В рыбацком посёлке

 

Здесь, в продутом ветрами рыбацком посёлке
Парк листвою шумел – и не так уж давно.
Он манил каждый год танцплощадкой весёлой,
Биллиардом, буфетом и летним кино.
Здесь у шумного рынка к задумчивой пристани
Швартовались крылатые птицы-суда,
Чей полёт над водой был прекрасен и искренен,
Чей приход ожидался с волненьем всегда.
Вместо парка теперь – пней и хлама без меры.
Всюду битый кирпич и похабнейший вид.
И скульптура спортсменки безрукой Венерой
На прохожих у входа  уныло глядит.
Деревянная пристань сейчас опустела.
«Метеоры» с «Ракетами» к ней не летят.
Нерентабельно, видно, неприбыльно дело.
Чайки носятся с криком…
                Ну, пусть покричат.
Там, где школьный был сад -
                там теперь запустенье.
Да и кто помнит сад тот, сбегавший к реке?
Но зато секс с экрана идёт в наступленье.
Но зато много импортных жвачек в ларьке.
Здесь не светятся женские лица улыбкой.
 А мужские – пьяны или сумрачно-злы.
Рядом – рыбкомбинат. Только где она – рыбка?
Уплывает на барские чьи-то столы.
С молоком перебои. И цены зубасты.
В магазине за хлебом толпится народ.
А в рекламе ТВ снова парень щекастый
С аппетитом свой «Сникерс» жуёт и жуёт.
Комбинат продаёт пионерский свой лагерь.
Закрывает аптеку. Из лекарств – ничего.
Но зато на московские власти полаять
Безбоязненно можно. А толку с того?
Так вот мы и живём – среди грязи и пошлости,
Повернувши просяще на запад лицо,
С густо-густо оплёванным
                собственным прошлым,
С потревоженным прахом  дедов и отцов.
Наши уши в длиннющей лапше ускорений,
Перестроек, реформ… Ну, а жизнь всё трудней.
Ладно только б скудней.
                Нет, она, к сожаленью,
Всё зверинистей, всё озлоблённо-тупей.
То, что вечным казалось,
                стало тленом и рухлядью.
Шли дорогою верной – пришли в никуда.
Что-то в душах людей надломилось и рухнуло.
Вместо роз и тюльпанов – полынь-лебеда.
Над осеннею Волгой – туч косматых круженье.
Тарахтит, проплывая, неказистый баркас.
Эх, Россия, Россия, твоё возрожденье
Состоится ль когда-нибудь?
                Неужель после нас?

                1993 г.