Наивный разговор о жизни

Я крайних не держусь сейчас суждений,
Житейских будней качество давно
Я не рифмую в лаве громких прений
Со словом  упоительным «вино».

Клейма не вешаю - рассудок не теряю –
А просто рассказать лишь я хочу,
Как жизнь свою теперь воспринимаю…
Не все скажу - о многом промолчу,

Чтоб не роптали – вы меня простите -
Вниманье ваше чтоб не распылять…
Вы сами все потом договорите,
А мне наверно, главное начать…


                1

Я, может быть, чего не понимаю –
Увы, не политических кровей –
Наивностью ведь с детства я страдаю,
Неизлечимой… правда – хоть убей.

Привык на веру брать все с полуслова,
Без вомущений и не матерясь,
Всему внимая просто и толково,
К чему-то светлому всегда стремясь.

Я верил в то, что нет страны на свете
Щедрее, необъятней и сильней…
В которой счастливы: и взрослые, и дети,
В которой мне почетно стать взрослей.

Я верил в то, что хлебороб здесь главный
Кормилец, вместе с ним животновод;
И что в рабочем славный дух державный…
Все важно: поле, ферма и завод.

И время шло, страница за страницей,
Листая маленький настенный календарь,
И мимо мчались имена и лица,
То пыль полей, то полигонов гарь.

Я вырос, как тому меня учили:
Гранит наук с усердьем разгрызал,
Трудился, чтобы искренне хвалили,
Сапог солдатский честно одевал.

Ну что сказать… Ведь время – это птица.
И так широк размах ее крыла,
Что вновь сменились имена и лица –
Наивность чуть в сторонку отошла.

Остался я приветлив и доверчив,
И нежность в сердце - нет - не променял.
Но только разум мой стал боле «гуттаперчев»
Взыскательней характером я стал.

Все потому, что понял я однажды,
Что жизнь одна… и нужно осознать:
В одну речушку не войти нам дважды,
Ушедшее не стоит догонять. 

Напротив, нужно будущее видеть,
Рассвет его ликующе встречать,
Но так, чтоб рядом друга не обидеть,
Чтоб говорить там, где нельзя молчать.


                2

Давным-давно придумал кто-то ловко,
Тот, кто работать явно не хотел,
Простую вещь – «деньгу», и со сноровкой
Их «в рост» давать всем остальным сумел.

Тогда не то, чтоб мир себя не слышал,
Как говорят, мол, горе – не беда…
Но кто-то в поле, как отец, не вышел,
Кто про станок забыл уже тогда.

А то ли раньше: каждый стоил столько,
Сколь он по правде в жизни заслужил,
Сколь он работал, как, какую дольку
Он сделал сам, какую одолжил…

И всем хватало места, и держава
Давала по мозолям их права:
Кому-то  - честь, почет, награды, слава…
Кому-то - адекватные слова.

Менялся хлеб на плуг, мед на тулупы,
Искусство и поэта и певца
Менялось по потребности на крупы,
На молоко… и так все без конца.

И вот сейчас, на смену поколеньям
Трудившихся на благо сыновей,
На благо внуков… Вдруг в успокоенье
Все больше тех, в ком нет «рабочих дней».

Рабочих – значит что-то нам дающих:
Хлеб, молоко, станок… - все хорошо.
Все больше стало праздных и снующих,
Довольных исполинским барышом.

Растут дома у них – и все как надо,
Я рад за их роскошные авто…
Но как достигли этого? Преграда…
Никто не объясняет мне, никто…

Действительно, не жалко, не обидно…
Наверно, лучше их душа и ум,
Наверно, им – талантливым – все видно
Давно уж было… шли не наобум.

Пусть так… сейчас ищу не справедливость,
Пока еще к ней мне не подойти…
Простите мне, прошу, мою строптивость –
Я просто смысл хочу во всем найти.

Учиться нужно ли? Где, как и сколько?
Что нужно знать, чтоб депутатом стать?
Уметь читать, наверно?.. Нет, не только -
На заседаньях, главное, не спать.

Нет, не хочу обидеть депутата –
Он занятой и важный человек,
Такой, как все… но только лишь с мандатом
Плюс сеть автозаправок и аптек.

А в чем упрек? Да нет его, родимый…
Закроют залу и погасят свет.
Как птицы, годы пролетают мимо,
А спросу с них, как с депутатов, нет.

Не вижу и особых дарований
Я у министров – ни у тех, ни тех…
Вновь надававших нам лишь обещаний,
Чей в «кулуарах» искренен лишь смех…

Что тот народ? Кто он таков? Простите,
Мы все честны… – а ты, писатель – хам! -
Проверьте, что угодно, что хотите,
Хотя доверьте лучше это нам.

