Слово - всему основа. О поэзии Светланы Кузнецовой

"Слово — всему основа"
                Светлана Кузнецова

Я не считаю себя вправе анализировать стихи Светланы. Я не филолог. Поэзия — мистическое таинство. Я могу говорить только о своем субъективном восприятии.

Когда прочла впервые ее стихи, я была зачарована их волшебным звучанием. Много лет я была первой слушательницей ее новых произведений. Эмоциональные краски заметно менялись. Исчезла игривость, ироничность. Они становились все значительней и печальней. Голос Светланы и сейчас проникает в мою душу. Случалось, она звонила мне среди ночи, чтобы прочитать только что родившиеся стихи. И каждый раз я умирала и воскресала. Умирала от невероятной боли и печали и воскресала от красоты звука, гармонии слова, мысли и чувства.

Я достаю с полки книжного шкафа поэтические сборники Светланы, все, кроме первого (у меня его нет)- «Проталины» (Изд-во «Молодая гвардия», М.,1962), вышедшего с легкой руки известного советского поэта Александра Прокофьева, который первым оценил своеобразие и уникальность дара Светланы.

Вот перечень сборников, изданных за годы нашей дружбы и ею подаренных мне:
«Только о любви», Библиотека журнала «Огонек», М., 1963;
«Светлана Кузнецова», Библиотечка избранной лирики, Изд-во ЦК ВЛКСМ «Молодая гвардия», 1964;
«Соболи», Советский писатель, М.,1965;
«Сретенье», Изд-во «Советская Россия», М., 1969;
«Забереги», Советский писатель, М.,1972;

ДАЛЕЕ ПАУЗА длиной в 10 лет!!!
10 лет преднамеренного замалчивания имени Светланы Кузнецовой по указанию свыше.
10 лет Светлане не давали возможности печатать ни свои произведения, ни переводы, лишив ее тем самым хлеба насущного.

Только с 1982 года появились на свет следующие книги:
«Гадание Светланы», М., Советский писатель, 1982;
«Соболиная тропа», Иркутск, Восточно-Сибирское книжное издательство, 1983;
«Стихотворения», М., Советский писатель, 1986.
«Второе гадание Светланы», М., Советский писатель, 1989;
И последняя книга, которую Светлана вместе с редактором В.С. Фогельсоном тщательно подготовила к печати, но которую увидеть ей не пришлось, так как книга вышла спустя два года после того, как Светланы не стало:
"СВЕТЛАНА КУЗНЕЦОВА. Избранное. Стихи", М., Советский писатель, 1990.

Стихотворения Светланы публиковались в ежегоднике «День поэзии». Ее печатал Твардовский в журнале «Новый мир». В «Новом мире» она печаталась и позже, также и в журнале «Огонек» и других советских журналах. Ее стихи появлялись в «Литературной газете» и в газете «Литературная Россия».
В годы перестройки (когда это стало, наконец, возможным), главный редактор журнала «Огонек» В.А. Коротич опубликовал девять стихотворений Светланы из двенадцати цикла «Русский венок», в котором отразилась вся боль Светланы за нашу Россию, за ее народ. («Огонек» №18, апрель, 1988).
Прошло 20 лет со времени публикации, канула в небытие перестройка, наступили новые времена, но тема «Русского венка» остается, к сожалению, по-прежнему актуальной.
Не могу не сказать о замечательном цикле стихотворений Светланы, названным «Подруга». Удивительно, но ни одна из поэтесс не обращалась к этой теме, к теме женской дружбы, женских судеб и характеров.

Незадолго до ухода Светланы в Литературной газете развернулась полемика о различии мужской и женской поэзии. В статье «Под женским знаком» поэт Юрий Кузнецов (11 ноября 1987 г. № 46), рассуждая на эту тему, приводит примеры, проводя параллели между Габриеллой Мистраль и Мариной Цветаевой, между Анной Ахматовой и Светланой Кузнецовой.

