2оо8г

- - - -

В общем, не думалось, что оглохну,
раз научилась ловить шепот
нервов, которые вскоре лопнут,
если система настроена плохо
и перманентно дает сбои,
силясь внутри накопить осадок,
спрятав извилины в жире складок…
Хочется верить, что верить стоит
времени, где пробегают куце
или бесцельно толкутся годы.
В целях оспорить закон природы,
глохну, а все ж не могу проснуться…

Я и не думала, что ослепну,
если останусь впередсмотрящей –
глупо до срока сыграть в ящик,
не успевая внести лепту
в скучный порядок мироустройства
или обычного быта, который
нужно скрывать за глухою шторой.
Это привычка, а может,  и свойство
лени характера, значит, я каюсь,
что изменить интервал минуты
вновь неспособна, а было б круто!
Слепну, и все же не просыпаюсь…



- - - -

Мне нужен размах облаков и рассвета,
звенящее кружево новой листвы,
манящие тайны табу или вето
и… пусть ненадолго, но именно Вы…
Внутри у меня происходит борьба,
может быть, Вы – судьба?

Мне хочется жить на бумажных страницах,
ворочать наброски рукой сквозняка,
разыгрывать роли, рассматривать лица,
интимных моментов касаясь слегка,
но душно в обычном сивушном быту…
может быть, я расту?

Мелькают вокруг без лица манекены,
стараясь собою заполнить весну,
продажные Барби, снобливые Кены
на мой огонек норовят заглянуть,
а время идет, между пальцев скользя,
может быть, так нельзя?

Да будет размах, если режутся крылья!
И правильный гусь для подбора пера!
Вы – дивная сказка, покрытая пылью,
могли быть судьбою, но только вчера…
Увы, но куда-то уходят мечты,
явно, что Вы – не ты…



- - - -

Спешу по мигалкам ночных светофоров
домой проскочить через заспанный город,
минуя посты, дозоры

крадутся машины, что очень устали
конструкцией стекол, резины и стали
бежать по виткам спирали,

где время привычное свито в канаты,
морочась со стрелками у циферблата
ругается ночь матом…

А дома забавный сквозняк в занавеске,
он ветром холодным пугающе-дерзко
считает теней отрезки,

впуская в квартиру мелодию шума –
так утро приходит, проснувшись, угрюмо
заставит опять подумать

о мелочном, сером, обычном и бренном,
что чертит круги на воде и по стенам
вчерашним твоим вселенным…



- - - -

По течению кутерьмы
нас с тобою уже мотало –
приглядись, это были мы,
нам логично начать сначала…

Гонит узкая колея,
кроет матом, как покрывалом –
приглядись, это просто я,
как я долго тебя искала…

Распускает весна листы,
в ожидании друга-лета,
приглядись, это рядом ты –
ты меня отыскал где-то…

По рождению в этот раз
абсолютно родные люди –
посмотри на счастливых нас,
приглядись, вдруг потом не будет?



- - - -

Приятно, что я где-то
нужна позарез кому-то;
в какую-то часть света
плыву на челне утлом,
по ветру держу крылья,
смакуя дурман воли,
и все хорошо или
так кажется лишь что ли?

Снаружи дождя стаккато
аукнет внутри икотой,
я снова иду куда-то,
ко мне заезжает кто-то,
и лишних минут нету,
но тянется год как-то,
придумав себе лето
я мерзну в зиме фактов…



- - - -

Дождь моет дорожки, как пемза и скраб,
по шиферу бьет неизменным кап-кап –
уже не жара или чаще прохладно –
курортный сезон захирел и ослаб,
да ладно…

Никто не рассказывал - слышу сама,
как море за стенкою сходит с ума
и гулом пугает, а пляж заливает
крутая волна – и в Пицунде зима
бывает…

Глаза закрываю и падаю вниз,
намокнув, стучится в окно кипарис
и слезы текут по листам эвкалипта –
так южные зимы за ширмой кулис
разлиты…

Увы, не смогу ни сейчас, ни потом
всю эту картинку озвучить стихом –
понятно и складно, без фиги в кармане –
а вирши писать штормовой метроном
тянет…



- - - -

А может, глупо отрицать
мечты реальность, правду снов,
чтоб слов скрепляющих печать
был рифмой день ваять готов?

Быть может, надо, может – нет,
нам, наслаждаясь каждый час,
воспитывать иммунитет
придуманных поспешно нас…

И может,  стоит с высоты
стирать границы бытия,
чинить сожженные мосты,
податься в новые края…

Где раньше был ты…
или я…



- - - -

Ты ангел, не способный пожалеть,
я демон, не готовый полюбить
бездонность неба и земную твердь,
связующую паутиной нить,

которой мы повязаны с тобой,
которой нет начала и конца,
которой хватит на двоих с лихвой,
чтоб в связке этой поодаль мерцать…

Так я не против, каждый знает ведь,
что наказуема всегда любая прыть
у ангелов, что не могли жалеть,
и демонов, что не смогли любить…



- - - -

Дождь выругался с грозовым раскатом –
немного стих и убежал уже
играть по крышам звонкое стаккато,
пригоршней града раздавать драже.

Дождь улыбался, корча лужам рожи,
мочил асфальт, потея целый день,
дома, машины, зонтики прохожих
и параллельно распускал сирень,

к щеке кидался безрассудной каплей –
припасть на миг и доползти до губ,
смывая грим от сыгранных спектаклей,
вбирая запах незнакомых трупп.

Он так старался вымочить до нитки
всех тех, кого застал врасплох,
что оборачивался ветреной улыбкой
на звук промокших хлюпающих ног.

Ругнулся напоследок громом с матом,
умывши руки, вдалеке затих.
Все реже капли капали стаккато –
и вроде не о чем писать мне дальше стих…



- - - -

Дай мне напиться тепла ладоней
каждого часа, что вместе сладок –
не замечая, как четкость тонет,
хаосом метя для нас порядок,
Бидструпом воздух на шаржи вьется –
я не хочу ощущать отныне
только движение против солнца,
только и звуков – шептать имя,
только-то радости, что напиться –
даже не факт, что почем лучше –
лучше синица, чем в небе птица,
чтобы в стихах не пороть чуши…



- - - -

Есть целый мир в исписанных страницах,
где строчки жизни, смятые комком,               
напоминают, что могла влюбиться,               
не разбирая как или в кого…               

В них череда квартир, постелей, комнат,               
в которых я (и гостья, и изгой),               
так ошибалась, чтоб навек запомнить,               
что не подходит мне никто другой…               

Дежурных фраз пугали вереницы,
опустошение терзало вновь и вновь –               
я отдавалась, чтобы убедиться,
что мне еще опять нужна любовь…               

Все то, что прожил ты, в чем я уже не та,             
мы перепишем с чистого листа…
PS:
Прошу, не смейся, скептик, поднимая бровь,
что так банально вышло про “любовь”…


      
- - - -

Мерещишься всюду – мне хочется чуда,
которое, знаю, лежит до сих пор,
меня дожидается, значит, я буду
давить перегрузками старый мотор.

Мне вовсе не двадцать и даже не тридцать –
давно надоело нести этот бред
и, как говорится, сложнее влюбиться,
тем более, если тебя рядом нет.

Но хочется очень обнять тебя ночью,
запутаться нежностью в теплых губах –
мой гонор тобою безвольно промочен,
мой сон безнадежно тобою пропах.