Сешеновой Татьяне. К юбилею

Младой весны струился запах.
Шёл юный май, сирень цвела,
Когда Двуреченская Капа
Девчонку Таньку родила.

Тогда вы жили в коммуналке
На Тракторном, на Ильича.
Но не в бараке, при свечах,
Иль, как Егоров наш — на свалке.

В те годы центром всей культуры
БылО кино. Все шли в «Маяк»
На фильм «Бродяга» с Радж Капуром,
Чтоб петь потом «Бродяга я».

Вот коммунальная обитель:
Тарелка-громкоговоритель,
Со всяким скарбом коридор,
И на два лебедя ковёр.

По коридору — хвост морковкой,
Гоняла велик — зашибись!
Потом родился братик Вовка,
И вы на «Зою» подались.

И вот уже не в коммунальной,
А в доме, что стоит в лесу,
Растёт Двуречка. Музыкальна.
И на баян кладет косу.

Летают пальчики по кнопкам,
Из-за мехов лишь нос торчит.
Гляди-ка, — «на Манчжурских сопках»
Старинный вальс для нас звучит.

На «Зое» музыка звучит,
А вы — на Малые Ключи.

Здесь жили долго и счастлИво.
Подруги детства — с этих пор.
С утра до вечера бурливо
Шумел, смеялся, плакал двор.

У Таньки егозиный норов,
Но в школе пляшет и поет.
Открою тайну: сам Егоров
Уроки музыки дает.

Стать знаменитой баянисткой,
Или солисткой-вокалисткой,
А там… народной артисткой!
Такой был у неё настрой.
Часами над баяном билась,
На ноты чуть ли не молилась…
Но Богу было то не в милость,
С небес спустилась — в «Липецкстрой».

Трест знаменит — краснознаменный!
И комсомол там обалденный.
Секретарем был здоровенный,
Красивый, молодой… нахал.
Шептались девки: он, зараза,
По пять, по шесть, по восемь сразу
На комсомольском том УАЗу
Тех комсомолочек… катал.

Ещё имел моторку-лодку,
Где лодка — там всегда молодка,
Добавь сюда для рифмы водку —
И сходу с лодкой в камыши…
А там, не спрашивая мнений,
Без проволочек и без прений,
Но, в свете партии решений…
Он там рыбачил от души!

Танюше, нашей героине,
В то время восемнадцать лет.
И ей, как лермонтовской Нине,
Нужны и помощь, и совет.

Дает ей Жданова совет —
Иди работать в комитет.
Дает Антонова совет —
Без комитета жизни нет!

Решилась. И на путь на склизкий
Она пустилась. РаботАть!
Секретарем быть, машинисткой.
Да это просто благодать!!!

В тепле. Немного и работы.
Вниманье. В курсе всяких дел.
И ухажеры. Правда, что-то,
Никто пока не преуспел.

А секретарь — он в кабинете.
Она — в приемной за стеной.
Ну кто подумать мог на свете,
Что рядом муж сидят с женой?

Но что-то в воздухе носилось,
И я скажу вам «тет-а-тет».
Пришла пора, она влюбилась!
Рванула двери в кабинет!

Давай-ка, Сешенов, ответ —
Меня ты любишь или нет?
А коли дашь плохой ответ —
Уйду и брошу комитет!

Даёт ей Сешенов ответ,
Что путь один у ней — в декрет!

Он для неё стал «самым-самым»!
Пусть упрекнут меня во лжи —
Чтоб выйти замуж, папу с мамой
Она отправила в Алжир.

Братишке Вовке лоб забрили…
Какая свадьба — так нельзя!
Но свадьбу им соорудили
Родные, близкие, друзья.

Рассказ о свадьбе — он особый.
О том отдельно, как ни жаль,
Одно скажу: в восторге оба
От свадьбы были. Вёл всё Сталь.

Как быстротечна жизнь на свете.
Вчера лишь — девочка она.
Сегодня — мужняя жена,
А завтра что? А завтра дети!

И жизнь пошла. Все закрутилось.
Декрет. Волнения. Роддом.
Ура! Вот Ленка появилась!
Гуляет Сешеновский дом.

Окрепла, встала дочь на ножки —
Татьяна заново в декрет.
Ждут сына. Вот и весь секрет.
На свет на божий вылез Лёшка.

Дети вольнЫ, но под присмотром,
А вовсе не под колпаком.
Она - синоним слова «Бодрость»,
Хоть на плечах её весь дом.

Характер лёгкий, скажем сразу,
В лице, в походке видна стать.
И не кладёт камней за пазух —
И так там есть чему лежать.

Дом у неё гостям открытый.
Обед готов. И стол накрытый.
Стирает, гладит, чистит, трёт.
И муж, ухоженный и сытый,
В своей конюшне бьет копытом,
Чужие простыни не мнёт!

Хотите тайну приоткрою,
В чём её жизненный успех?
Она умеет быть женою!
Увы, достоинство не всех!

Я мог бы, Таня, бесконечно
Тебя, как личность, восхвалять,
Но… я и так болтаю вечность,
А гости "хочут пить и жрать".

Пусть лица от вина алеют
И в честь тебя, в день юбилея,
Я поднимаю сей бокал.
Прости меня, пусть я не лирик,
Но этот краткий панегирик
В. Голисаев написал!