На выпад Юрия Кузнецова Светлана ответила (20 января 1988 г. №3) в заметке «Под мужским Знаком?» умной, тонкой иронией с легким кокетством, объяснив, почему не обиделась:
«Во-первых, прямая похвала звучит в наше время несколько подозрительно; во-вторых, имя мое упоминается в ряду достойнейших; в-третьих, приятно себя чувствовать девочкой, которую дернули за косичку в литературной игре.
А в заключение я хочу от имени всех женщин процитировать вышеназванную Габриеллу Мистраль:
"Я — тот сосуд, что вровень с краем налит,
тебе ж кажусь фонтаном без движенья,
Мое молчанье целый мир печалит,
Оно страшней, чем смерти наступленье".

Однажды в сумрачном состоянии Светлана с горечью произнесла: — Кому нужно все это? — имея в виду свое творчество.
В ответ на ее риторический вопрос я рассказала ей о случае в автобусе. Я возвращалась от нее взволнованная последними стихами. Ко мне подошла знакомая журналистка и поинтересовалась, о чем я задумалась. Я сказала, что я под сильным впечатлением от только что услышанного. И вдруг она громко на весь автобус начала читать ранние стихи Светланы. Я вся сжалась, — так это было непривычно и казалось неуместным, — и поспешила прервать свою знакомую, спросив, откуда она их знает? Она ответила, что в годы ее учебы в Московском Университете Светлану приглашали выступить на факультете журналистики, и не запомнить ее облик и ее стихи было невозможно.
Светлана невесело усмехнулась.

Тогда я предложила ей почитать стихи в моем конструкторском бюро. Я и не надеялась, что она согласится, так как она давно избегала людных мест. И, честно говоря, я не слишком надеялась на успех в аудитории инженеров, программистов и других сотрудников. Не потому, что они далеки от поэзии, а потому, что мы все в то время огромного дефицита продуктов, одежды, книг были «затюканы» бытом. С утра мы были озабочены, где достать мясо, чтобы накормить семью, кто побежит занять очередь за яблоками, как успеть за короткий обеденный перерыв нашить заплатки на джинсы ребенка или сбегать за лекарством для мамы.

Так вот, Светлана пришла, и зал был полон!
Она поднималась по лестнице нашего учреждения с высоко поднятой гладко причесанной головой, обрамленной пушистым мехом огромного воротника черного пальто-макси. Те из моих сотрудников, кто спешил домой, встретив Светлану, вернулись, заинтригованные. Скинув пальто, Светлана вошла в зал вся в черном и серебре. Такая женственная, легкая и изящная!
Она не поднялась на сцену, а попросила разрешения сесть за столик, стоящий в зале. Светлана интуитивно сократила дистанцию между собой и аудиторией. И сразу стало как-то уютнее, теплее. Мягко улыбнувшись, без всяких предисловий Светлана начала читать последние стихи: «Деревенский дом», «Окраина», «Крот» и другие.
Воцарилась небывалая для нашего конференц-зала тишина.

Я всегда удивлялась искусству ее чтения. Что бы Светлана ни читала, стихи или прозу, ровным негромким голосом почти без интонаций, она неуловимо расставляла акценты так, что каждое слово проникало до мозга костей, волновало до глубины души. И в этот вечер я почувствовала такое же воздействие Светланиного чтения на меня и всех собравшихся в зале людей. Когда Светлана читала стихи из проникновенного цикла «Русский венок», я рискнула оглядеть зал. У многих глаза блестели от слез.

Светлана читала почти час.
Финал был впечатляющим: когда умолк голос Светланы, долго-долго стояла оглушительная тишина. Никто не пошевельнулся. Словно завороженные, все мы ждали продолжения. И только, когда удивленная Светлана, высоко подняв узкие брови, сказала: — Это все! — мои сотрудники, поднялись и стали молча расходиться.
Они были ошеломлены волшебной силой СЛОВА Светланы.