Новокаиновой заплаткой

Еще таЮ немного мира. Прозрачно-синий в серых дырах, остатки света в память лета, почти тепло в мужских штиблетах. Несу в руках шершавость ссадин, которыми покой украден, распахнут люк и впущен ветер – снять показатели. Ответить, куда свернуть с утра в субботний. Подвалы, крыши, подворотни слоят томографом гудящим. Никто не предлагает фальши. Не прячет взгляд и не отводит своей руки, слова находит, когда нужны и те, что надо. На темной улице у ада никто не врет и не стремится себя собрать, объединиться, наклеить штампы этикеток и спрятать дальше, глубже в гетто секрет заброшенной калитки, искристость, трепет и улыбки. Молчанье – дальше под ресницы, стереть графит, размазать лица. И краски лить струей звенящей на только тех, кто настоящий, кто с полувздоха, полублика на пальцах режет тонкость всхлипа. Кто ждет, пронизывает, спорит, и что не ломаного стоит – прибоем царственные тени кладет в песок – цветной, весенний – взрывной волной на небо юга.
Хранить в руках тепло друг друга…
Еще таЮ остатки мира. Прозрачно-синий в серых дырах новокаиновой заплаткой стирает соль. Вздохну украдкой.