Ночной экспресс, часть 2 вид изнутри

Лихорадка колес, мятых штор желтизна,
Фонари в тертых робах да избы-калеки.
Наизнанку надета твоя новизна,
Монотонный состав сонной узкоколейки.

Без намордника, хлопьями пены дыша,
Заплетаешься в шпалах – бетонных горжетках,
Где сентябрь, нацепив сизо-пегую шаль,
Сквозь молочный туман скалит желчный прожектор.

Исплевалась искрой электричка-змея;
Кажут чартеры рваные рыла и рылья.
А из окон осклабилась осень-швея,
Из полыни соткавшая поезду крылья.

В кружки льется абсент. Поминаем вокзал.
Пропитой проводник канцелярию спросит:
«Может хрен с ним, что до Вифлеемской нельзя?»
Ангел комкает факс, дьявол вроде как «за»,
И мотается рельс на клыки бледных сосен.

А на станции тамбур сквозь выжженный зев
Сплюнет пепел озябший в гранитные рожи.
С запасного вздохнет однорельсник - резерв,
Что, мол, быстро небритую жизнь свою отжил.

Как вином опрокинутых улиц огни,
Колыхнулся в хвоинках зарниц перешелест,
А на мшарах салатовой бритвою гниль
Искромсала дрожащего ельника челюсть.

В запотевшем стекле ночи траурный шарм,
Как небрежный рисунок по трепетной кальке,
Догорает в рассвете, и меркнет душа
В такт тому, как кончается газ в зажигалке.

Точно метко летящие дротики дартс,
Что впиваются в грудь семафорного стека,
Сквозь чарующий хаос летят поезда.
Пусть любой мне понятней, родней человека;
Я для них, в свою очередь, буду всегда
Только росчерком синих чернил в картотеке.