И мы – куда деваться – «доверяем»,
Грозя на кухнях строго кулаком…
Оставим это, так все понимаем,
Храня всю горечь в сердце под замком.

Не видно ничего – лишь капля света…
Где паруса, где мачта корабля?
И крутится огромная планета,
И вертится родная мне земля.

Кто разъяснит: вот я, моя зарплата,
Обычная работа и жилье,
Родителями данное когда-то,
По сути – дар… не подлинно мое.

«Забыло» государство ведь когда-то
Квартиру дать для всей моей семьи,
«Забыло» дать достойную зарплату,
Чтоб мог ее купить я «на свои».

Работаю… как надо - честь по чести…
Голодных в доме, вроде, не найти -
А вот завод купить… - стою на месте -
Никак мне на него не наскрести.

Тут бизнесмены сразу засмеются:
Ну, ты наивен, право же, чудак,
Так ничего ведь в жизни не добьются,
Не так ведь нужно, ну совсем не так…

Оставь все службы – это все пустое…
Судьбу свою ведь сам лишь сотворишь…
Купил – продай… кругом дно золотое…
И на заводик скоро накопишь…

Так значит, либо служба… - отвлекаюсь -
И вместе нам уже не совместить:
Достойно жить, рублем не унижаясь,
И честно Родине, как встарь, служить?

Но я, как прежде, вновь сейчас доверчив -
Сверх меры тех, кто любит проверять… -
Вот только начинать пока мне не с чем,
Где капитал подобный можно взять?

Где брали вы? Скажите мне, скажите?
Вот тут-то и загвоздка – все молчат.
Вы только о «потом» мне говорите,
А не о том, чем бизнес ваш зачат.

Неблагодарна тема – понимаю…
А где же мне ту благодарность взять,
Когда я до сих пор лишь занимаю
У тех, кто строго вынужден молчать?

Вот два обычных с виду гражданина,
Когда делили «прошлую» страну:
Кто акций взял завода половину,
А кто, как мы – одну… всего одну…

Но можно сто взять было или тыщу,
Коль всю квартиру целиком продать…
А остальные – только не взыщите –
Достались, если мог ты воровать.

Ну, а уйти затем от правосудья -
Так это было точно пустяки…
Ведь судьи – да не смейтесь – тоже люди,
Тем более, совсем не дураки.

Вот так – смогли… и наложили «лапу»;
На все давно готовое уже…
Боясь, что кто-то с прищуром Остапа
И их оставить сможет в «неглиже»…

Вмиг заручились мнением у «власти»,
Что переделу больше здесь не быть.
У каждого теперь иное «счастье»,
О прошлом лучше будет позабыть.

Что ж, вот такие, значит, размышленья
Имею про «начальный капитал»…
А прав я был в подобных рассуждениях
Иль по неведенью чего-нибудь наврал -

То скажут после «профессионалы»,
Сейчас их ой как много развелось…
Все умные – а толку что-то мало,
Так на Руси давненько повелось…

И пусть, что вижу, говорю я честно,
Да только эта честность не нужна
Тому, кто поступил так повсеместно,
Кому, поверьте, не нужна страна.

Кто был прикрыт «заботливым» законом,
Кто для властей остался должником…
Кто раболепствует лишь перед «троном»,
А с остальными словно не знаком.

Как будто он сам по себе родился,
Сам по себе учился и дышал…
Как будто на шпаргалки не молился,
На койке общежитской не лежал.

Как будто сам себе он взял - построил
Металлургический, иной другой завод
Лишь за зарплату… Совесть успокоил
Огромный, до небес, валютный счет.

Здесь не о тех мой разговор особый,
Кто без копейки город покорял,
Кто на спине имел хребет двугорбый,
Покуда на ноги немного встал.

Кто, пуп порвав, наладил производство,
Как встарь его могучий праотец…
Кто к хлеборобству и животноводству
Вернулся блудным сыном, наконец.


                3

Моя печаль – страна моя Россия…
Ее волшебные, как трели соловья,
Родимые края, края родные
С душой, как матушку, вновь обнимаю я.

И нет мне ничего сейчас дороже,
Чтоб сердцем честным просто, верно  знать:
Моя страна жива - из пепла может
Она себя как Феникс возрождать.

Пройдут, я знаю, бури лихолетий,
Остынут злободневные ветра…
В стране моей на множество столетий
Настанет справедливая пора.

