Копейщица - разговор в кабаке

«Копейщица – суровая вдова -
середь других меня не замечала,
судьба трубы нечайно прозвучала
и шанец мне единственный дала.
Куды там нам, деревня, да и квит,
хоть мордой мил, да харя не умыта,
Копейщица на мне губу кривит,
однако глаз косит на паразита.
Давай-давай, гони да не сбавляй,
не ослабИ вожжу на косогоре!
Ебливого пушного кобеля
пригрела баба на своё же горе.
Кому, зачем доверилась она,
об этом знает Тихая Сосна.

Там было всё, что надо для утех:
и грудь, и стать, и сладкая неволя,
вино лилось, и я был лучше тех,
что до меня пахали это поле.
Как в масле сыр, катался я два дня,
на третий сбёг с её дурной любовью,
двенадцать тыщ остались у меня
и шубу захватил с собой соболью.
Искала, нет, не знаю. Видно, нет.
А то б уже пошла дурная слава...
А у меня с тех пор вожжа ослабла,
и я осел на дальней стороне.
Остепенился, скоро под венец,
а случай этот - на сердце свинец.

Вот так и родина, как баба-неумёха,
на вид строга, а тело – пластилин -
мягчает от нечайного намёка,
и мнёт её досужий властелин.
А совесть есть? А правда? - Да куда им!
А мы-то сами? - Тоже хороши!
В своём говнище тонем, пропадаем,
но каяться как будто не спешим.
А троечка летит в пыли дорожной,
не дай ей Бог споткнуться и упасть!
И дальний лес стоит стеной острожной,
и ближний яр раззёвывает пасть.

Куда несётся и к какому рубежу,
а *** ли знает, - сам не расскажу…»