***

А в сырых казематах ее обнаженная тень
И рисунком по треснувшим стенам кровавая рана
Я не знаю ее и не помню. Ее привезли в марте, в день,
Когда в этой стране объявили преступницей правду.

«Это просто ребенок» - пощечиной, кто-то изрек
И в зрачках, у ребенка, зардело кровавое буйство
Заостренное лезвие, рьяно, ребро обожгло
Побудив кровь дитя, на, увы, не ребячье безумство.

Ее мать –  революция, чрево свое порвала
И в сыром каземате новый случился аборт
«За кого умирать будешь, века больного, дитя?»
«Я погибну во имя…а сдохнет подобный вам, сброд».

И никто не увидел мольбы на лице октября
Он помог ей спастись, и ее не пытали. Нашли
В предрассветном бреду, когда харкала кровью заря,
Из запястий ее, поливая кому-то бинты.

До сих пор, в каземате, ее обнаженная тень
И кровавые пятна, рисунком по треснувшим стенам
«Это просто ребенок», желавший как спичка, зардевшись, сгореть.
Нелюбимый, чертовски.
 и смелый.