее научили шить, смотреть печальным взором, быть скромной и уметь одеваться. Считалось, что принцессам этого вполне достаточно, и главное - выдать замуж. Что с ней такой потом делать, разберется супруг.

А ее разочаровывала тонкая золотая корона с изумрудами - потому что постоянно падала с ее рыжей головки, когда юная Эмили перелезала через забор. И платья тоже цеплялись и пачкались, и так неудобно впивались в кожу все эти шнуровки, корсеты, тугие рукава из странной ткани, которая раздражала ее белые, как мел, руки, украшенные веснушками.
Эмили не обращала внимания на короны, диадемы, заколки в волосах, не оглядывалась, когда слышала треск зацепившегося за ограду платья, снимала с ног неудобные туфельки, пачкала колготки - и бежала.
Там, за лесом, жил ее Дракон, и ей, право же, некогда было думать о платьях.
Очарованному ею пажу, отвлекающему слуг, потом попадало, король с королевой ругались, челядь неодобрительно перешептывалась за спиной и придворные дамы были свято уверены, что она, такая неправильная, с этими дикими веснушками и повадками обезьянки никогда не выйдет замуж.
И только Дракон смотрел на нее добрыми, величиной с ее кулачок, глазами и улыбался. Как мог.
Он был, конечно, рептилией, но Эмили думала, что он гораздо человечнее всех ее знакомых людей.
Пускал из ноздрей дым, когда принцесса, сидя на его шее, гладила по гладкой, твердой чешуе.
У Дракона был красивый голос, и он любил разговаривать. Принцесса, приподняв юбки, усаживалась в его кошмарную лапу и, звонко смеясь, рассказывала о новеньком паже, которого она сегодня так забавно облапошила.
- Ты представляешь, он так покраснел! Хлопал своими дурацкими глазищами и краснел. И мне его даже не жаль, что его сейчас наказывают - пусть не краснеет. Сам виноват.
- Ты неправа, девочка моя, - ласково отвечал Дракон, - Ну кто же тебе откажет, когда ты просишь? И потом, ты поступила неправильно. Бедный паж...
- Не читай мне морали! - капризно и немного обиженно восклицала Эмили, - Mama и papa прекрасно справятся с этим и без тебя.
Дракон покачивал огромной головой и смотрел на нее с укором, впрочем, за дымкой влюбленности этого почти не было видно, и Эмили, не чувствуя какой бы то ни было вины, продолжала рассказывать обо всем, что с ней произошло.
На прощание Дракон всегда тыкался огромной мордой ей в грудь и смотрел грустными глазами.
Эмили смеялась, махала рукой в запачканной перчатке, выбегала из пещеры и бежала обратно в замок, по пути размазывая по лицу слезы.
Дракон был ее единственным другом, и, пожалуй, ее с такими друзьями и вправду никто не возьмет замуж.
Так прошло четыре года, и Эмили нежданно-негаданно грянуло восемнадцать лет.
Родители ужасались - принцесса до сих пор не была ни за кого посватана, а все принцы, приезжающие на смотрины, были безжалостно отвергнуты девушкой. За долгое путешествие они были вознаграждены взмахом ладони и брезгливо вздернутым носиком.
Слава о прекрасной, но привередливой, и что уж там, даже вредной принцессе разлетелась на весь мир. К ней приезжали из России, Индии, Франции, Германии, но всем женихам была уготована одна судьба. Принцессу угораздило влюбиться в пажа, и единственный, кто об этом знал, был, конечно, Дракон.
- Он на меня даже не смотрит! - жаловалась Эмили, уткнувшись прелестным личиком в желтую, твердую грудь Дракона, - Все пялится на этих служанок, а я что, хуже?
- Нет, нет, - эхом отзывался он, - ты чудо, а он дурак.
- Дурак! - согласно вторила принцесса, и, закрыв лицо руками, рыдала. По-детски отчаянно, с надрывом в голосе. - А эти напыщенные идиоты?! - оскорбленно кричала она, топая ножкой, обутой в шелковую туфлю, - Приезжают с видом победителя и думают, что я обязательно должна им сдаться в плен. Ни один не воспротивился, когда я отказала ему. Все уходили - и эти толстые, холеные князья из России, и тонкие французишки - на их лицах краски больше, чем у наших шутов! Немцы, эти скряги, тоже испарялись, и индийцы, придерживая свои чалмы, убирались. И у всех такие несчастные лица, боже упаси. Куда делись принцы? Настоящие? Неужели все обратились в пажей... - и она рыдала еще пуще, вспоминая милое лицо когда-то обиженного ею слуги.
- За что ты так любишь его? - однажды спросил ее Дракон.
Принцесса прекратила плакать и, уставившись в одну точку, задумалась.