                4

Мне можно дать упрек: …мол, что кричишь, -
Возьмись - да сам, как надо, тут же сделай,
Горланить все горазды просто лишь…
А я и делаю… – но это лишь полдела.

Все дело в том, чтоб каждый смог, сумел,
Понять вот что, не брезгуя лукаво:
Все мы – одно, как организм, что цел
Тогда, когда в нем все равны по праву.

Все важно, ценно – органов таких,
Чтоб были более других нам ценны,
Нет - и не будет, ведь без остальных
И сердце остановится мгновенно.

                5

О многом можно с вами говорить,
О многом можно плакать и смеяться,
О том, как жить, свой чудный мир творить,
Любить весь век, на миг влюбляться…

Как раньше все любили мы кино,
И разные с ним телепередачи!..
Все это было так давным-давно,
Теперь совсем все стало здесь иначе…

Я телевизор больше не смотрю –
Прости меня, его творец-создатель…
Желанием я больше не горю
Глядеть в него, иной я созерцатель.

Все дело в сути, внешность можно смыть…
Ведь лицедейство – это не злодейство,
Когда оно по правде учит жить,
И истребляет в душах фарисейство.

Но то, что на экранах есть сейчас,
На «голубых» любимейших экранах,
Творится постоянно каждый раз,
Страшней любого бывшего тирана.

Пропитывая душу, сердце, мозг,
Насквозь все то, что делает людьми нас,
Телеэкран сейчас больнее розг
Бьет по сознанью – аут… и на вынос…

Не скажешь просто «нечего смотреть»…
Там много есть – но все, не то, что надо…
Я чувствую природную там смерть
И запахи душевного распада.

А как любили в детстве мы смотреть,
Прильнув душою всей к телеэкранам,
Как Жизнь вновь побеждает гордо Смерть,
Любовь чиста, свободна и гуманна…

Высоких чувств тогда мы не считали,
Мы ими жили… их мы берегли…
Сейчас все пошлости, все комплексы, печали,
Терновником в экранах проросли.

Творит все ведь не глупый, не наивный,
Какой-то незнакомый гражданин.
Все делает дородный, перспективный,
Талантливый в цинизме господин.

В нем цель одна, в нем есть любые средства,
В нем все всегда, как надо – «на все сто»…
В нем только нет с Добром уже соседства,
И Совесть для него давно – ничто.

                6

Мы все вперед спешим, спешим, спешим -
Стремясь куда-то глубже, шире, выше…
За чем-то за серьезным, за большим –
А в деревнях соломенные крыши…

Плывем по водам и по небесам,
Идем широким маршем мы по суше…
Забыв счет времени: минутам и часам –
Забыв про все и, в том числе, про души.

Да разве есть понятие души
В сверхсовременном двадцать первом веке?..
Она распродана за мелкие гроши,
Она изжита гонкой в человеке.

И государству лучше наказать -
Спокойно, праведно, блюдя всю строгость мантий –
За нерадивость… прежде воспитать,
Забыв мальца средь мудрых хиромантий.

Забыв любовь ему к себе привить -
Не страх, сводящий скулы, не сомненье… -
Любовь к стране, в которой нужно жить
Во славу всех дальнейших поколений.

Чтоб уважали Славу и Закон, -
К последнему особы пожеланья -
Чтобы не шли как бесы на поклон
К тому, кто даст им слаще пропитанье.

А чтобы уважали: нужно чтить
Не только лишь ушедших – настоящих,
Тех, кто умеет свято честь хранить,
В своих сердцах, открытых и горящих.

Кого не манит легкая добыча,
Кто служит и не просит ничего -
Без званий громких, вычурных отличий -
На благо государства своего.

Таких немало – больше, чем продавших,
Как им покажется, задорого себя…
Таких немало… – Родину спасавших
Не раз «за так»… лишь преданно любя.

Но редко к ним, слабо пока вниманье,
Лишь вскользь, обрывисто… - лишь как отметка в план…
И нет того былого трепетанья,
Одной волны, той силы с ураган.

Растут лишь корпуса администраций –
На благо человечества растут -
Меняя лишь картинки декораций,
И зная точно, что не пропадут.

Что делают они – никто не знает…
Вернее, знает – только толк их наг:
Народ то постепенно вымирает,
Людей все меньше – больше лишь бумаг.

До безобразия смешны порой бумаги…
До горечи, до сумрачной тоски…
Летят их орды, шайки и ватаги,
А результат един – зыбучие пески…

Все всё, конечно, впрочем, понимают…
Но – воз и ныне там, как ни крути…
Куда идти - ведь это каждый знает,
Не знает только, как туда дойти.

