Поэма о птицах

На восток, что красавой зарёю
Был влюблённо объят без стыда,
Над согретой апрелем землёю
Мчались птицы… Бурлила вода;
Воздух таял, казалось; и лозы,
Отвергая конфуз и покой,
Целовали ветвями берёзы,
Наклонённые с круч над рекой.
Безмятежно, без всякого страха
Мчались птицы, спешили домой -
Так доверчивы милые птахи
Были вешней земле под собой!
Было им и легко, и привольно
Под прозрачной лазурью небес
Оттого, что невинным раздольем
Плыл подёрнутый иссинью лес.
Оттого, что пронизаны были
Их желанья дыханьем весны.
Оттого, что любить не забыли,
Не устали они и должны
Тем краям, что когда-то вскормили,
Что родней и прекраснее нет,
Напрягая последние силы,
Донести долгожданный привет.
И, чтоб родины пульс не прервался
В неустанном стремлении жить,
Чтобы кто-то от счастья смеялся,
Своих чад желтогрудых родить…


Но не так уж безвинна природа
В этот час пробужденья была -
Отрыщ из человечьего рода,
А в руках его лук и стрела,
Неподвижно к ветвям припадая,
Напряжённо таился в кусту
И, когда ошалевшая стая
Налетела, спустил тетиву.
Смерти взвизгнула лёгкая змейка,
И, безропотно вздрогнув на миг,
Вниз обрушилась серая шейка,
А из селезня вырвался крик! -
Не поверивший в то, что случилось,
Он отчаянно взмыл над водой,
Всё надеясь, зовя; но не милостью
Лес откликнулся - новой бедой!
Снова лязгнула злобно тетива -
Были твёрда рука, точен глаз -
И на мокрую, колкую жниву,
Что полями вдоль леса стлалась,
Он спланировал смирно и гордо
С беспощадною смертью в груди
И затих; и прощальным аккордом
Отозвался косяк впереди…


Крепко сжав задрожавшей рукою
Шейку серую, робкий юнец -
Ну совсем не внушавший собою
Быстрым птицам бесславный конец -
Поспешил, звучно хлюпая грязью,
Воспевая удачный дуплет,
К умиравшему селезню. Разве ж
Мог он думать в четырнадцать лет,
Что, как призрак, огромной бедою
Будет долго по свету бродить
Счастье, прерванное стрелою, -
Кто же мог его предупредить!
Подбежал он к нему; примеряясь,
Бросил рядом на землю её;
Встал напротив и стал, улыбаясь,
Слушать гулкое сердце своё.
Но вдруг, вперясь большими глазами
В иссякавшую слабую жизнь,
Не мигая, застыл - над лесами
Вспыхнул луч, устремившийся ввысь,
Обласкал небосвод и с блаженством
Пал, игриво блистающий, ниц,
Где нелепо цвело совершенство
На телах остывающих птиц.
И, скользнув по красе величавой,
Задыхавшейся в алой крови,
Обнажил перед парнем лукаво
Сокровенья весны и любви.
Без утая открыл всё, как было,
Не без смысла и без озорства,
Всю могучую беззащитную силу,
Всю великую суть естества.
И сменилась испугом улыбка
Паренька, помутились глаза.
С осознаньем жёстокой ошибки,
Обжигая, скатилась слеза.
И в рыданьях глухих без предела
Он на жниву бессильно упал
И, сломав ненавистные стрелы,
Вдруг такие слова прошептал:
«Ах вы, други мои дорогие!
Это зло мне себе не простить,
Но клянусь, что ни я, ни другие
Не посмеют его повторить!..»


Воцаряясь над миром привычно,
Засияло светило в ответ -
Был правдивым такой необычный
Над пролитою кровью обет.
Было ясно - где будет отважно
Меньших братьев собой закрывать
Мальчуган, там не смогут однажды
Снова хрупкого счастья прервать!
Значит, жизни дано продолжаться
И не зря эта кровь пролита!
Значит, будет Земля улыбаться,
Если есть на Земле доброта…


Вот и кончилась грустная сказка
С неожиданно-добрым концом.
Если смысл не прояснился сразу,
Перечти ее, будь молодцом.
Если только кривую усмешку
Вызвал этот наскучивший бред,
То, конечно, бесспорно, ты - пешка!
И не смей возражать мне в ответ!
Если ж слёзы просились наружу
И руки моей виделась дрожь,
Значит, точно, имеешь ты душу!
И, надеюсь, не даром живёшь!

1985