- А не знаю, - растерянно ответила она, - Люблю и все. Он не такой, как эти все, - она махнула платочком в сторону выхода из пещеры. Дракон понял, что она имела в виду принцев.
Он вздохнул, и, положив огромную голову на когтистые лапы, потихоньку уснул.
Через пару дней, когда раздосадованные король с королевой пообещали юной Эмили выдать ее замуж за первого, кто попросит, пришел он.
Он был ровно в два раза старше ее, но выглядел как ровесник. Его голубые глаза сверкали, и Эмили почти согласилась сказать ему "да", но не в ее правилах было отступаться от своих правил.
Она привычно скривила губы, взмахнула ладонью, но король, усмехнувшись, не дожидаясь вердикта родителей принцессы, спросил разрешения поговорить с Эмили наедине.
Она радостно вскочила с трона, поняв, что ее, наконец, добиваются.
А потом оказалось, что король азартен и юн душой, смел и воистину прекрасен.
И, конечно, она сразу поняла, что влюбилась. Она считала, что это взаимно.
И что такого не будет никогда - тоже понимала. Поэтому ловила каждую секунду спонтанной прогулки, со смехом слушала крики перепуганных слуг во дворце, прижимаясь к каменной ограде вокруг замка.
Конечно, подол ее голубого платья тотчас испачкался в грязи, да и туфельки были в ней же, но ее сердце, наконец, трепетало, и это было так ново, так чудесно, что она позабыла обо всем на свете.
Ровно до тех пор, когда Эдмунд привел ее обратно к замку.
Он улыбался, да и она была счастлива, как никогда.
Эмили ждала признания в любви и предложения руки и сердца, а Эдмунд, так же улыбаясь и тяжело дыша после бега, прошептал:
- Ты слишком инфантильна. Ты мила, но капризна. Если бы я был принцем, я бы тотчас женился. Но мне нужна королева - и ты слишком мала для такой роли. Спасибо за прогулку. Перед твоими родителями я извинюсь в письменной форме. Прости?
Принцесса уставилась на него остекленевшими глазами, и в ее душе нарастало смущение, горечь, обида - она ошибалась, не любит...
Эдмунд погладил ее по бледной щеке и тепло улыбаясь, собрался уходить.
- Нет! - воскликнула она, глядя ему вслед, - Ты не можешь!
Короля и след простыл.
Судьба была к ней чересчур несправедлива – думала она. Это было нечестно - стоило ей влюбиться, влюбиться со всей силой, на какую было способно ее сердце, и избранник был правильнее некуда, но невзаимно...
Ей было так горько, что она не могла даже плакать. Может быть, приснилось? Может, не было никакого Эдмунда с сияющими голубыми глазами? Темноволосого, рискующего, прекрасного? Он мог бы быть сном, но во снах не бывает разлуки, а если и бывает - то это не так больно и даже почти бессмысленно.
С трудом поднявшись с земли, Эмили, не помня себя, добрела до драконовой пещеры, откуда доносилось громкое посапывание.
Осторожно похлопав его по большому лбу, принцесса села прямо перед ним, на землю, и расплакалась так громко, что это должно было быть слышно даже в замке.
- Ну что опять? - проворчал Дракон, подняв голову.
Эмили рыдала, уткнувшись головой в согнутые колени.
- Он меня бросил, - в перерывах между всхлипами ответила она.
- Неужели так больно? - растерянно спросил Дракон.
Услышав такой странный вопрос, Эмили расплакалась еще пуще.
- Ну будет, будет, - успокаивающе прошептал кто-то, похлопав ее по спине.
Дракона в пещере больше не было.
- Успокойся. Я лишь хотел тебя немного проучить. Негоже так обращаться с людьми. Даже если они раскрашены сильнее твоих шутов, даже если они не борются за твою любовь, если они не идеальны - идеальных вообще нет, знаешь? Нельзя так с ними поступать. Я ждал, что приедет какой-нибудь принц, ты в него влюбишься, а он уедет. Не потому, что я хотел твоих слез. Я хотел, чтобы ты поняла, каково это - быть отвергнутой. На словах этого не поймешь, да и ты не слушала меня.
- Это очень больно, - взволнованно перебила Эмили, с восторгом всматриваясь в красивое лицо бывшего дракона.
Эдмунд согласно кивнул.
- Женись на мне! - вдруг предложила она, вскочив на ноги.
- Я рептилия, Эм. - напомнил Эдмунд, покачав головой.
- Я в глубине души, наверняка, тоже, - добавила Эмили, обняв его.
Эдмунд, гладя ее по медно-рыжим кудрям, улыбаясь, сказал:
- Если так, то я, пожалуй, согласен.