Все меньше граждан – больше оборванцев,
Все больше выживают – не живут…
Растут лишь корпуса администраций –
На благо человечества растут…

                7

Мой разговор сейчас такой наивный:
Для обсуждений, споров – благодать…
О том еще скажу, что в жизни длинной
Мы справедливостью привыкли называть.

Не стану мерить: правильно… не верно…
А просто пару слов о том скажу –
Как и пристало: честно, откровенно…
Как вижу… как о том сейчас сужу…

Вот раньше звезды лишь на небе были –
Не каждый сможет это осознать –
Они влюбленным радостно светили,
Чтоб путнику в дали не заплутать.

Сейчас иные «звезды» появились,
Не знаешь с ними как себя вести,
Они собой сверх меры возгордились,
Хоть на поверку… - господи, прости!

Конечно, есть талантливые люди,
Сомнений нет – их дар неоспорим,
История которых не забудет…
Но об ином сейчас поговорим.

Артист, спортсмен… - их много… Все достойны
Хороших денег, прочих сверхпохвал…
Никто не спорит… - будьте здесь спокойны.
Один вопрос: чего же круг так мал?

Неужто тот, кто сорок лет, полвека
Детей учил и роды принимал
По «стоимости» меньше человека,
Который пел и просто мяч катал?

Не стоит ли того ж он «содержанья» -
Не грамот лишь «почетных», жутко, нет -
А всенародного признанья, узнаванья,
За труд, который всем нам дарит свет?

Тот свет, который, словно в недрах,
Скрыт глубоко у матушки-земли,
Который в жизни самый-самый щедрый,
Какой мы только знать в судьбе могли.

Но он закрыт убогим лицемерьем,
Дележка лишь для избранных честна:
Кому-то курица, кому-то только перья… -
Трудись, народ, и не ропщи, страна!

А если бы - представить я не в силах -
Все имена достойные зажглись
На небосклоне славы вдруг красиво -
Какие дни тогда бы начались!

Все видели бы то, что благородно,
Какая польза в том да суть, цена…
Что просто выгодно, удобно, модно,
Что впрямь достойные сияют имена.

Чтоб даже маленький совсем ребенок
Имел возможность как-то разобрать:
Бывает в жизни много разных кромок,
А по какой пойти – ему решать.

Сейчас иное… все совсем иное…
И однобокость любит ворожить…
Нет-нет, неправда, я совсем не ною,
А призываю вас счастливо жить.

Я видел Счастье… я его касался
Во взрослые и детские года –
И не за деньги людям улыбался,
И просто так им помогал всегда.

Наивен? Да, наивен безоглядно…
Чудак, простак… – как хочешь назови.
Затем моя так правда беспощадна,
Что не найти сильней моей любви.

Ко всем – ко всем: к «хорошим» и «не очень»,
К отъявленным, порою, подлецам…
В зените дня и даже среди ночи,
И к старцам и еще совсем к мальцам.

Любовь – она бескрайна, необъятна,
Она – Исток и Устье… где она,
Там честно все, красиво, очень внятно:
Любовь – тире – Великая Страна.

И пусть вы больше, чем я, где-то правы,
Пусть в чем-то заблуждаюсь вновь и вновь…
Хочу лишь, чтоб в сердцах была Держава
Российская – тире – моя Любовь…

Тогда ничто, поверьте, нам не страшно,
Спугнем тогда любое воронье…
И возродятся вновь стада и пашни,
Осядет пылью наглое вранье.

                8

Пусть я смешон для тех, кто видел много,
Для тех, кто стал богат иль при чинах,
Таких, что даже и в приемной Бога
Кому по должности неведом страх.

Они простят мне этот «детский лепет»,
Мою наивность, скромный стиходар…
А я прощу им к капиталу трепет,
Их изнутри сжирающий пожар.

Ведь знаю точно я, что «сильным мира»
Мне трудно что-то будет доказать -
Ведь им от слез моих сейчас не сыро,
Ведь на меня им вовсе наплевать.

Да и на строки эти, впрочем, тоже… -
И будут жить свой век да поживать…
Пустяк подобный их не потревожит,
Они по нем не станут горевать.

Обиды нет… Напротив - только сила:
Чтоб честность жгла порочное житье,
Чтоб тот был прав, в ком сердце не остыло,
Пылает страстно, точно как мое…

И тот, кому – представьте, не забава –
Боль об Отчизне в сердце пронести,
И всю ее былую прежде Славу,
И честь, и совесть требует спасти.

12-14.09.2010