Орган звучал, змеились трубы

Орган звучал,змеились трубы,
О бархат тёрлись южной ночи.

И тон, то ласковый, то грубый
Мне сердце рвал от счастья в клочья.

То колокольцев звон хрустальный,
То шелест трав, то рёв прибоя.

И лик Спасителя янтарный,
Со свода наблюдал за мною.

Его глаза теплом лучились,
И негой царственно прозрачной.

И все мы в чём-то изменились,
Воспряли над судьбой невзрачной.

Ушли сомнения, заботы,
Интриги, зависть, ожиданья,

И отчего-то плакал кто-то,
И славил чудо Мирозданья.

Мерцали органиста кисти,
И управляли жизни сказкой,

И демон зависти, корысти,
Куда-то сгинул без огласки.

И храм старинный колыхался,
Дрожал и бился от трезвучий.

Он в небо звёздное пытался,
Прорваться, но мешали тучи.

Он в звуках Баховской токкаты
Себе казался исполином,

И купол острый и покатый
Нацелен был на Альберио.

Века нависли грузом тяжким,
На строгих очертаньях зданья,

А он старался так, бедняжка,
Порвать оковы мирозданья.

Но вот ушло сиянье Баха,
Ушли восторги, единенье.

На миг восстали мы из праха.
К нему опять влечёт теченьем

Реки, что нас несёт к порогу.
Там нас Харон смешком встречает.

Мы все там будем понемногу.
Судьба за это отвечает.