Реминисценции

Поговорим о том, как спрягается жизнь
В элементарном устройстве сложных конструкций,
В наивной и неугомонной устойчивости,
Что не в нас, но сама по себе
(Или в нас лишь постольку – поскольку…),
Помянем хорошее по-хорошему,
Утрём неимоверную скупую слезу
Где-то в далёком сердце,
Купим пива и, наверное, уже на скамейке
Изречём,
Что не всё так просто или само по себе…
Что заключения с разных сторон
По досужим ветвям больной биографии,
По напуганным фактам, увы, далеки
И в сторону могут свести следопыта,
В бессистемы, в системы систем,
В совокупности смутных предопасений…
Ведь всякое, в общем-то, может случиться,
Даже, пожалуй, – СМЕРТЬ.

Вот область, рядом с которой слова
Приобретают утраты в смысле,
Где великая условность наконец-то может,
Не притворяясь, быть самой собой,
Где без загадок – никакого символизма,
Косноязычия, грошовой тайны –
Всё обнажено в крамольном величии
Под вечно юными небесами.

Поговорим о том, как сочиняется жизнь,
Как годы исполняют ритуальный танец,
А маленькие похоти склоняют нас
Быть теми, кого уж нет;
Что, в конце концов, к стольки-то годам,
Будучи неглупым, и прочее, человеком,
Можно составить таблицы искренности,
Если уж что-то себе позволить;
И что, вообще,
В этом море неопределённости,
Неопределенности-для-себя,
Так легко строить прогнозы.
Почти пророчить.

Ведь человечество, ё моё, не дом –
букинистическая лавка.
Всё узнаваемо до затёртых страниц,
До книжных дыр прочитано наизусть:
Смелое кипение телодвижений,
Да сухой остаток,
Вечно забитый по всем углам…

Поговорим о том, как удержаться за жизнь
В настолько широком, до дрожи, контексте –
На всяком месте, где придёшь в себя,
Тебя ожидают всё те же вещи
(Которые можно безбожно множить,
И те, что можно лишь
перечислять).
Пусть так.