След Елены

Листая старые альбомы,
Я открывал семьи архив,
Где по истории изломам
Родни, мне близкой, призрак плыл.

С глубин времён смотрело фото -
Красивой девушки портрет,
А в уголке проставил кто-то:
"Прошло уже почти сто лет".

И вспомнил я, как о сестрице
Вела мне бабушка рассказ,
Где было счастья две страницы,
А остальное - грустный сказ.

...Она в Голландии родилась.
В стране тюльпанов? Нет, не той.
Фольварк так звался в её бытность,
Корнями вросший в древний слой.

Фольварк - в Бочейковской округе,
На белорусской стороне,
Куда везли товары с юга,
И дальше слали - по Двине.

На снимке том была Елена -
В большой семье вторая дочь,
Филиппа с Феодорой семя,
Любивших жизнь, как звёзды ночь.

Филипп - отец, глава семейства,
С зарёю новый день встречал,
Жил хорошо, и с малолетства
К труду детишек приучал.

Когда Елена повзрослела,
Встал выбор - строить свою жизнь:
Зерно по осени созрело -
Взмыл в небо журавлиный клин...

Одна семья осиротела,
Кормилец умер - богатей,
Вдова, о дочери радея,
Стремилась благость привить ей.

Елену слёзно умоляла
За Мартой, доченькой, смотреть,
И слово в слово повторяла:
"Одной во всём не преуспеть..."

Елена, добрая с рожденья,
Вдове не смела отказать,
Взялась без горечи сомнений
Малышку Марту воспитать.

...Волной катились перемены
В штыками сотканном году,
Пылали панские именья,
Хлеба врастали в лебеду.

В дорогу стали собираться
Хозяйка с дочерью своей,
Спешили с нажитым расстаться -
Вползал под крышу красный змей.

Елена к Марте так привыкла,
Звала её уже родной.
Так два ведра на коромысле
Опорой стянуты одной.

Был час разлуки, расставанья
С отцовским домом, стороной,
Прощально матери рыданья
Звучали в горнице пустой.

Переживала Феодора,
А дочь, уткнувшись ей в плечо,
Пыталась скрасить степень горя
Шепча на ухо горячо:

"Я помогу подняться Марте
На новом месте, без врагов,
Родные, милые, не плачьте,-
Вернусь по цепочке шагов..."

А сёстры ей вдогонку слали,
Благословляя, крест рукой...
Ну, кто же знал, что распрощались,
Как с детством, - с дарственной судьбой!


...Чекисты рыскали, как волки,
И, чтоб коммуну прокормить,
Опустошали с хлебом полки,
Кривлялись: "Баре, вам не жить"

И по Голландии ударил
С небес скатившийся разлом.
Филиппа чоновец заставил
Забыть фамилию и дом.

Разворошили, обыскали,
В острог Филиппа увели.
А что, вы спросите, толкало
Разбой в фольварке том творить?

Виной всему была награда -
Расшитый золотом клинок,
Его в отцовском доме прятал
Владимир - старший сын, стрелок.

Он получил награду свыше
Не за глаза, не за "любя" -
За то, что ставил долг превыше,
И жизнь "копал" не под себя.

Когда с австрийцами сражался
И в царской армии служил,
Под пули шёл и не склонялся
Туда, где Иуда кружил.

"Кому теперь нужны герои?
Мы все равны - и бог, и царь
Гони оружье золотое!
Мы не потерпим, что ты стар".

И разгоряченный их старший
По столу маузером бил:
"Добро уже не ваше - наше.
Кто правит балом, ты забыл?"

Вдолбить Филипп пытался правду,
Что сын за Ленина сейчас,
В ответ постылая тирада:
"Попридержи до пыток глас!".

А в это время сын Владимир
Атаки белых отбивал,
Речистый Ленин был кумиром,
Про зло,чинимое, не знал.

