Европейскому революционеру, который потерпел пораж

И все же, мой брат, моя сестра, не отчаивайся,

Иди, как и прежде, вперед — Свободе нужна твоя служба,

Одна или две неудачи не сломят Свободу — или любое число неудач,

Или косность, или неблагодарность народа, или предательство,

Или оскаленные клыки властей, пушки, карательные законы, войска.

 

То, во что мы верим, притаилось и ждет нас на всех континентах,

Оно никого не зовет, оно не дает обещаний, оно пребывает в покое и ясности, оно не знает уныния.

Оно ждет терпеливо, чтобы наступил его срок.

 

(Да, я воспеваю не только покорность,

Я также воспеваю мятеж,

Ибо я верный поэт каждого бунтовщика во всем мире,

И кто хочет идти за мною — забудь об уюте и размеренной жизни,

Каждый миг ты рискуешь своей головой).

 

Бой в разгаре, то и дело трубят тревогу,— мы то наступаем, то отходим назад,

Торжествуют враги или думают, что они торжествуют,

Тюрьма, эшафот, кандалы, железный ошейник, оковы делают дело свое,

И славные и безымянные герои уходят в иные миры,

Великие трибуны и писатели изгнаны, они чахнут в тоске на чужбине,

Их дело уснуло, сильнейшие глотки удушены своей собственной кровью.

И юноши при встрече друг с другом опускают в землю глаза,

И все же Свобода здесь, она не ушла отсюда, и врагам досталось не все.

 

Когда уходит Свобода, она уходит не первая, не вторая, не третья,

Она ждет, чтобы все ушли, и уходит последней.

 

Когда уже больше не вспомнят нигде, ни в одной стране, что на свете есть любящие,

Когда ораторы в людных собраниях попытаются чернить их имена,

Когда мальчиков станут крестить не именами героев, но именами убийц и предателей,

Когда законы об угнетении рабов будут сладки народу и охота за рабами будет одобрена всеми,

Когда вы или я, проходя по земле и увидев невольников, возрадуемся в сердце своем

И когда вся жизнь и все души людей будут уничтожены в какой-нибудь части земли,—

Лишь тогда будет уничтожена воля к Свободе,

Лишь тогда тиран и нечестивец станут владыками мира.