Второй лабиринт

Жила одна девушка, ушла из дома родителей, своего не нашла,
зато – научилась открывать консервы с помощью перочинного ножа,
все блюда любила обильно сдабривать чесноком,
и позволяла себе роскошь – человека, который с ней не знаком
(а то и вовсе умер) называть по имени-отчеству –
(явно плохо отстиранные пятна отрочества).
Любила одного мужчину, который некоторым казался глупым,
потому что ему одновременно шли смокинги и тулупы,
но пальцы мужчины оказались куда как умней, чем он,
потому что приласкать были готовы любое чмо.
Мужчина приятельствовал с толстой женщиной-режиссершей,
всегда готовой броситься в атаку, как батальон под Оршей,
на штурм ТВ, потому что люстра личной жизни ей не сияла;
и с треском летели ленты пулеметные сериалов.
Этот сериал пробовал смотреть 15 минут в деревне
завкафедрой ВУЗа, но – отказали нервы,
ведь хэппи-энд надвигался как трактор, грозя пошатнуть аскезу
(иногда стоит случайно один волосок обрезать,
чтобы сложная прическа рухнула как Помпеи).
Преподаватель покупал в ларьке колбасу, уронил 50 копеек,
и их подняла барышня в фиолетовой куртке,
у нее эмоции внутри бурлили, как кофе в турке,
а иногда пена перекипала, пробивая телесный кокон –
и вился ее русый, как каппучино, локон.
И тогда она звала к себе на стишки и бутылку Кьянти
ту самую девушку, которая взрезать умела ножом жестянки…

… всю эту историю можно тянуть сколь угодно долго,
ведь это только в Каспий впадает Волга,
а у человека притоков столько,
сколько раз кровь стукнет в сердце – грейпфрута дольку.
И в канун Рождества если первая звезда и лучится силой,
то потому, что на ней взгляды все – хоть на момент! – скрестили.