Как странно в этом мире

И всё же странно в этом мире
Идёт черёд судеб и мыслей,
Что вдруг по жизни где-то шире,
А где-то уже, в этом смысле.

Так много лет, веков назад
Предшественники шли уж к цели,
Вот наступил и их закат,
Но всё ж идеи не взлетели.

Вот краснофлотец и чекист
В боях тех дальних полегли,
Теперь уж вспомнит журналист,
Чем жили да куда уж шли.

Да вспомнит он не так как было,
А с высоты прошедших лет,
И будто жизнь свою постылую
Он должен был сберечь, ан нет.

В боях жестоких погибая,
Он умирал с мечтой своей,
И думал он, как Россия молодая
Из мрака станет вдруг светлей.

Он не хотел жить как раньше жил,
И жертву своей жизнью приносил,
За новый мир он бился из всех сил,
Мечту о нём он в сердце сохранил.

Но мир остался без него,
Не знал он о мечтах его простых,
Но мир был без его всего,
Покинувшего мир ещё живых.

Но прошло, пробежало столетие,
Мир стал совсем другим, иным,
И наступило безумства лихолетие,
Которое сложно назвать простым.

И снова вот богатые вернулись,
И бедные опять под игом кровососов,
И жертвы Красной Гвардии забылись
У оставшихся руин колхозов.

И словно боец погибший плачет,
Взирая на печальную картину,
Он, наверное, ругал бы неудачу,
Что опять народ ну как скотина.

Ему бы жаль пролитой крови,
Напрасных жертв войны гражданской,
Уж если всё опять к суровым
Вернётся к этим временам.

Уж всё вернулось как всё было,
И снова - злоба, боль, отчаяние
Как будто всё вокруг забыло,
Что были здесь страдания.

Как будто не было сражений,
Судьбы, наполненной борьбой,
Как будто не было мучений,
И кто для них теперь герой?

Теперь царя уж все жалеют,
О Белой Гвардии поют -
И в книгах всё запечатлеют,
Скажи спасибо не плюют.

Как будто все труды напрасны,
Как будто вроде бы не жил,
Как будто не было несчастных
И тех, кто голову сложил.

И плакал юноша в шинели
В моих далёких странных снах,
И раны на плече алели -
Сидел, рыдал на валунах.

Чекист стоит неподалёку,
И нервно он цигарку мнёт.
И на щеке - кровоподтёки,
В кармане вдруг наган блеснёт.

Такой уж вспышки бандитизма
Он уж не видел никогда,
Хоть видел и ростки фашизма,
Но не представлял того тогда.

Как будто битвы не кончались,
А только бой идёт с собой,
Как будто с кровью не прощались,
И жизнь разрушена борьбой.

Да только ничего не ясно,
В братоубийственной войне,
И жертвы странны, всё напрасно,
И кто, на чьей он стороне.

И вроде нет борьбы гражданской,
Ну а врагов хоть пруд пруди,
И бьются все по-партизански,
Здесь — жажда денег впереди.

Здесь деньги всё за всех решают,
Любовь и дружбу продают,
Здесь честь и совесть забывают,
И подлости в ответ лишь ждут.

Уж как живёте Вы, потомки?
Куда девался наш задор?
О чём мечтаете, девчонки,
И что для Вас мечты простор?

Ребята, ну а Вы к чему стремитесь,
Что за идея Вас манит,
Вы в жизни что-нибудь боитесь?
Ведь лишь активность нас простит.

В таких волнующих беседах
Я сны свои все проводил,
И в их вопросах, моих ответах
Идею в снах я находил.

Одна беседа проходила,
За ней врывался новый сон,
И ничего мне не забылось,
И снова речи - в унисон.

Мой дед к беседе подключился,
Как будто внутрь меня смотрел,
И тон его потом смягчился,
Но с настороженностью смотрел.

Мой дед в гражданской был героем,
И смерть он рьяно презирал,
Вернулся он с последним боем,
И лишь победы жадно ждал.

Он ждал, когда придёт победа,
Тогда и жизнь другой придёт,
И эта вера в сердце деда,
И жизнь мою переживёт.

Мой дед давно и мир покинул,
Но я всё помню до сих пор,
И как, подумав, брови сдвинул,
И как мелькал в руках топор.

Он говорил, что все живём мы
Всё как-то странно, всё не так.
И потому-де странны зимы,
И звери тоже - кое-как.

Да я и сам сопоставляю
Ту жизнь тогда и жизнь сейчас,
И ничего не понимаю,
Когда изменило всех нас.

Куда девался задор жизни,
Куда народная сплоченность,
На чём держался ритм отчизны,
Ну а теперь лищь отчуждённость.

И рядом были украинец, русский,
Казах, грузин, калмык, удмурт,
И не стеснялись говорить по-русски
Лишь потому, что здесь живут.

Лишь потому, что нужны вместе,
Не потому ль народ могуч?
Такой подход в веках уместен,
Пускай, что в целом, неимущ.

Конечно, были мы другие,
Основа в нас была иной,
И план были лишь большие,
И пусть с судьбою непростой.

Мы все хотели лишь победы
В любых своих больших делах,
И были нам нужны ответы
И победить нам нужно страх.

Всё изменилось, всё сменилось,
И в мире всё совсем не так,
И как живём мы, мне явилось,
Что не проявлялось мне никак.

И как живём мы? Нет, не лучше,
Но мы снова рвём прямую связь,
Мы словно на реке, уж ставшей сушей,
В безумном мире, в уголке ютясь.

Ах, вроде бы, и много появилось,
Но много мы и потеряли враз,
И после много что случилось,
И стало всё понятно лишь сейчас.

Герои битв гражданской уж уходят,
А я смотрю им с сожалением вслед.
Но солнце также над землёю всходит
И рассылает на поверхность свет.

И день за днём всё так же ходит,
Продолжая календарный бег,
Луна степенно всё обходит,
И на Земле живёт абстрактный человек.

И, вспоминая о войне гражданской,
Днём примерения в стране зовём,
Те времена далёки словно сказка,
Хоть кто-то и листает свой альбом.

Возможно, факты знают или помнют
Такие, что даёт народу власть.
Когда уж долгожителей хоронят,
Тогда-то и останется вздыхать.

А примирение с кем - не понимаю.
И как смириться смогут уж враги?
Убогость жизни я не воспринимаю,
Вот те, кто мне приснился, не смогли.

И я растался с ними в тягостном сомнении,
Что верный путь избрали господа.
Я трепетал в загадочном волнении,
Что я расстался с ними навсегда.

Они и вправду вновь не приходили,
Как будто покидали этот мир,
Они до смерти жизнь свою прожили,
Согнувшись в ней как будто бы шарнир.

И всё же счастливы безумно были,
Глаза горели словно как огнём,
Они летали, а не жили,
А мы живём с большим трудом.

И дверь захлопнулась за ними,
Как будто резко разделяя нас,
Как будто за годами-то лихими
Разрушилась основа, наш каркас.