Вовсе и не молитва

Здравствуй, тот, кто подкладывает мне на язык слова,
Я опять тут припёрся, за двадцать лет подкопив отваги.
У меня в саквояже всё та же невостребованная голова,
И ещё исписанный рифмами рулон туалетной бумаги.

У меня в багаже уже чин сержанта и вымученный диплом.
Сонм болезней, усталость, и миллионы сомнений,
И ещё у меня там последствия злоупотребления злом,
И последствия взлётов, то есть незапланированных приземлений.

Я всё также желаю славы и прочих людских утех,
Но уже с меньшей силой. Без рвения… Да и без надежды.
Ну, да что я? Ты же знаешь всё о нас обо всех.
Я – всё тот же. Но уже совсем не такой как прежде.

Я теперь с людьми больше лицемер и искусней льстец,
Ну а сам с собою я всё циничнее и откровенней,
Так что я здесь сегодня не как истец,
Мне не нужно ни оправданий, ни извинений.

Мне в ответ не хочется ни чтобы жалость, ни чтоб укор,
Раз грешу – карай, что же тут поделать?
Тут же не о помиловании разговор,
А так, чтобы ну хоть кому-нибудь до меня было дело.

И давай только не будем здесь всякий бред
О душе бессмертной, о красоте, о далёком рае
Ты там себе витаешь среди планет -
Мы же по земле до сих пор шагаем.

Да, душа бессмертная. Но как газ:
С каждым днём разряженнее и звонче,
Каждый день живу, как в последний раз.
И боюсь, что бал для меня окончен.

Я люблю любимых, терплю других,
Ненавижу хамство, пугаюсь силы.
Только как-то выдохся, как-то стих
Стих.
И слова не милы.

Вроде всё сказал - то что мог,
Может, позвоню через год.
Ты на то и Бог.
Вот…