Осеннее

Воздух осени холоден, словно туман.
Небосвод - нескончаемых туч караван.
В почерневших лесах эхом гаснет гудок
Паровоза, и листья летят из-под ног.

Что забыл ты в глухой предрассветной тиши,
Где дозором по топям стоят камыши?
Что влекло в этот мрачный неведомый край,
Перечерченный птичьими стрелами стай?

Здесь так гулко шаги отдают в тишине,
Восходящее солнце – как будто в огне,
И верхушки деревьев глядят на рассвет -
До тебя им и дела-то, в общем-то, нет.

Ты же снова обходишь владенья зверей,
Забываешь себя, забываешь людей,
Растворяешься в запахе мокрой травы,
В блёклом свете линяющей в полночь Луны.

Ты становишься кем-то ужасно чужим,
На колени берёз плети рук положив.
Ты становишься диким, как эта земля,
Как вскипавшее инеем зарево дня.

Я смотрю - но и я не могу передать,
Как сжимается сердце и как тянет познать
То, о чём промолчит эта серая звень
Вереницы тоскующих изб деревень...

И, наверное, я понимаю тебя -
Жить нельзя, ничего никогда не теряв.
Только тот доживёт, кто, забыв про уют,
Разгадает, о чём перепёлки поют,

Что скрывает шумящий, как море, октябрь,
Что рождает слепую больную печаль.
И поэтому северный пасмурный день
Возвеличит и сотни подарит идей.

И поэтому осень, идя по лесам,
Пляшет в ветре, поёт, улыбается... нам.
Может статься, за логом немеющим тень
Дрогнет зыбко - промчит быстроногий олень,

Или, крылья сложив, сокол бросится вниз -
В цепких лапках забьётся пропащая жизнь...
Эти встречи так живы, так странно легки,
Что, запомнив, не сможешь не вплесть их в стихи.

Будто сами собою приходят слова -
В шуме ливня, в редеющем запахе трав...
Это всё неспроста... И пульсацией вен
Отзывается сладкий поэзии плен.

И бродить по лугам, напоённым тоской,
Лучше, нежели дома сидеть день-деньской.
И шататься по свету - вот лучший удел
Для того, кто иначе вовсе жить не хотел.

А теперь никогда не забудешь и ты
Эту позднюю осень, колючую стынь.
Даже после в кочующем дыме огней
Ты почувствуешь призрачный ветер полей.

Ты увидишь в угольях, рождающих свет,
Этот самый крадущийся лесом рассвет,
В треске веток съедаемых пламенем лип
Ты услышишь, как плачет над полем кулик...

...В этом городе осень не любят, поверь.
Слишком много нашлось для неё палачей.
Здесь считают, что осень, подруга зимы,
Как колдунья, хранит ведовство старины.

Здесь пытаются выгнать её за порог,
Топчут золото осени сотнями ног.
Люди города - стая брехливых собак.
Жить не могут без ругани, споров и драк.

Меж собой поругались давно, и теперь
Наступает черёд и природы. И с ней
Будут биться - как будто со злейшим врагом,
Словно с вором, пробравшимся затемно в дом.

Будет зло без причины, холодный расчёт -
В жилах этих людей кровь давно не течёт.
Там течёт, может, нефть, может, спирт - всё равно.
Эти люди живут не реальностью - сном.

Посмотри... Их глаза заставляет блестеть
Не живое творенье, а пошлость и смерть.
Не душа и не сердце - здесь разум важней:
Просчитать до конца, лишь для пользы своей..

Ну, а осень? Для них - только отзвук пустой.
Осень пылью метёт, давит грустью простой.
Увядает трава, птицы меньше поют...
И её не желают приветствовать тут.

Даже ранняя – ветра напевы во мгле,
Летаргия тепла по широкой стране,
Строй тяжёлых и тёмных в небесах облаков,
Веток шум, нагоняющий тысячи снов

О весне... Паутина и иней на колкой траве,
А под кронами голых дерев на земле -
Облетевшей листвы разноцветный ковёр...
Инквизиция вновь разжигает костёр.