Колька в бабочке

Народ, который дружно голосует за Жириновского, вдохновенно марширует за Анпиловым, не может не любить Кадышеву, Газманова и Розенбаума. Это закономерное детище Брежнева, Кобзона и Пугачёвой. Это жалкий плод и вековечная жертва-игрушка взаимовыгодного триумвирата власти правителя, обольстителя и святителя. Просветителю здесь делать нечего: смолоду он лишь глумится над идиотизмом народа. В старости умывает не слишком белые ручки: успел ведь в зрелости услужить и первому, и второму, и третьему. Если только и сам не побывал в тех ипостасях.
От обольстителя до святителя - рукой подать: как от живописца до иконописца. Приём типичный: от таланта лицедея до белых риз великомученика. Рождённый человеком становится актёром, но умирает персонажем. Публика и не замечает подмены, как и не осознаёт, что и сама она уже давно не народ, а публика. Что «браво» и «бис» вопит вслед за клакёрами. Что нимб бессмертного возлагает на череп скомороха. Что «браво» похоже на всенародный «одобрямс», а «бис» - на «за…бись!» Или на «отъ…бись!»
Улично-площадная толпа не эстетична. Но ещё отвратительнее салонно-зальная толпа «творческой интеллигенции» на побегушках у площадной пошлости самодовольных и приблатнённых «шоумэнов». Встречный порыв лакейской готовности «из князи да в грязи». А тут-то кто на перси? Всё те же. Всё так же. Посади свинью за стол - она и ноги на стол. Мещанин во дворянстве. Свинья в ермолке. Колька в бабочке. 
Когда такие кольки фамильярно кладут лапу на плечико музы, муза должна брезгливо стряхнуть с плечика. В крайнем случае - влепить лаптю пощёчину. Если, конечно, муза - не продажная, не публичная…

27.05.98