Ещё раз про любовь

Какая она, настоящая любовь?
Ну, да, та, о которой пишут в книжках и рыдают по ночам тургеневские барышни, свободные от поедания тургеневского супчика, любовь между мужчиной и женщиной, какая она?

Можно написать сотни эпитетов в превосходной степени и это будет звучать пафосно, и этот пафос патокой слепит неимоверный конгломерат из чувств, слов и эмоций, но не сможет передать того, что чувствует любящий человек.

Когда-то давным-давно, наверное, это было раньше, чем в прошлую пятницу, в какой-то прошлой жизни  думала, что настоящая любовь - это агапэ, ну, или смесь агапэ и сторгэ, что эрос низок и, прямо скажем, грязноват.
Теперь-то я понимаю, что можно сколь угодно долго мучить себя теоретическими изысканиями, подразделяя любовь на виды и подвиды, так ничего и не поняв, пока не почувствуешь ЭТО.

Сейчас, когда ЭТО со мной случилось, я могу сказать, что любовь - это стремление к восстановлению своей целостности, что древний миф о разделённом разгневанными богами Андрогине, наверное, имеет под собой какие-то доисторические реальные корни. Это любовь заставляет людей блуждать по свету в поисках утраченной части самого себя, а, когда найдут, непреодолимо влечёт их слиться с этой частью, чтобы стать одним телом, как раньше, ведь даже в Библии написано: "Да прилепится жена к мужу", потому что, по Библейской версии, из глины были оба Богом слеплены, как единое, и Ева сначала была частью тела Адамова.

Если бы мы приходили на Землю не для уроков,
Я думаю, мы бы сразу и безошибочно находили бы свои половины, и долго, и счастливо проживали бы с ними отпущенный век. Но в наш выбор всё время вмешиваются, как я это называю, "посторонние шумы": рассудок, страх, повышенное либидо, мнение знАчимых окружающих - родных и знакомых кролика, особенно по молодости лет, эти шумы способны совершенно забить ростки пробивающейся нежности, с которой и начинается настоящая любовь.
Помните, в фильме по Радзинскому "Ещё раз про любовь" монолог главного героя о песне-нежности, которую мы старательно прячем? Мы боимся в такие моменты собственной уязвимости - вот причина, по которой подчас мы проходим мимо любви в жизни: ей навстречу нужно открыться, а мы наглухо захлопываемся в своих ракушках перед возможностью чувствовать, а то и плюёмся в эту возможность ядовитыми чернилами, только вот ощущение пустоты внутри ракушек растёт, потому что там за ненадобностью отсыхают наши сердца, а когда потом однажды мы забываем захлопнуть створки и в этот момент, наконец, встречаем свою недостающую половину, наше отсохшее сердце может не выдержать такого напряжения - переполниться и лопнуть.

Теперь мы начинаем бояться этого, ведь с такою любовью в душу к нам входит весь мир, и мы начинаем любить весь мир, включая людей, и дома, и даже крысу, которая прогрызла дырку в нашу квартиру и без спроса гуляет по нашему ковру, и вокруг себя мы вдруг замечаем вещи, мимо которых раньше проходили спокойно, не понимая их красоты. Усохшему сердцу очень трудно уместить в себе мир, но это возможно, если его, мир этот, разделить  и нести вдвоём. И ещё: там, где есть любовь, нет страха, чем больше в вас любви, тем меньше страха, как бы вы его ни называли и под чем бы он ни маскировался.

То, что я пишу сейчас, вовсе не претензия на истину в последней инстанции, а странное откровение куры, попавшей в ощип настоящей любви, после которого она попала во щи настоящей любви, и варится там с совершенно голой душой по сию пору. Ей горячо и порой невыносимо больно, но, как известно, перья на варёных курах повторно не вырастают и сырыми они уже не станут никогда. И знаете, что самое странное? И не хочется.

...я стояла над притихшей крысой и уговаривала её уйти и не возвращаться, она шевелила ушами, шмыгала носом и не смотрела на меня, как будто ей было стыдно, а я всё говорила, что она дурочка, что если она вернётся, то ей не поздоровится, потому что придёт красивый дядька с парабеллумом и спасёт меня от неё, потому что меня он любит больше. Это обидело её почему-то и она задумчиво скрылась в свой лаз на кухне, а хвост ещё некоторое время торчал оттуда.
Может быть, она ждала, что я попрошу её остаться?