Ночлег на казачьем хуторе 4

Обнял. Руки, словно клещи!
Так прижал к своей груди.
Я ему:
- Семён! Полегче!
С ног упали сапоги,
Сорок пятого размера,
Что дарили старики.
Сшиты, к форме офицера.
Дивный хром! Но велики.
Ноги стёр, сплошные нервы.
Но моя ли в том вина?
Мой размерчик - сорок первый.
Под него и стремена.

Тут Семён меня поставил
На пол. Я стою босой…
- Люб ты мне зятёк! 
Добавил:   
- Вижу брат, беда с тобой!
- Что за обувь-то такая?
- Аккурат, под мой размер!
Сапожищи обувая
Говорит:
- Как офицер,
- Завтра в пляс пойду на свадьбе!
- Обувь, мы тебе найдём.
- До хрена сапог в усадьбе.
- Хош, за новыми пошлём?

- Ой, пошлёт… Чего чудишь-то?
(Есаул, как конь заржал)…
Вижу.  Дело тут не чисто…
В дверь шмыгнул и убежал.
Воротился и приносит
Мне худые сапоги.
Предо мною на пол бросил:
- На, примерь, на две ноги!

Вот меня уже разули…
(Мысли в голове свербят).
Как вора в рваньё обули…
(За стеною смех девчат).
Как же людям показаться,
В сих «бахилах» белым днём?
А они:
- Что огорчаться?
- Завтра новые найдём!
- Походи пока что в этих.
- Как-никак не босым, брат!
- И позволь тебе заметить.
- Хромочи мне, в аккурат!

В белой хате стол богатый!
Настю, в шёлковый наряд
Разодели. Дело свято!
Образа в углу висят.
Все тут, сёстры и подружки,
Атаманова жена…
Первачок разлит по кружкам.
Один я как Сатана.
Будто нынче по этапу
Меня гнали по грязи.
Да соломенную шляпу
Дал Семён. Сказал:
- Носи!

Так вот нас благословили,
С Настенькой. Рыдала мать…
Но внимание обратили
В чём стоит их первый зять.

Не досуг - большая пьянка!
Есаул берёт гармонь…
Вся помолвка, как  гулянка,
Вид у всех - кураж, огонь!
Пахло в хате самогоном,
Что разлили на столе…
Пели так, что аж за Доном,
ЧЁРТ ЗАВЫЛ СКАЧА В СЕДЛЕ!
Заскрипели  половицы.
Пляска, дрожь стекол в окне.
Две молоденьких сестрицы,
Лишь сочувствовали мне.

Старый Атаман поднялся
И повис на костыле.
Хмур он был, но не ругался,
Лишь качался, как в седле.
Захмелел и мыслил сложно.
Говорил:
-  Вам поспешать
- С этим. Ну, ни как не можно!
- Где его отец и мать?
- Слухай, Гринь! Казак ты бравый!
- Да и свиду не дурак.
- Пусть и люб Настасьи малый…
- Поступаешь как чудак.
- Что же за обряд венчанья
- Без родни от жениха?
Молвил с разочарованием:
- В голове твоей труха!
- Познакомимся с роднёю!
- Ты сегодня трезвым будь!
- Прямо с утренней зарею
- Собирай их с Настей в путь.
- Вижу Гриня, что Андрею,
- Люба Настенька твоя!
- Надо знать и поскорее,
- Чьих кровей твои сватья?
- Что за люди? Пусть расскажет
- Нам Андрюха, про своих…
- Он сидит, и нос не кажет,
- В старых сапогах моих…

И такое тут случилось! 
Сеня сразу побледнел.
Настя в разговор включилась:
- Что, братишка - обнаглел!
- Чьи ты сапоги напялил
- И гарцуешь, как петух?!
Вняв словам, отец добавил
Матом, что схватило дух:
- Паразит ты окаянный!
- Что удумал, твою мать…
- Спятил, пёс, в угаре пьяном! 
- Начал зятя разувать!?
- Что ж такое с сыном сталось?
(Вмиг в сенях исчез сынок).
И придя в такую ярость
Вслед кричал:
- Убью щенок!

В дверь летели крынки плошки.               
Вслед за ними чугуны.
Поскользнувшись на картошке
Есаул порвал штаны.
Празденство дошло до точки.
Всё случилось как во сне.
Атаман и его дочки
Хитро улыбались мне.

Сентябрь. 2010 год.