Эльфийский хлопок

Узнаваемый почерк избитой темы -
расписаться по небу нельзя без неба.
Пепел слов по щекам, как шрапнель по стенам,
упраздняет миры покрупней Денеба.
Уходя уходи... без мольбы, без стука,
если голос и жест твой тебе не властен.
Одиночество, братец, такая штука -
где и дождь - только дождь, а не Хофман Дастин.
Распыляя ириски на минном поле
не заманишь в дырявый карман удачу.
Этой птицы не видел никто в неволе,
если дом твой - тюрьма, а тоска наждачит
полируя до дыр болевые точки.
Я бы рад разминуться, но снайпер меток.
Купидоновы стрелы - ножи-заточки
не разят, так уродуют с малолеток.
Я скрывался от стрел под бетонной пашней,
прорастая корнями генеалогий.
Мой таинственный предок - мой день вчерашний,
колесом утекает под склон пологий,
на сердечных ухабах роняя спицы,
извиваясь восьмёркой на праздник марта,
закрывает гештальты, боится спиться
и по линиям жизни лекалит карты.

А по картам скользят водомерок стаи,
я измерил бы воды, но мерка сбита.
У Меркатора карта ведь непростая,
подкачала лишь цветность - четыре бита,
задувают ветра из полярных шапок,
опускаются горы на дно морское.
Мир, как космос, огромен и также шаток,
словно дворник по шапке огрет доскою.
Он лежит под забором вселенских кружев
и лопаты галактик блестят на стрёме,
он с собой не в ладах, но с другими дружит,
пребывая по жизни в тяжёлой дрёме,
а к утру перемен, в опохмельном хокку,
звездопадом листвы наполняет баки,
он практически трезв, только дырка сбоку
от укуса кометы с хвостом собаки.

Что же дальше, мой друг? Всё чертовски сложно...
Всё чертовски, и так же двужильно просто.
Я ходил между строчек тропой таёжной,
разбивая души ледяной коросту.
Я глядел через сны мертвецам под кожу -
Холатчахль напевал мне в лицо ноктюрны,
я родился не здесь и не там, но всё же -
я не там и не здесь... Оттого и дурно.

Узловатое время ложится шрифтом,
истончая бумаги эльфийский хлопок.
Я лечу в никуда на подножке лифта -
Полурослику сложно достать до кнопок.
За окном мельтешат Тамриэля замки,
этажи стеллажей в небоскрёбах сказок
охраняют неведомых слов вязанки -
оттого-то язык так бессвязно вязок.

Просыпайся, мой друг! - далека дорога.
В том краю, где нас ждут, есть на небе звёзды.
Пусть туда и не ходит Луны пирога,
но зато - он тобой, а не кем-то создан.
Пусть мертвы его пашни, леса и реки,
и текстуры небес тяжелей асфальта -
только там, где нас ждут - мы не имяреки,
а герои с глазами из горной смальты.
Только там - поперёк беспощадной воли
ты себя создаёшь на себя похожим,
там не нужно играть запасные роли
и начальству умильные строить рожи.
Просыпайся! Возьми этот посох чести,
если путь до Хризамера слишком долог -
мы с тобой прошагаем полжизни вместе
и ещё сочиним дуракам некролог...