Ахмет и Тамара

Ахмет и Тамара

   Аллах к Тамаре юной щедрым был:
И красотой, и статью наделил.
А на гармошке как она играла!
Округа вся лезгинку танцевала.

   Вся на виду, а девушке шестнадцать.
Она ещё не смела и влюбляться
И шла по улицам посёлка, не боясь,
Что кто-то вздумает её украсть.

   Но чёрных глаз забыть не мог Ахмет.
Он был женат уж дважды в двадцать лет.
И под гармошку лихо он плясал
И на Тамару дерзкий взгляд бросал.

   Та ж упивалась юностью своей,
Джигиты сказочные снились ей,
Турниры, скачки – всё ради неё -
Во сне, а побеждает бытиё.

   Ахмет не тратил время на мечты,
В нём не заметила Тамара красоты.
Зато Ахмет заметил, сколько глаз
Тамару пожирали каждый раз.

   В ком прадеда Заура кровь течёт,
Тот добивается, к чему его влечёт,
Не зная ни сомнения, ни страха.
Знать, таково веление Аллаха.

   Горянку выкрал наш Ахмет легко,
Увёз её и спрятал далеко.
Рука, что лёгкий стан тогда держала,
Отныне участь девушки решала.

Ахмет укрыл Тамару у родных -
Подвал скрывал её от глаз иных.
На страже брат сменял другого брата.    
Но без успеха возвращались сваты.    

   Тамаре из подвального окна   
уж видно было: участь решена. 
Отец, однако, не хотел смириться:
с упрямым женихом решил судиться. 

   Скрывался от возмездия Ахмет. 
Но на суде пришлось держать ответ:   
- Невеста стать женой была согласна! 
Спросите у неё!   - О, миг ужасный!

   Из-за меня несчастного посадят!   
И прошептала "да" - Аллаха ради.   
Но в благородство не играл Ахмет: 
- Назад, к отцу, тебе дороги нет!

   Горянок воспевают за смиренье –
Да, таково общелюдское мненье.
Но горцы знают: легче их убить,
Чем с нежеланной долею смирить.

   И слышит от жены Ахмет: «Ами,
Ты хочешь цвет мой первым снять – сними.
Ты отнял моё право на желанье,
И вместо счастья получи страданье.

   Украв мою свободу, взял ты тело.
Душа моя такого не стерпела.
Я от тебя уйду иль убегу,
Пусть и обычаем пренебрегу».

   И вырвалась из мужниной неволи. 
Пешком, одна, по убранному полю 
шагала километров двадцать пять 
в тот дом, где ждут всегда отец и мать.

   Так раза три Тамара убегала.
Но вновь семья беглянку возвращала.
Таков обычай: коль тебя украли,
Считается, что честь твою отняли.

   И мать с отцом, чтоб избежать позора,
Дают согласие на свадьбу с вором.
И, наконец, Тамара примирилась,
Но холодна, как лёд, в постель ложилась,

   Для поцелуя губ не отворя,
Ни ласку, ни объятье не даря.
Ахмет её и бил, но всё ж любил.
За лаской же на сторону ходил.

   Женился пару раз, но жён прогнал.
Навек Тамаре отдал пьедестал.
Во всём другом Тамара успевала:
Дом, двор на ней, и деток нарожала.

   До старости жила она с Ахметом.
Скончался он внезапно прошлым летом.
Любовь Тамара детям отдала.
Но в ней мечта, не сбывшись, умерла.

  ... Ами не стало вот уже три года.
Тамара, как осенняя природа,
в семьдесят с лишним будто расцвела.
Все на невестку бросила дела.

   Сама - то в Плиево, то в Барсуки,
меняет часто платья и платки.
Румянец на щеках, как на морозе:
- К родне меня племянник с внуком возят.

   Вот мы сидим с Тамарою за чаем,
теченья времени не замечая.
- Скажи, в чём нелюбви твоей причина?
Ами же - твой единственный мужчина!

   Привыкнув, ты б могла...
- Нет, не могла.
Он изменял, конечно, не со зла.
Так близко к сердцу подходил с ключами -
открыть замок души моей речами.

   Но на другую вёлся всякий раз:
за каждой юбкой гнался ловелас.
Был за зерно в тюрьме четыре года.
Детей спасла от смерти я голодной.

   Торговлей прожила. Он возвратился.
Недолго думая, опять женился.
Ушёл из дома годика на три:
мол, ты, как хочешь, за детьми смотри.

   Потом с другой женой вернулся в дом. -
Горела ль я тогда любви огнём?
Аллах дал силы: в сердце нету зла.
Я, наконец, спокойно зажила.

Ахмет ушёл. Проходят уже годы.
Истерлись в памяти обиды и невзгоды,
И начала я прошлое ценить:
уж не жалею, что пришлось с Ахметом жить.

Вот для того и нужно жить подолгу,
Чтоб благодарность добавлялась к долгу.
Тогда обидчика прощаешь ты
Во имя доброты.



15.11.2010