И когда же все это закончится?

и когда же все это закончится? мне снятся долгие разговоры, и флаги опущены, а пешеходы прокляты; между прочим и равным нет ни единого тусклого слова, все забито-заставлено важным, и вот мы на крышке винного гроба уселись чинно, слушаем радио, окна заклеены, полны жадной опасности. жалкие страсти у соседей по стенке, расползаются пятна; товарищ, здравствуйте, не мы виноваты, мы слепы и связаны властью, толерантностью и современной печатью, если так разбираться, то все это - дело вкуса, своего ничего, и только благодаря разнообразию мы можем решать, что же здесь мусор, а что в рамку под кожу, что величать своим и открывать только близким как ключ к решению вечной загадки, в себе ли мы, сколько нас, или там я один такой гадкий?
но продолжим, и если к сути, то что я могу сказать, кроме того, о чем мои руки, глаза, и, наверное, губы умеют молчать тихонько, уткнувшись в сырую подушку, и только иногда, пожалуй, вырываться внезапным порывом, нежданным и неожиданным, чтобы затем смеяться стыдливо, нет, хохотать, горько и виновато, как будто чувства бывают подвластны.
конечно, бывают, о чем и речь, о том и ночь, на то она и дана, чтобы хотя бы в это время суток молчать и ловить себе в диких джунглях таких же дичайших уток, и все же здесь не о снах, а давайте о книгах, о тяжелых томах, которых так приятно держать иногда в руках, как будто чьи-то слова вдруг стали твои, и все те тонкие девы с лицами фей и нравом удавов послушно, поспешно - вслушайтесь! - тоже ваши, уже за пазухой, ближе к телу, тихонько стонут, а какое вам, господин автор, дело?
и вот ты, мой чудесный, твое-мое тело, на двоих глаза, на двоих сердце; один борис жил с сиамскими близнецами, помнишь, было такое дело; наверное, страшно, когда вас двое и кому-то как-то не очень хватает места, особенно если в голове, в черепной коробке уже тесно от тех же мыслей, их бы бросить, их бы сбросить.
и каждое слово, каждая буква - маленькая обо мне правда; позавчера я опять в тебя падал, раскрывал душу, вбирал жадно, простите, хорошие прочие люди, мне вас совсем не жалко.