Сентиментальное путешествие покойника 7

Отныне мне казалось, что  являвшийся мне ночами шкипер лунного  корабля  --  был он. Так похожи были его штаны на паруса.  Так  походили на клыки волка в которого оборачивался он  -- его сверкающие зубы. Случалось, усевшись под портретом Петра,  я листала страницы сочиняемого папенькой романа про викингов, где храбрые коннунги, берсерки и скальды то и дело обращались в волков, соколов  или лососей, чтобы рвать клыками, когтями, клювами врага, ускользать от него  -- степью, небом или водой. Истории о валькириях, живущем на небесах боге Одине, героях, уходящих в Вальгаллу, пепенька потчевал нас в то время, как мы  потчевались подстреленной на охоте зайчатиной. Дворня передавала эти истории из уст в уста, облекая их в одежды самых экзотических небылиц. Такая сказочная атмосфера была  великолепной почвой для мошенника.

 Легенду  про волка, приходившего ночами пить кровь у овец и молодых девок  Яким-Кривоух запустил среди дворни специально, чтобы на этом суеверии выиграть время, когда придется убегать. Волка он застрелил из папенькиного охотничьего ружья заранее –и подбросил, чтобы сбить со следа верующих в оборотня. Однако в дубраве, возле той полянки, где  прислонясь к могучему стволу наблюдали мы с тобой шествие облачных войск по небесам, нашли лже-Якима с прострелянной шеей и пустой шкатулкой, а на дороге в ельнике следы копыт и колес какой-то кареты, хотя из нашего имения давно никто не выезжал, а ты ходил  к нам из своей Голопуповки пешком. Вывод сделанный Будасовым вполне меня устраивал, так как в смерти Феклы-Лу-Лу он признал виновным беглого Якима-Кривоуха.

Дескать, тот и срубил голову своей любовнице, не поделив с нею драгоценностей, а саблю окровавленную подбросил в чулан, где и запер меня с книжкой и пистолетом. А на мои шокирующие дворню рассказы о том, что я стреляла из этого самого пистолета в повадившегося ко мне по ночам, оборачивающегося в волка-вампира Лунного Шкипера и рубанула по шее его спутницу- волчицу дознаватель никакого внимания не обратил. Повертел только в руке книжку со страшной картинкой на обложке, сказал что-то про дурное влияние на девиц  французских и английских  романов – и ушел. Хоронили Якима и Лу-Лу в одной могиле, подальше от общего кладбища, в ельнике. Гробы заколотили. Но слухом прокатилось среди дворни жуткое известие.

Вроде бы, плотник Яков, повезший хоронить злодеев, сжалившись над грешными душами, решил положить в гробы по освященному бумажному образку, которые выпросил у дьячка в церкви. Дело было ночью. Сквозь облачные войска, проглядывал щит луны. Открыв гробы лопатою на краю могилы, Яков положил уже образки на грудь покойникам, когда образки вспыхнули ясным пламенем, запахло паленой шерстью,—и вместо Якима и Лу-Лу обнаружились два волчьих трупа. Один был с простреленной шеей. Другой с отрубленной головою. Столкнув все это в  яму и закопав кое-как, Яков ни жив-ни мертв кинулся бежать в имение. Оглянется—а  волк и волчица настигают его. А следом  --  в свете луны, целая стая, стекающая с края надвигающейся тучи. Вбежал Яков во флигель для дворни, успел бросить несколько фраз Фекле-ключнице,  упал на колени перед Богородицей-заступницей – и испустил дух. 
 
  Еще большим ужасом пахнуло на меня, когда вернувшись в чулан, где  меня нашли запертой, чтобы забрать недочитанную книжку Рэдклиф, я обнаружила одежды  сыщика Будасова. Машкерад был налицо. Обшарив карманы, я  нашла свидетельство моей страшной догадки. “ Все это было только твоим сном, на самом деле сейчас погруженная в транс, ты мчишься в сторону Авельска, ведь ты поклялась в любви вечной, а тот, кому ты дала клятву приговорен гнить на каторге. Князь Ежи Садовский.” Я верила в розыгрыш с имитацией Садовским сыщика, я могла предположить, что в данный момент, находясь в гипнотическом трансе, вещаю, переносясь в иные времена, но, находясь в своем родовом имении под Самарой, которое, правда, уже было заложено, я не могла поверить…