Детство. Цохур

(из воспоминаний моего отца Титаренко Григория Ивановича)

Хорошо помню дядьку Панько – старшего брата матери, Марфы Макаровны, Натхина Пантелея Макаровича. Это от него, по-моему, я услышал «После нас не будет нас: будут липше, будут иньше, но таких, як мы – не буде.»
Он с семьёй отселился на хутор по Столыпинской реформе. Сам унтер-офицер, служил в царской армии. Был высокий, солидный, выпить любил. Жена умерла рано.
У дядьки Панько был шикарный яблоневый сад. Бывало, нагрузит воз яблок и к сестре Марфе. А она ругается: «Куда столько! Свои девать некуда! Вези младшей сестре, Марии!». А дядька отмахивается: «Ты шо, ей через речку везти надо, хай сама к тебе приходит, берёт!»
Был у нас огромный волкодав Цохур – калмыцкая кличка. Он сидел на толстой цепи, а цепь ходила по проволоке через весь двор. Серьёзный был пёс!
Старшие братья Иван и Митя предложили: «А давай, Гриня, мы тебя на Цохуре покатаем!» Кто ж откажется от развлечения! Стащили братья у матери по краюхе хлеба, за пазухой держат, а собака чует запах – хвостом виляет, улыбается! Стали Митька и Ванька по краям двора и манят по очереди Цохура хлебом, тот бежит, радостный, за угощением, а я верхом на нём сижу, в шкуру руками вцепился. Тут, как на грех, телок чужой забрёл в дальний конец огорода. А Цохур, надо сказать, больше всего терпеть не мог именно телят! Раз даже мать повалил, когда та вышла во двор в новой шубе. Шубы сами шили с отцом, добротные!
Так вот. Увидел Цохур телка, как рванулся в его сторону,  и как только цепь натянулась, я кубарем полетел, да не в сторону головы, а в сторону хвоста, так сильно рванула натянувшаяся цепь! Что и говорить, стесал всё: и локти, и морду, и колени!
А однажды цепь порвалась, и Цохур гнал заблудшего телка, пока не загнал в речку и там загрыз!
И ещё был курьёзный случай, связанный с Цохуром. Он никогда не спал в будке, даже зимой. Ляжет под навес сарая, а снег его полностью и заметёт. В такую метель и зашёл во двор поп со своим служкой, не заметил собаку. Цохур молча кинулся на батюшку, повалил, и ну его волтузить! А я у окошка сидел, дырочку в замёрзшем стекле пролизывал, увидел, что случилось, и к маме: «Мама, наш Цохур хочет батюшку съесть!».
Мать выскочила на выручку, завела батюшку в дом, а служка идёт позади и причитает: «Слава Богу, не порвали!»
Поп часто приходил в дом. У матери всегда наливка была вишнёвая, обязательно поднесёт батюшке стаканчик, да и подарков надаёт. Сестре Прасковье пришлось учиться в церковно-приходской школе, хотя в селе считали, что девкам ученье ни к чему. Парни – другое дело, их учили, чтобы письмо из армии могли написать.