Ведьма. Отрывок из поэмы паночка померла Гл 1

.Фоме в сарае выпал для ночлега клок соломы,
Передразнив корову,  пнув ногою в рыло порося,
Фома решил, что надо подкрепиться перед сном
И сушёного в секунд умял большого карася.

И только он в солому втиснул своё тело,
Как скрип двери дошёл до его слуха:
Он пригляделся,  а в лунном свете тенью серой,
Расставив руки, приближается старуха.

«Ты что бабуся, принесла мне кусок сала,
Проявила к бедному семинаристу жалость,»
Но старуха на него смотрела и молчала,
И медленно,  расставив руки приближалась.

«Э бабка!  Да не уж-то оскоромиться ты захотела?
Я не могу - у нас у семинаристов нынче пост…»
Старуха неподвижными глазами на Фому глядела
И при луне горбатился её большой корявый нос.

И страх стал наполнять Фому неодолимый,
Фома и так и так пытался  убежать,
Но старуха,  расставляя руки, вырастала перед ним,
И всегда ей удавалось Фоме дорогу преграждать.

Фома почувствовал,  его суставы коченеют;
Между руками и ногами он не чует разницы,
Старуха подошла к нему и прыгнула к нему на шею,
И грязным дыркачом  ударила Фому по заднице.

И странно;  он подпрыгнул резво словно мерин
И побежал всё  ускоряясь, прочь из хутора
Ему стало,  как-то необъяснимо муторно:
«Мне это кажется или я сплю наверно?»

Вот он вбежал в лощину, лился лунный свет с небес
Старуха дыркачом махала  - Фома бежал быстрее
Справа как будто бы внизу тянулся чёрный лес,
И словно бы озёра под луной блестят  левее.

«Да она ведьма» - подумал, как бы он или не он,
Испытывая чувства необычные, слоистые как дым,
Однако,  понимал каким то затуманенным чужим умом,
Что ведьма не отпустит от себя его живым.

А по озеру бежали четыре, скрестно,  лунные дорожки,
В прозрачных водах рыб русалки серебристые паслИ,
В лесу, казалось выли волки,  гавкали собаки,  дрались кошки;
А в небе птицы и крылатые вампиры с ними наравне неслись.

Русалки в плёсах песни пели и водили хороводы
С ними словно хлопцы с девками игрались водяные
Какими красками сияли водоросли камыши и воды!...
И пространства золотисто красные и светло голубые

Русалки брызгались хвостами на луну
И брызги в лунных радугах переливались,
И казалось,  что земля под ними выгибалась -
Всё было, как бы и на деле, и непостижимо философскому уму.

Фома вспотел, почувствовал, что он теряет силы;
Замедлить бег свой он не мог,  как не пытался
И на него дохнуло,  словно из ямы сыростью могилы,
И этой сырости  он больше , ведьмы испугался.

Своим седалищем мозолила Фоме старуха шею,
Мослами ног натыкала она Фоме бока,
Фома почуял, что его члены холодеют
Но сердце бьётся и душа сопротивляется пока!

И стал Фома с натугой вспоминать молитвы,
Заговоры разные  от нечисти любой
С ,которыми святые всех времён вели с нечистой битвы
И выигрывали сражения, но не войну само собой…

Фома почувствовал,  старуха ослабела рукой пошевелил;
И намолитвив сил он вырвал у неё из рук дыркач,
А потом и ведьму на луг зелёный приземлил,
И сам вскочил старухе на загривок, как циркач.

И поскакал на ней верхом по над рекой,
А когда кони из ночного  такое диво увидали,
Брыкались, рвали путы,  выдавали  вслед им  и-го-го
И от души весёлым конским смехом ржали.

Но загривок у старухи был костлявым,
Натолк он задницу Фоме - куда ни ткни - болит
И Фома, схватив с дороги сук корявый,
Принялся сукОм старуху без разбору бить.

Он ведьму бил осатанело, выговаривал молитвы вслух.
«Поскупилась раскошелиться вчера на чарочку…»,
А когда небо на востоке посветлело и где то прокричал петух -
«Ой больше не могу!» - сказала ведьма и превратилась в панночку…

Фома отбросил палку и в беспамятстве, и в страхе побежал
Испуганным конём свободу от узды обрящим
Туда,  где киевские в небе золотились купола
В золотых лучах на солнце восходящем.