Рольф Шиллинг Лингараджа

Рольф Шиллинг
(1950)

Лингараджа
***
В шкуре тигровой танцор, вихрь - проворнее змея,
Сталь, в коей глянец и тень небосвод отразил,
Близостью самки с самцом, сочленил вожделея,
Женскую щедрость и мужа фаллический пыл.

Жадный до сотов, он - молот прогоркнувшим ядрам,
В древность проросший, и росту грядущему свет,
Топей расцвет, достоянье поднявший к плеядам,
Тянет чрез лбы и колени свой молненный след.

Головы косит, растит, распалив суеверья,
Рубит и вновь надевает, - то игрищ обряд,
Когти грифонам дарует, павлинам их перья,
Бабочке - мальву, ползучей рептилии - яд.

В шкуре тигровой мечтатель: увидеть танцора
Сможешь наверное лишь в сновиденьи своём,
Пламенно взмолишь мечи освятить тебе скоро,
Чтоб обнажить их в игре пред его алтарём.

Пика, искрящаяся над Эдемом забытым,
Врат нижних ястреб, от зелья с семянной росой,
Будешь в языцах звучать, стань в тебе он излитым,
Рог изобилья набухнет пурпурной красой.

Знать не желаешь: грозил он серпом поневоле,
Ранил крылом, или меч о тебя притупил?
В шкуре тигровой мечтатель, на шахматном поле
Жаркими каплями луг золотой окропил.

Шагом, скачками затем, царский скипетр пленяя,
Овном лишаешь Тельца, что уже изнемог,
Грозных рогов и тестикул; всё время линяя,
Мчишь по тропе, что огнём окаймил тебе Бог.

Больший ли? – в блеске щедрот своих, под оберегом,
Хвалишься крыльев размахом, что член твой как шпиль,
Или, что гидру поверг над блистающим брегом,
В снах его, если войдёшь в глубочайшую быль.

Семя его горячо, словно жидкое злато,
Глаз – амариллис в тебя исступленьем кропит,
Явится ль в храме владыка танцорам когда-то,
Коль из голов тебе, красных, цветёт и кровит?

Если дыханье его, твои двери плотские
Тёмным покроет, и вспыхнет копьё пред тобой,
Не разберёшь: в тебе женские соки ль, мужские,
Сладко ль во рту тает семени кладезь живой.

Стань тем, что ствол обвивает, у лба - кожей лунной,
Змием стань, шепчущим на ухо, скользким в устах;
Где мечеборцы ослепнут от неги безумной,
Ты – та стрела, что врата пробивает в мечтах.

Лёг по краям пух лебяжий, трепещет у жезла,
В бедрах возросшего; кровь-аметист - темнолик,
Пена кипит, где пучина потопы отверзла, -
Взмыли рога, ты свой жар утоляешь как бык.

Но, столп огня распадается пред наготою
Лона, где бог насладился росой кровяной,
Пика сникает, и рог, что пронзил флер собою,
Виснет покровом разорванной ткани грибной.

Он, - тот, кто вытолкнул в плоть твою дивные споры,
Ночь обратив, в ней венком защищаясь от змей,
Пеплу назло, наполняя желаньем просторы,
Тенью трепещет в фаллической славе своей.

Царство его, - опьяненье: слетит покрывало, -
Огнь станет пеплом, иллюзией, канувшей в ночь,
Рог опустевший ослаб, вкруг эфеса устало
Духи парят, как во сне филигранном точь-в-точь.

Боги другие, их битвы, и новые нравы,
Может дотянутся дней, что давно сочтены,
Пурпур и жезл, - примут кланы иные, их главы
Фризы украсят и мраморный выступ стены.

Только танцором войдёт он в твоё сновиденье,
Тем, пред кем гордый падёт, что с искусством знаком,
Если уверуешь в чудо, в его единенье,
Золотом станет, - что тронешь, что скажешь - стихом.

Чаши пустеют, уста оскорузнут, и веки,
Если оплавились латы, червь кузню изгрыз, -
Молния вновь окрылит, им взметённая в вехи,
Жгучим копьём защищая твой сон-парадиз.
 
Но, напряжённый и стройный, с тигровой опаской,
Ловко избегнувший дня на сандалий крылах,
Мажет на пясть антилопам пурпурною краской
Символ добра, наколов знак змеиный на лбах.

Ветром, проворнее белки, молящие губы
Рыбой целуя, клинком шкуру овна любя,
Солнцестоянья тебе прорицает он трубы,
Если глаз третий, фаллический, видит тебя.

Скоро пропал, и явился: за брегом пунцовым,
Где над снесённой, девятой, главой вознесён,
Каплей его родника, ты дыханием новым -
С ним сопряжён, проникая в божественный сон.


.............................

перевод с немецкого
Романа Пилигрима