Юдифь

Картинка из интернета
               
Паутина в кустах отрешённо висит,
В середине вдова в чёрном платье сидит.
Отошёл её друг в мир печали иной,
А она теперь кличется чёрной вдовой.
               
Богомол тот же путь до могилы пройдёт,
Когда пару себе под листочком найдёт.
Опьянев от любви бесшабашной земной,
Час последний охотно подарит ей свой.

Что предание нам о судьбе говорит?
В Ветилуе жила не красотка Лилит,
Там Юдифь проживала счастливой женой,
Но осталась без счастия горькой вдовой.
 
Спит в могиле холодной любимый супруг,
Нет спасенья вдове от тревожащих мук.
Закрывает полог надоевшим сватам,
Смотрит вслед убегающим буйным ветрам.

Тучи снова сгустились, и снова борьба –
Вражьих лучников сотни пригнала судьба.
Завтра город умрёт. Быть великой беде,
Перекрыт уже жителям доступ к воде.

Управитель седой под навесом сидит,
Он живыми сдаваться врагу не велит.
Что ж, Юдифь дорогая, тебе, знать, решать,
Как осаду зловещую с города снять.
               
Опустила вдова свой задумчивый взгляд,
В дорогой, как на праздник, оделась наряд,
Набрала и сыров, и корзину вина.
Враг силён и коварен. Но я же умна!
               
Едким дымом курятся ночные костры,
Ассирийцев отряды, как осень, пестры.
Олоферн – полководец, рождён воевать,
Под началом отважного грозная рать.
   
«Что тебя привело в мой воинственный стан,
И каким я обязан всесильным богам?
Не видал я такой неземной красоты,
Будешь гостьей сегодня в шатре моём ты».

«Я пришла, чтоб сказать о знамении мне,
Что привиделось нынче в пророческом сне:
Ты – велик и прославлен, отважный герой,
Покоришь на рассвете мой город родной».

Заглянула в его волевые глаза,
Боевая пылала вначале гроза.
С любопытством проснулось внимание в нём,
И любовная страсть разгоралась огнём.
               
Ни жива с той минуты Юдифь, ни мертва,
Сотни жизней спасала сегодня вдова.
Тяжкий жребий взвалила на плечи. Ну что ж,
Прихватила с собою отточенный нож.
      
Сидит гостья в шатре, и в волненьи она
Наливает герою хмельного вина,
Оказался не страшен, как будто бы друг,
И в груди потеплело от радости вдруг.
               
«Я решил перед войском и всею толпой
Объявить тебя завтра законной женой.
И как только закончится этот поход,
В моём доме семейном нас счастие ждёт».
               
От вина, от любви и от радостных дум
Опьянён был героя решительный ум.
Он заснул, а Юдифь, чуть волнуясь, глядит,
Меч тяжёлый его в изголовье висит.
               
«Он сказал, что я завтра ему как жена...
Почему своё счастье убить я должна
И отвергнуть блаженство обещанных дней?
Нет ни друга, ни радости в жизни моей!».
               
И слеза по щеке покатилась горька...
Опустилась ослабшая книзу рука,
К горлу давящий ком, как злодей, подступил
И в груди опустевшей обидой заныл.

Ощутив свою слабость, отставила меч,
Захотелось опять на подушки прилечь,
Лба коснулась, стыдясь в добровольном плену,
Олоферн улыбнулся блаженному сну.

Нежно блики в оконце бросала луна,
Трижды меч подносила к постели она.
А из глаз на ковры слёз солёных река,
Щёки жаром пылали, а в сердце тоска...

Над шатром пролетела внезапно сова,
И от грёз полуночных очнулась вдова,
Слёзы вытерла живо, взяла в руки меч,
Чтоб народ свой спасти, чтобы город сберечь.
               
В окруженьи сородичей дни сочтены,
Все в бою беспощадном погибнуть должны.
Значит надо низвергнуть любовника в прах,    
Предводитель чужой – её племени враг.

Приближалась полуночь – отмщения срок,   
Подняла она с муками острый клинок,
Чтоб не жёг её душу постыдный упрёк,
Чтоб народ её доброе имя сберёг...
               
Голова Олоферна недвижно лежит
И немое молчанье отныне хранит.
Чтоб никто в вражьем стане увидеть не смог,
Уложила её как добычу в мешок.
               
С ней служанка дорогой обратною шла
И мешок полотняный в корзине несла.
Отстояла Юдифь своей Родины честь –
Принесла в Ветилую желанную весть.
               
Ликовали имущие и беднота
Пред вдовою открыли они ворота –
Героиней вернулась с трофеем домой,
Тем спасла Ветилую – свой город родной.
               
Прожила одиноко Юдифь много лет,
На всю жизнь сохранила свой вдовий обет.
Только в ночь до утра зрел всевидящий Бог
Слёзы горьких обид и терзаний клубок.