Шарль Бодлер. Сплин второй

Я помню более, чем будь мне сто веков!

И то держалище стихов, черновиков,
Расписок и счетов — ларец, где прядь густая
Слежалась, нежное письмо переплетая,
Скрывает меньше тайн, чем этой головы
Хранят извилины — кладбищенские рвы.

— Я — точно полная покойников могила,
Которую луна — и та давно забыла,
Где, с угрызениями схожи, среди мглы
Снедают черви тех, кто были мне милы.

Ещё я — с розами увядшими светлица,
Где роскошь прежних мод ветшает и пылится
И только живопись неяркая Буше
Принюхалась к духам, что выдохлись уже.

— Нет ничего длинней текущих скучным рядом
Тех колченогих дней с тяжёлым снегопадом,
Когда, угрюмого Нелюбопытства плод,
Тоска бессмертия сподобится вот-вот.

Итак, о вещество живое! ты отныне
Тем сфинксом каменным покоишься в пустыне,
Что, миром позабыт и прахом занесён,
Черты теряя, спит, свой неподвижный сон
Лишь на закате дня невольно нарушая
И хриплым пением Сахару оглашая.