5. О том, как беженец Лео Мохан становится Христом

Тяжка поступь тёмных волн.
Ненадёжен, хрупок чёлн.
То над кручей волн воспрянет,
То вдруг, в прорву бездны грянет.
В нём, вцепившись в склизь бортов,
Кто в рубашке без портов,
Кто в портах, но впопыхах
Кинул всё. Остался страх.
Кожа сорвана с ладоней
Крик: - Спасите! - Кто-то тонет.
Затрещит в руках весло,
Закружило, понесло...
Стон, проклятье, женский визг...
Небосвод судьбой провис.
Нет детей и нет жены
В море все погребены.
Манит вглубь пучины бездна.
Канул в море меч железный.
Лео крикнул и тот крик
До мозга костей проник.
Будет проклят мир за нас!
Он во мне Христа не спас.
Я пойду, живой сквозь годы
Пусть уверуют народы!
Мир, прими моё: прости...
Я пришёл тебя спасти. –
Мне осталась от семьи
Сандалета у скамьи.

Над упругой синевою
Ночь с полярною звездою.
Соль на теле, на губах
Смыт с лица угрюмый страх.
Он стоит как изваяние.
Нимб горит над ним сиянием.
Блеску северной звезды
Он вручил судьбы бразды.
Шёл дорогами Вселенной
По тропам Европы бренной.
Грелся ночью у костров.
Жил в пещерах пастухов.
Говорил везде и всюду
Что творить умеет чудо
И за то сто лет назад
Был замучен и распят.
Есть лоза в его котомке
Черенок сухой и ломкий.
Власть и сила в черенке.
Кровь терновника в венке.
Много мук на свете этом.
Может он помочь советом.
На совет всегда был спрос.
А зовут его Христос.