Сколько ещё?

Сколько ещё? Сколько? Знаешь, я читала, что от боли сходят с ума. Поскорее бы, поскорей. Мне ведь тогда не нужно будет всё это, вся эта мишура непонятная, вся эта сладость сериальная и пафос невыносимый, ты ведь знаешь, я так ненавижу этот пафос.

У меня уже сил никаких нет, мне бы напиться, мне бы хоть пару затяжек, но в голове светло и прохладно, так ясно, так свежо, что ни одну мысль не потеряешь, не забудешь, не оставишь незамеченной в сыром туманном дурмане. Его нет. И вся эта дикость бесконечными думами разом предстаёт перед измученным жизнью трезвым сознанием; так леденит душу, так давит и гложет, сводит с ума, сводит, но никак не сведёт окончательно… Они смеются, и мне приходится тупо шутить, что-то сочинять, не казаться мёртвой, тухлой, не подавать вида, только не подавать вида, пусть не знают – всё равно им не понять.

Иерархия боли. Строгое распределение. На самом верху – отчаяние. Сухое, жёсткое, как нождачка, и острое, словно сотни маленьких подленьких ежат; они ворочаются во мне и никак не хотят угомониться, колят меня своими иглами, режут тонкую шкурку изнутри. Сколько ещё? Сколько? А знаешь, что самое страшное? Я знаю. Я тебе скажу. Это не физика нет, не анатомия, не биология, даже не психология. Это детская нетерпеливость. Вера теряется слишком быстро. Потому что нет опыта. Нет примеров из собственной жизни. Ты не доверяешь сам себе. И ломаешься за считанные месяцы. Боль сводит с ума, ты глотаешь таблетки, но она не проходит. И ты со слезами и соплями уже готовишь себя к тому, что так будет всегда. Сколько ещё? Сколько ещё? Сколько?