Лермонтов

В осиротевшей пушкинской земле
Одна надежда – на твои тетради
И не буди, поручик, Бога ради,
Кинжальной шуткой демона во зле!

О, как опасно вспыхивает взор твой
И как бледнеет матовость лица,
Когда под маской дружбы иллюзорной
Внезапно ты увидишь подлеца!

Ведь, всё равно, – увы! – ты не Печорин
Тебе руки разящей не поднять.
Нет никого на свете обречённей
Обретших Божий дар, как благодать.

Они вне времени, для них отрада – пустынь
В миру их жизнь мучительна и зла.
Не потому ль невыносимо грустны
Твои полуночные влажные глаза.

А на устах – бравада дуэлянта,
Учтиво едкий словопренный бой
И только в одиночестве превратном
Становишься воистину собой.

Другому же – пора остановиться,
Час не ровён, – и отступленья нет!
Но что ему сентенции провидца,
Отставшего на полтораста лет...
. . . . . . . . . . .
Как ни вгляжусь я в сумерки столетии,
Всё те же мне мерещатся  фрунты
И стриженым потомкам те же плети
Преподают уроки правоты.

России сущность свято неизменна,
Она и в нас, и в ней мы навсегда.
Не отомрут ни вдруг, ни постепенно
Послушные рабы и господа,

И, если свыше явится невеждам
Свобода жданная, – найдут ей монастырь
Или, сорвав французские одежды,
В цепях и рубище сошлют её в Сибирь.

И мне, невольнику всемилостивых вервий,
С кавказских вод не снизойти в поля,
Где дремлет Русь в плену благих поверий
В свое величье... Браво, Николя!

Неужто мои колкости на пользу?
Он не смешон, пожалуй, даже храбр.
Его наполеоновскую позу
Достойно бы венчал хвастливый лавр.
 
Но как он вздрогнул при далёком громе,
Невольно разорвав скрещенье рук!
С таким спокойствием, отнюдь не хладнокровным,
Убить случайно может даже друг.

Его ль вина, что трепетно послушны
Минутным страхам праздные сердца.
А ты, Мишель, приемли равнодушно
Предвиденный тобой каприз свинца!

Уже приметны в крадущейся туче.
Тень всадника и мрачного коня.
Не опоздает с небом неразлучный
Мой ангел смерти воспринять меня.

Пока стопы мои обременяют землю,
Я для неё утерянной душою
Прощальному напеву Музы внемлю:
"Наедине с вечерней вышиною...

Но, что это внизу?.. И всё же ты, Мартышка...
"Устала туча ливнем тяжелеть
И мо..."-жет быть, вся жизнь, – как эта вспышка,
И ни о чём... не стоит... сожалеть...

"Наедине с вечерней вышиною
Устала туча ливнем тяжелеть
И мо[лния?]..."    
1991 г.