Узнал потом, но было поздно -
Не удалось спасти отца,
Сверкнули очи мщеньем грозным:
Излить весь гнев на подлеца.

Но что б не мучился сознаньем,
Не повернул свой штык боец,
Ему сказали: утром ранним
От тифа умер твой отец.


...Всего не знала и Елена,
Была от дома далеко,
Вслед за хозяйкой, от Советов,
Потоком западным влекло.

Вихрь революций и измена -
Истоки грянувшей беды,
Обманом вскормленное племя
Крошило выслуги, труды.

Крошило страны и границы,
Делило мир на две весны,
Что снились людям, словно птицам,
Места, где вывелись птенцы.
 
Елена встретила Антони
Уже в далекой стороне,
К вершине жизни мчали кони,
Родимый дом всплывал во сне...

С Еленой сёстры не встречались,
Опасно было письма слать,
Лишь в отдалении старались
На милость Бога уповать.


...А над землей костры взметнулись
Жестокой битвы за Москву -
Две диктатуры вкровь схлестнулись,
В объятья стали мир замкнув.

Елена прочь от диктатуры
На Запад дальше шла и шла,
Укрыться бы в порывах бури!
Хотелось света и тепла.

...Жизнь разметала, разбросала
Сестёр совместное гнездо,
Там, где фольварк стоял, осталось
Пять яблонь с высохшим листом.

Их было столько же в фольварке,
В семье из детства - пять сестёр...
Ни дома прежнего, ни лавки:
Под снос пустили, под топор.

Их встреча так и не сверсталась,
В разлуке дожили свой век.
А как им верилось, мечталось:
Что есть причал у бурных рек!

Глаза засветятся от счастья:
Мы снова вместе, как тогда,
Когда не всполохов-напастей,
А мирной жизни - череда.

Когда был дом - один, весёлый,
С отцом и матерью, при всех,
И ни один захватчик - ворог
Не мог делить "на тех и тех".


Они покоятся далече,
В погостах вскроенных земель.
А звёздный путь всё так же - Млечен,
И сорт у яблонь тот же - бель...

Я разыскал следы Елены,
Когда открылись города,
Когда явилась эпох смена,
Вернулись в моду "господа".

Неужто надо жить до смены
Режимов, поколений, вех?
Как будто нет важнее темы,
Чем корни, род как оберег.


...Кружилась ленточкой дорога,
Как вспять мелькнувшие года,
Я ехал в Ольштын, чтоб по долгу
Замкнуть обрывы в проводах...


  История не придуманная. Моя бабушка Лидия Тараткевич потеряла старшую сестру в 1917 году, когда та уехала на Запад. Их мать Феодора с малолетними детьми в 1920 году, бросив дом в Голландии - так назывался фольварк в Витебской области, где они родились и жили,- скрывалась у родственников под Лепелем, так как отца чекисты арестовали, и он умер в тюрьме. Их интересовало Золотое Георгиевское оружие, которым был награжден сын Владимир, подпоручик Брусиловской армии, за подвиг в Первой мировой войне.
  В моем  детстве бабушка часто вспоминала сестру Елену, и очень хотела ее видеть. Лишь однажды, в 39-м, Елена напомнила о себе письмом и сообщила, что жива, вышла замуж за поляка, и у них растет сын Анджей. Но границы и войны мешали встрече, и связь снова оборвалась.
  Уже после смерти бабушки, когда рухнул Советский Союз, я попытался найти следы Елены. Четыре года вел переписку с архивами, и - нашел! Судьба  забросила Елену, которая звалась уже Хеленой, с мужем Антони и сыном Анджеем в мазурийские края Польши - в бывшую Восточную Пруссию. Она до конца жизни переписывалась со своей нареченной сестрой - Мартой.
  Сейчас Хелена и Антони покоятся под Ольштыном (немецкий Алленштайн).
  Я встретился с ее внуками - Мареком и Кшиштофом. После чего родились стихотворные строчки...


07/10.10